Беседы в Париже - Кришнамурти Джидду (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Мы должны понимать желание; но это очень трудно — понимать что-либо столь жизненное, столь насущное, столь упорное, так как в самом исполнении желания зарождается страсть, с её удовольствием и страданием. Если человек хочет понять желание, то, безусловно, не должно быть никакого отбора. Вы не можете оценивать желание как плохое или хорошее, благородное или низменное, не можете говорить: «Это желание я сохраню, а это отвергну». Всё это должно быть устранено, если мы хотим выяснить истину желания — его красоту, его уродливость, или что бы то ни было ещё. Любопытно отметить, что здесь, на Западе, в странах Запада, многие желания могут быть осуществлены. У вас есть автомобили, благополучие, наилучшее здоровье, возможность читать книги, приобретать знания и накапливать разнообразный опыт, тогда как на Востоке люди всё ещё нуждаются в еде, одежде, жилье, всё ещё во власти нищеты и упадка. Но и на Западе и на Востоке желание горит всегда и везде; снаружи и глубоко внутри — оно есть. Тот, кто отвергает мир, так же искалечен своим желанием достичь Бога, как и тот, кто гонится за богатством. Таким образом, желание существует всё время, жгучее, противоречащее самому себе, вызывающее хаос, волнение, отчаяние и чувство вины.
Не знаю, экспериментировали ли вы когда-нибудь со всем этим. Но что происходит, когда вы не осуждаете желание, не делите его на плохое и хорошее, а просто осознаёте его? Я не уверен, знаете ли вы что значит осознавать что-то? У большинства из нас осознание отсутствует, ведь мы так привыкли осуждать, судить, оценивать, отождествляться, выбирать. Выбор, безусловно, препятствует осознанию, ибо выбор всегда осуществляется в результате конфликта. Осознавать, когда вы входите в комнату, видеть всю мебель, ковёр или его отсутствие и так далее, — просто видеть, осознавать всё это без какого бы то ни было суждения, — очень трудно. Пробовали ли вы смотреть на человека, цветок, идею или эмоцию без какого-либо выбора, без какого-либо суждения?
А если человек делает то же самое с желанием, если он живёт с ним — не отрицая, не говоря: «Что мне делать с этим желанием? Оно так необузданно, так низменно, так грубо», не давая ему названия, символа, не прикрывая его словами, — продолжает ли оно и тогда быть причиной беспокойства? Будет ли оно и тогда чем-то таким, что нужно устранить, уничтожить? Мы хотим уничтожить его потому, что одно из желаний борется с другим, создавая конфликт и противоречие; человек способен видеть, как он пытается уйти от этого вечного конфликта. Так может ли человек осознать желание в его тотальности, всеобщности? Под тотальностью я подразумеваю не просто одно из желаний или множество желаний, но общее качество самого желания. И человек может осознать желание в том качестве только тогда, когда у него нет никаких мнений, никаких слов, никаких суждений и выбора. Если в этом состоянии бдительности осознавать каждое желание, когда оно возникает, не отождествляясь с ним и не осуждая его, то будет ли это тогда желанием, или будет столь необходимым для нас пламенем, страстью? Слово «страсть» обычно связывается только с одним — с сексом. Но для меня страсть — это не секс. Вам необходимо иметь страсть, энергию для того, чтобы действительно жить с чем-либо; чтобы жить полно, смотреть на гору, на дерево, по-настоящему смотреть на человеческое существо, вам нужна страстная энергия. Но этой страсти нет, этого пламени нет, когда вы опутаны различными стремлениями, потребностями, противоречиями, страхами. Как может выжить пламя, если оно удушается густым дымом? Наша жизнь — всего лишь дым; мы ищем пламя, но мы лишаем себя его, подавляя, контролируя, загоняя в какие-то формы то, что мы называем желанием.
Как без страсти может существовать красота? Я не имею в виду красоту картин, зданий, накрашенных женщин и тому подобное. У всего этого есть своя красота, но мы говорим не о поверхностной красоте. Вещь, созданная человеком, как собор, храм, картина, стихотворение или статуя, может быть или не быть красивой. Но есть красота, которая за пределами чувства и мысли и не может быть осознана, понята или познана, если нет страсти. Так что не поймите слово «страсть» неправильно. Это слово — не скверное; страсть не является чем-то, что можно купить или о чём можно вести романтические разговоры. Страсть ничего общего не имеет с эмоцией, с чувством. Страсть — не нечто уважаемое, респектабельное; это пламя, уничтожающее всё ложное. И мы так боимся всегда позволить этому пламени пожрать то, чем мы дорожим, что считаем важным.
