Споры об Апостольском символе - Лебедев Алексей Петрович (книги бесплатно .txt) 📗
Таково было отношение христианской Церкви к экономической стороне Римского государства. На первых же порах своего бытия от Церкви не требовалось какой–либо особой необычайной помощи, какого–либо усиленного содействия внешнему благосостоянию народных масс. В государстве экономические силы еще не истощились, не были подорваны. Жизнь шла своим чередом. Христиане трудились наравне с прочими членами тогдашнего общества, предрасполагали и готовили себя к труду, считая это дело одним из самых полезных. Церкви еще не надо было разворачивать все свои силы, чтобы явить все свое могущество, поскольку эти силы и это могущество заключались в ней как в институте, одушевленном высшей гуманностью и готовностью служить благу и пользе людей. Но в скором времени все это сильно изменилось. Государство беднеет, и задача Церкви ввиду такого экономического положения народонаселения много усложнилась.
Прежде всего опишем, в чем выразилось изменение к худшему экономического положения Римской империи. Это изменение особенно ясно высказывалось в IV и V вв., а после того экономические силы народа не вдруг имели возможность подняться и окрепнуть. Многие причины содействовали быстрому и всестороннему упадку экономического положения Империи. Не входя в подробности, отметим лишь некоторые из них. Весь III в. прошел в беспрерывных и обременительных войнах, истощавших богатства народа, ибо на границах Империи в разных местах беспокоили государство полчища варваров, наносивших неисчислимые потери для народного благосостояния. Внутри Империи в то же время происходили постоянные беспорядки: более не стало твердого правительства, один император сменял другого, революция следовала за революцией. Моровые поветрия были истинным бичом народонаселения. Численность народонаселения, как от этого, так и от других причин, от года к году стала уменьшаться.
В IV и V вв. Римское государство представляло собой больного, для спасения жизни которого трудно было найти действенное лекарство. Мы видим перед собой мир, государство, которое близко к смерти. Повсюду распад. Что–то старческое, немощное носит физиономия Всемирной Империи. Народонаселение убавляется в численности и вместе с этим, что особенно важно, становится хилым, слабым по своим физическим качествам. Промышленность, торговля, искусство клонятся к упадку. Финансовые затруднения возрастают; подати, которые несет народ, становятся невыносимыми. А что хуже всего, нравственность падает ниже и ниже. Плутовство и лживость сделались основными чертами римлянина. Со всех сторон Империю обложили орды диких народов, которые, казалось, ждали лишь сигнала для того, чтобы все римское достояние сделать своей добычей.
Частности и подробности экономического быта Империи производят еще более тяжелое впечатление. Все сдвинулось с места, все пошло врознь, все расклеилось. Народонаселение должно было платить большие подати, а так как оно было бедно, то бедность еще более увеличивалась. По мере того как крупные землевладельцы, высшие чиновники, благодаря императорским милостям, освобождались от налогов и получали привилегии, народ стонал под тяжестью поборов. Христианский писатель Сальвиан (V в.) говорит: «Если подати усиливались, то богатые умели так делать, что главная тяжесть податей падала на бедные классы, а если происходило уменьшение общественных податей, то опять те же богатые так устраивали дело, что облегчение доставалось на их долю, а бедные ничего не выигрывали от этого». Масса народа, ежегодно уменьшавшаяся в числе, несла все налоги, несмотря на то что ее состояние все больше уменьшалось вследствие постоянных войн и нападений варваров. Во времена императора Веспасиана (I в.) все подати, необходимые для покрытия государственных нужд, не превосходили 300 миллионов рублей. А Империя насчитывала тогда от 90 до 100 миллионов жителей, так что на каждого жителя падало податей немного более трех рублей. Теперь же одна Галльская провинция, в которой всего–навсего было лишь 8 миллионов жителей, должна была платить одной поземельной подати 190 миллионов рублей, так что с каждого жителя одной этой подати взыскивалось по 24 рубля. Поземельная подать была главной и более тяжелой, но кроме нее существовало много и других податей: сюда относится поголовная (подушная) подать, различные пошлины, налоги различного рода, натуральные повинности; существовала даже так называемая царская подать, взимавшаяся по случаю вступления на престол нового императора, и многие другие.
