Преподобный Варнава, старец Гефсиманского скита(Житие, письма, духовные поучения) - Гефсиманский Варнава (полные книги .TXT) 📗
И с какою любовью в это время звучит его голос! И с раннего утра до поздней ночи открыты были двери его келлии, кроме времени богослужений, которые он посещал неопустительно, неся тяжелую череду священнослужения, как всякий обыкновенный иеромонах.
В последние годы своей жизни он особенно любил беседовать со мной об основанной им женской обители на Выксе. Несколько раз по его приглашению я посещал эту обитель; и надо было видеть, с какою трогательною любовью встречали его сестры, каким благоговейным вниманием окружали они своего „кормильчика“ (так привыкли они его называть), потому что, поистине, он для них был кормильцем и духовным, и телесным. Вместе с ним бедные сестры потеряли многое на земле! Верим и будем утешать себя тем, что он помолится за них в Царствии Небесном!
Он умер, как и жил, на службе Богу и ближнему. Совершив Таинство Исповеди над начальницею Дома призрения, он в поручах и епитрахили склонился до земли перед престолом Божиим в алтаре и уже более не встал. Так умирает воин на поле брани с оружием в руках. Его давно предостерегали от переутомления и советовали отдохнуть, но он всегда отвечал: „Пока живем, надо приносить пользу людям“. — „Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя“ [49], — говорит Господь.
Закончилась жизнь, полная страданий, труда, никому неведомой борьбы с самим собой. Претерпевый до конца, той спасется [50]. Покойный батюшка отец Амвросий сказал одному монаху, изнемогавшему в душевных страданиях, на его восклицание: „Батюшка, да когда же, наконец, успокоимся?!“ — „Тогда успокоимся мы, когда над нами пропоют „Со святыми упокой““.
Верим, что и батюшка отец Варнава успокоился ныне от дел своих…. Блажени мертвии, умирающии о Господе… Ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих [51].
Прощаясь с ним, я дерзнул поднять монашеское покрывало и вглядеться в его лицо. Оно было вовсе не тронуто тлением и дивно хорошо! Такое выражение бывает у маленького невинного ребенка, который среди игры внезапно засыпает. Лицо принимает при этом выражение какого-то ангельского спокойствия и чистоты — такое же выражение лица было и у почившего старца.
Мир тебе, возлюбленный брат о Христе и наставник! Тысячи людей молятся теперь за тебя. Для тысяч сердец ты продолжаешь существовать, ибо любовь не умирает. Любовь нельзя заключить в гробу и закопать в землю. Она будет жить до тех пор, пока будут биться эти самые дорогие сердца. И какой еще высшей награды за свои труды может ожидать человек!
Помолись же за нас всех, труждающихся на ниве Христовой, чтобы нам обладать малою долей твоей веры и твоей любви!»
Полугодовое поминовение почившего в Бозе старца пришлось на 17 августа — на престольный праздник Иверской обители. В тот день сестры были утешены посещением и служением своего архипастыря, который был настолько милостив, что сам пожелал почтить память почившего «кормильчика» обители и разделить со всеми скорбь этого дня. Прибыв накануне, то есть 16 августа, преосвященный Назарий совершил с монастырским духовенством всенощное бдение, закончившееся уже за полночь, а 17 августа — литургию и крестный ход. Вечером того же дня была совершена заупокойная всенощная. Соборне с монастырским духовенством служил прибывший с владыкой настоятель Феодоровского Городецкого монастыря архимандрит Алексий. Утром 18 августа, перед поздней литургией, была совершена панихида о почившем иеромонахе Варнаве.
После блаженной кончины старца игумения Павла стала хлопотать об установке кружки для сбора средств в пользу Иверской обители у гроба иеромонаха Варнавы. Когда об этом намерении узнал наместник Лавры архимандрит Товия, он написал игумении Павле: «С моей стороны, равно как и со стороны скитского строителя, препятствий к сему не имеется. Только я нахожу, что дело это нужно оформить: Вам следует прислать об этом строителю скита бумагу хотя бы в виде отношения от монастыря; мотив может быть выставлен тот, что за смертью старца, имевшего попечение об обители и доставлявшего ей средства к существованию, она теперь сильно нуждается в средствах. Строитель представит Вашу бумагу в Собор, а Собор испросит на это разрешения владыки».