В конце концов, жизнь, которую мы ведём в настоящее время, жизнь, основанная на потребностях, на желаниях и на способах контролировать желание, делает нас более поверхностными и пустыми, чем когда-либо. Мы можем быть очень умными, очень учёными, способными повторять то, что мы насобирали, но машины тоже это делают, и в некоторых областях они уже способнее человека, они более быстры и точны в своих расчётах. Таким образом, мы всё время возвращаемся к тому, что жизнь, которой живём мы сейчас, очень поверхностна, мелка, ограниченна — потому что глубоко внутри мы пусты и одиноки, и мы всё время пытаемся скрыть это, заполнить эту пустоту; поэтому потребность, желание становится чем-то ужасным. Заполнить эту глубокую внутреннюю пустоту не может ничто, ни боги, ни спасители, ни знание, ни отношения, ни дети, ни муж, ни жена — ничто. Но если ум, рассудок, всё ваше существо сможет смотреть в эту пустоту, жить с ней, вы увидите, что внутренне, психологически, вы ни в чём не нуждаетесь. Это и есть истинная свобода.
Это требует очень глубокого проникновения, глубокого исследования, постоянного наблюдения; и возможно, в результате этого мы узнаем, что такое любовь. Как может быть любовь, пока есть привязанность, ревность, зависть, амбиция и все связанные с ней претензии и притворство? Если же мы пройдём через эту пустоту — которая есть реальность, не выдумка, не идея, — мы обнаружим, что любовь и желание и страсть — это одно и то же. Если вы разрушаете что-то одно, вы разрушаете и другое; если извращаете что-то одно, вы извращаете красоту. Чтобы вникнуть в это, нужен не отстранённый ум, не преданный или верующий ум, а ум, который задаёт вопросы, который никогда не удовлетворён, который постоянно смотрит, наблюдает, познаёт себя. Без любви вы никогда не узнаете, что есть истина.
Участник беседы: Как человеку узнать, в чём его главная проблема?
Кришнамурти: зачем же делить проблемы на главные и второстепенные? Не является ли проблемой всё, что угодно? Зачем делать проблемы маленькими или большими, существенными или несущественными? Если бы мы могли понять одну проблему, разобраться в ней, глубоко понять её, будь она маленькая или большая, тогда мы решили бы все проблемы. Это не риторический ответ. Возьмите любую проблему: гнев, ревность, зависть или ненависть — мы очень хорошо знаем все эти проблемы. Если вы рассматриваете гнев очень глубоко, а не просто отметаете его, — что вы видите? Почему человек в гневе? Потому что он задет, кто-то сказал что-нибудь неприятное; а если сказали что-то приятное — вы довольны. Почему вас это задевает? Из-за самомнения, не правда ли? Но почему существует самомнение? Потому что у человека есть идея, символ, образ самого себя — каким он должен быть, какой он есть или каким ему не следует быть. Почему он создаёт этот образ самого себя? Потому что он никогда не пытался узнать, чем он является на самом деле. Мы считаем, что должны быть тем или этим — идеалом, героем, образцом. И гнев в нас возбуждает то, что нападению или критике подвергается наш идеал, та идея, которую мы о себе составили. И наша идея, это представление о самих себе есть бегство от факта, от того, чем мы на самом деле являемся. Но когда вы видите подлинный факт, видите, чем вы действительно являетесь, никто не может задеть вас. Тогда если человек лжец и ему говорят, что он лжец, это не задевает его, ибо это факт. Но когда вы притворяетесь, что вы не лжец, а вам говорят "вы лжец", вы впадаете в гнев или в злобу. Так мы всегда живём в мире идеи, в мире мифа и никогда в мире реального. Чтобы наблюдать то, что есть, видеть это, действительно знать это, не должно быть ни суждений, ни оценок, ни мнений, ни страха.