Хуже всего, хуже и обременительнее самих податей была та жестокость, с которой они собирались. Императоры, человеколюбивые и внимательные к нуждам народа, старались смягчить способы взимания податей, но без успеха. Государственная машина, требовавшая для своего движения многих и многих расходов, всей своей тяжестью ложилась на простой народ, вытягивая из него что только можно было. Благодаря продолжительной рутине научились лишь одному — выискивать новые налоги и во что бы то ни стало взыскивать их, но не знали, что такое милосердие и сострадание. Безжалостно и неумолимо отнимали последнее достояние, отнимали у женщины последнее ее украшение, последнюю ценную безделушку, которой она дорожила как наследством от прежних, лучших времен; с ребенка срывали золотой амулет, которым заботливая, но суеверная мать хотела защитить его от колдовства; с бедняка снимали последнее его платье. Кто не мог заплатить, что следует, того бросали в темницу; но этим дело не кончалось. Из него начинали выколачивать подати: его варварски били, морили голодом, подвергали пытке в надежде, что наконец–то бедняк выдаст скрытые им сокровища. Как только распространялся слух, что идет сборщик податей, в массе народонаселения проносился вопль ужаса и крик отчаяния. Темницы наполнялись недоимщиками, многие убегали куда глаза глядят, иные даже решались на самоубийство, лишь бы положить конец беде. Рассказывают (историк Зосима), что родители пускали на продажу своих сыновей, а их дочери продавали свою невинность и честь, лишь бы только выручкой заплатить подати. Св. Василий Великий в одной из своих проповедей рисует вызывающую глубокое сочувствие картину: отец семейства, чтобы удовлетворить претензии сборщика податей, вынужден продать одного из трех своих сыновей и не может решить: кого из троих лишиться? Старшего ли? Но он имеет за собой права первородства. Младшего ли? Но он так еще мал и так слаб. Среднего ли? Но он в особенности близок родительскому сердцу. Можно полагать, что эта картина не плод риторского красноречия, не плод воображения святителя, а картина, схваченная прямо из жизни. Христианский писатель Палладий Еленопольский рассказывает также при одном случае, как один всадник встретился в дикой пустыне с женщиной, которая и поведала ему, какая злая судьба забросила ее в трущобу. Муж ее за недоимки был брошен в темницу и подвергся пыткам, два сына ее были проданы, сама она не раз подвергалась ударам бича, пока не убежала в пустыню, где и блуждала три дня без пищи.
Чрезвычайно жестоко было то, что муниципальные города были обязаны доставлять в казну поземельную и подушную подать за круговой порукой, а так называемые декурионы, более состоятельные граждане, — отвечать за правильность и полноту взносов. Положение таких декурионов было поистине трагическим. В их положении, при бедности народонаселения, не представлялось другого исхода, как или самим быть ограбленными, или грабить других. Дело доходило до того, что декурионы, следовательно, самый зажиточный класс городского муниципального народонаселения, класс, обладающий имуществами, считали за лучшее отказаться от собственного дома и достояния, и должности, и достоинства, лишь бы только избавиться от тяжести регулировать собрание податей. Но весь арсенал законов обращен был против этих декурионов и привязывал их железной цепью к недвижимому имению, которое представлялось для них тяжестью; хуже всего доставалось мелким собственникам недвижимого имущества, мелким землевладельцам. С них теребили деньги под различными предлогами: то нужны были лошади для императорской почты, то хлеб для войска и т. д. Не платили они, не доставляли требуемого — их влекли в тюрьму. Тысячи мелких крестьян–землевладельцев охотно жертвовали своей свободой и отдавали себя в распоряжение крупных собственников в качестве крепостных. Тогда эти собственники должны были отвечать за исправность их платежей перед правительством. Было что–то ненормальное в этом стремлении лишаться своей свободы, чтобы только иметь кусок хлеба. Или же те мелкие собственники просто–напросто бросали на произвол судьбы свои дома и в качестве нищих бродили по городам за подаянием. В Галлии обширные пространства, занятые прежде цветущими нивами, обратились теперь в пустыни; виноградники, лишенные обработки, одичали. На рубеже между IV и V вв. одна ревизия показала, что в Кампании, этой плодоноснейшей стране, где нивы приносили земледельцу по три жатвы в год, восьмая часть всей провинции обратилась в пустырь. Государство отдавало эти запустелые земли даром каждому, кто взялся бы вносить те подати, какие положены были на эти земли; но охотников не находилось. Вследствие этого правительство сочло себя вынужденным возложить взнос этих податей на прочих землевладельцев страны, но это привело к тому, что и эти последние стали разоряться.