20 сентября 1906 года игумения Павла поблагодарила архимандрита Товию за заботу: «Примите вседушную мою благодарность Вам за изъявление Вашего внимания к нуждам вверенной мне обители. Ваше письмецо было для нас радостной вестью, и скорбная обитель встретила ее как новую милость Божию по молитвам старца и отца своего». В тот же день настоятельница обратилась с прошением к строителю Гефсиманского скита игумену Иларию: «Вверенный мне монастырь, основанный в Бозе почившим старцем иеромонахом „Пещер“ Гефсиманского скита отцом Варнавою, теперь, за смертью своего основателя, имевшего попечение об обители и доставлявшего ей средства к существованию, сильно нуждается в материальной поддержке, и поэтому обращаемся к Вашему Высокопреподобию с усерднейшей просьбой исходатайствовать нам разрешение иметь при гробе почившего старца кружку для сбора пожертвований в пользу Иверского монастыря».
В рапорте Духовному собору Троицкой Сергиевой Лавры игумен Иларий излагает просьбу игумении Павлы и высказывает свое суждение о том, что со стороны скита препятствий не имеется и просит Духовный собор, «не найдет ли он нужным прислать кого-либо для осмотра места при гробнице, как бы удобнее поставить кружку, которая должна будет опечатываться печатью Гефсиманского скита, счет же денег из оной должен производиться на общих основаниях и отсылаться по назначению».
11 октября 1906 года Духовный собор Троице-Сергиевой Лавры игумении Павле сообщил, что в постановке кружки препятствий не имеется, далее говорилось и о печати, и о подсчете денег и т. д.
2 ноября последовал указ Духовного собора Лавры строителю Гефсиманского скита игумену Иларию с предписанием «устроить в удобном для сего месте кружку для означенной цели».
Так и после смерти не оставил «кормильчик» своей обители без попечения, поручив ее милости Божией и покрову Небесной Заступницы. Неоскудевающая любовь и благоговейное почтение к памяти почившего старца со стороны его духовных детей, приносящих доброхотные дары его любимому детищу, дали средства обители для ее благоустройства, о чем батюшка в свое время предрекал. Тогда, в 1897 году, закладывали фундамент Троицкого собора. Игумения Павла заметила старцу: «Кормильчик, уж какую ты огромную постройку затеваешь, а сам-то ведь слабый становишься, помилуй Бог, что с тобой случится, что нам и делать тогда с таким храмом?» — «А я так нисколько и не беспокоюсь: вот они мне его докончат», — ответил старец с отеческой лаской, указав на совсем еще молодых послушниц, которые и стали впоследствии одна — настоятельницей, а другая — казначеей монастыря, именно при них уже после кончины отца Варнавы завершалось строительство собора, его благоукрашение.
Сначала на призыв о помощи батюшкиных сирот робко отозвались трое преданнейших духовных детей старца Варнавы: их усердием был устроен иконостас среднего алтаря Троицкого собора, освящение которого было совершено в августе 1909 года преосвященным Назарием и епископом Муромским Евгением. А потом и прочие благотворители изъявили желание послужить обители своими средствами и общими силами соорудить иконостас и всю алтарную обстановку правого придела. Иконостас левого придела — всецело жертва некоей боголюбивой души. Освящение обоих приделов храма было совершено в 1912 году в торжественной обстановке. Правый придел освящен митрополитом Московским Владимиром и епископами Нижегородским Иоакимом и Ростовским Иосифом, левый — этими же двумя архиереями.
Дар предвидения старцем дальнейшей судьбы монастыря и грядущих смутных времен сказался в строительстве им ограды вокруг обители. Года за два до своей кончины он начал строить каменную монастырскую стену высотой восемь с половиной аршинов и почти четыре версты длиной по периметру. Заложил он ее как-то необычно, прерывистой линией: там канаву только пророют (по линии ограды), в другом месте забутят, где-то часть стены сложат, а то и пустое место оставят. На недоуменные вопросы сестер и рабочих старец подробно не высказывался, лишь говорил: «После узнаете и будете благодарить меня… Вот как понастроят жилье-то около вас, тогда и скажете мне спасибо».
