Заратустра: Смеющийся пророк - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (прочитать книгу TXT) 📗
Чувственные удовольствия, жажда власти, эгоизм: это троякое зло до сих пор проклинали усерднее всего и более всего на него клеветали; и вот это зло хочу я сегодня по-человечески тщательно взвесить.
Он никогда не забывает: не старайтесь соответствовать нечеловеческим стандартам, которые могут лишь искалечить вас, которые подрежут вам крылья, которые лишь ввергнут вас в такое глубокое психологическое рабство, что будет очень трудно из него выбраться — ведь к нему привязываются; оно кажется безопаснее; оно кажется более удобным; оно кажется более приемлемым для общества.
Чем больше человек пытается упражняться в нечеловеческих ценностях, тем скорее, естественно, он станет просто лицемером. Но общество будет почитать его как святого — по той простой причине, что они так не могут. Они пытались, но это, должно быть, великий человек: он делает это. Скорее всего, его личность раздвоена. У него два лица: одно — чтобы показывать миру, другое — для себя, с которым он живет тайно. Жизнь уходит в подполье. На поверхности он притворяется, что выполняет все эти условия, которые по-человечески невозможны.
Первое — это чувственные удовольствия, безусловно, осуждаемые всеми религиями. Но если вы по-человечески посмотрите на чувственные удовольствия... Запомните несколько вещей. Первое: если вы отрекаетесь от чувственных удовольствий, как требуют от вас все ваши так называемые святые и священники, вы будете становиться все более и более бесчувственными. Именно чувственные удовольствия сохраняют ваши чувства живыми, трепетными, танцующими. Именно чувственные удовольствия держат вашу чувствительность на максимальном уровне. Если вы отрекаетесь от чувственных удовольствий, вы отрекаетесь от способности чувствовать. Вы увидите розу, но не увидите ее красоты. Вы увидите полную луну в ночном небе, но не почувствуете ее красоты — ибо для того, чтобы видеть красоту, нужно уметь чувствовать.
Если вы не можете увидеть красоту женщины, как сможете вы увидеть красоту звездной ночи? Как вы сможете увидеть красоту в цветах? Если вы бесчувственны, вы не сможет е и спытать радость музыки, экстатическое удовольствие от живописи, скульптуры, поэзии.
Вы станете абсолютно глухи и слепы ко всему великому, ко всему гениальному. Ваша чувствительность постепенно умирает, А если все ваши чувства умерли, тогда вы — просто труп. В чем разница между трупом и живым человеком?
Живой человек чувствует. Все его чувства работают в полную силу. Он может слышать тончайшие музыкальные звуки и видит глубочайшую красоту искусства; он способен почувствовать радость великой поэзии. Но это возможно лишь в том случае, если он позволяет себе чувственные удовольствия — без всякого сдерживания, без всяких предрассудков.
Заратустра говорит: первое — сладострастие: это сладкий яд лишь для увядших, для тех же, у кого воля льва, это великое сердечное подкрепление, вино из всех вин, благоговейно сбереженное.
Определенно, Заратустра совершенно ни с кем несравним. Когда дело доходит до истины, он просто высказывает ее, нисколько не беспокоясь о том, будет его кто-нибудь слушать или нет. Это может противоречить всему миру, но он будет стоять на своем, он останется, верен истине.
Он говорит: чувственные удовольствия — это ... сладкий яд лишь для увядших... только для слабых. Но слабые всегда указывали сильным. Слабоумные определяют образ жизни для умных. Толпа создает религии, согласно которым положено жить, заповеди, которым нужно следовать. Все эти морали, этические нормы создаются увядшими и слабыми, недоразвитыми и глупыми людьми.
Они прекрасно подходят этим людям, но они совершенно забыли о том, что не все люди — овцы, что есть еще и львы. А льва нельзя заставить быть овцой. Можно посадить льва в клетку, можно лишить его свободы. Именно это и чувствуют все люди сильной воли в мире: они в тюрьме — в неволе у маленьких, в неволе у слабых, в неволе у толпы. Конечно, овец большинство.
И только благодаря своей многочисленности они всегда определяли образ жизни, который, быть может, и подходил для них, но был только тюрьмой и смертью для достаточно сильных. Нужно четко различать: нечто может быть для одного ядом, а для другого — лекарством. Все зависит от того, кому его дали.
...Сладкий яд лишь для увядших, для тех же, у кого воля льва, это великое сердечное подкрепление, вино из всех вин, благоговейно сбереженное. Заратустра говорит нечто необычайно важное и значительное: благоговейно сбереженное. Он превращает чувственные удовольствия в нечто священное. Если это разрушает вас, то дело не в чувственных удовольствиях, а в вашей слабости. Будьте сильны! Но ваши так называемые религиозные лидеры всегда твердили вам прямо противоположное: отрекитесь от чувственных удовольствий и оставайтесь слабыми. И чем больше вы от них отрекаетесь, тем слабее вы станете, потому что вы потеряете всякую возможность восстанавливаться, всякую возможность омолодиться. Вы утратите связь с существованием — поскольку вы связаны с существованием именно через чувства. Если вы перекроете свои чувства, вы уже вырыли себе могилу.
Заратустра скажет как раз наоборот. Если чувственные удовольствия разрушают вас, это значит, что вам нужно стать сильнее. Необходимо дать вам практику, чтобы вы могли стать сильнее. Не нужно отказываться от чувственных удовольствий; нужно отречься от слабости. И каждого человека нужно сделать настолько сильным, чтобы он мог наслаждаться "вином из всех вин", не разрушаясь, но, наоборот, становясь сильнее, моложе, свежее.
Чувственность так решительно осуждалась, что это сделало всех людей в мире крайне слабыми, бесчувственными, оторванными от жизни. Большинство ваших корней обрезали; вам оставили только несколько корешков, чтобы вы могли как-то просуществовать под названием жизни.
Сладострастие: это величайшее блаженство, символ высшего счастья и высшей надежды. Чувственные удовольствия нужно понимать как знак того, что возможно еще более великое счастье. Все зависит от вашего искусства. Все зависит от того, как вы используете свою жизненную энергию. Все зависит от того, остановитесь ли вы на чувственных удовольствиях. Чувственное удовольствие — всего лишь стрела, у казующая, что существуют более высокие наслаждения, высшее счастье, величайшая наполненность.
