Духовный мир преподобного Исаака Сирина - Алфеев Иларион (книги онлайн полные версии бесплатно txt, fb2) 📗
Горькие и сладкие слезыі
Слезы — одна из традиционных тем сирийской аскетической письменности начиная с Ефрема. Последнего называли «отцом покаяния». Византийский современник написал о нем следующие строки: «Непрестанно плакать было для Ефрема то же, что для других дышать воздухом. Кто будет читать его писания, тот увидит, что он не только тогда плачет, когда говорит о покаянии, но и… там, где другие выражают радость» [547]. Византийскому читателю Ефрема удалось подметить одну характерную деталь опыта слез в сирийской традиции: слезы бывают не только выражением покаяния, но и выражением радости. Эта тема вновь прозвучит у Исаака Сирина. Слезы были неотъемлемой частью монашеского опыта Исаака. Следует отметить, что в сирийском языке для обозначения монаха употреблялся термин abila, буквально означающее «плачущий». Согласно сирийской традиции, монах — это в первую очередь тот, кто плачет — о себе, о других, обо всем мире.
Тот плачущий (abila), — пишет Исаак, — кто, по упованию будущих благ, все дни жизни своей проводит в алчбе и жажде. Тот монах (ihidaya), кто пребывает вне мира и всегда молит Бога, чтобы получить ему будущие блага. Богатство монаха — утешение, находимое в плаче… [548]
В соответствии с представлением о монахе как человеке, деланием которого является плач покаяния, Исаак говорит:
Какое иное занятие у монаха в келлии его, кроме плача? Разве бывает у него время от плача обратиться к другой мысли? И какое занятие лучше этого? Само пребывание монаха и одиночество его, уподобляясь пребыванию во гробе, далекому от радости человеческой, учат его, что его деятельность — плач. И самое значение имени его к тому же призывает и убеждает, потому и называется он плачущим (abila), то есть исполненным горечи в сердце. И все святые в плаче переселялись из этой жизни. Если же святые плакали и, пока не переселились из жизни сей, очи их всегда были наполнены слезами, то кто не восплачет? Утешение монаху порождается плачем его. И если совершенные и победоносные здесь плакали, то как стерпит исполненный язв, чтобы пребыть ему без плача? Если у кого перед глазами лежит мертвец и он видит, что сам он умерщвлен грехами, того нужно ли учить, с какой мыслью пользоваться ему слезами? Душа твоя, которая для тебя дороже целого мира, умерщвлена грехами и лежит перед тобою: неужели не требует она плача? [549]
Покаянный плач, по учению Исаака, должен быть непрестанным. По мере приближения человека к плоду духовной жизни слезы должны становиться все более частыми — до тех пор, пока они не станут литься ежедневно и ежечасно:
Ученик: Какие точные указания и близкие признаки, по которым человек ощущает, что начал он видеть в себе плод, сокрытый в душе? Учитель: Когда сподобится кто благодати многих слез, проливаемых без понуждения, ибо слезы являются для ума как бы неким пределом между телесным и духовным, между страстным состоянием и чистотой. Пока человек не примет этого дарования, дело его совершается лишь во внешнем человеке, и еще не ощутил он вовсе действенности тайн духовного человека. Ибо когда человек начнет оставлять телесное настоящего века и оказывается переступившим предел того, что находится в естестве, тогда скоро достигает этой благодати слез. И слезы сии начинаются от первой обители сокровенного жития и возводят человека к совершенству любви Божией. И чем далее преуспевает он, тем более обогащается сей благодатью, пока от продолжительного излияния слез не начнет пить их и в пище своей, и в питии своем [550].
Вместе с тем непрестанный плач — еще не вершина духовного восхождения. Вершиной является такое состояние, при котором человек под действием непрестанного плача приходит к «умиротворению помыслов» и духовному покою: в этом состоянии слезы становятся «умеренными». Динамика перехода от кратковременных слез к непрестанному плачу и затем от непрестанного плача к «умеренным» слезам духовного покоя показана в Слове 65 из 1–го тома. Здесь Исаак говорит, что рождение в человеке покаянного плача означает вступление его на путь к Богу. На начальном этапе слезы бывают кратковременными, на среднем они льются непрестанно, а на высшем — приходят «в меру». Это свое учение Исаак считает верой всей Церкви: Когда достигнешь области слез, тогда знай, что ум твой вышел из темницы мира сего, встал [551] на стезю нового века, и начал обонять тот чудный новый воздух. И тогда начинает он источать слезы, потому что приблизилась болезнь рождения духовного младенца, так как… благодать поспешает таинственно породить в душе божественный образ для Света будущего века.
Пока младенец не родится, слезы приходят безмолвнику по временам, но по мере возрастания младенца слезы увеличиваются и затем становятся непрерывными.
Ибо очи его уподобляются водному источнику до двух и более лет, а потом приходит он в умиротворение помыслов… Когда входишь в умиротворение помыслов, тогда отнимется у тебя множество слез, и потом приходят к тебе слезы в меру и в надлежащее время. Это есть самая точная истина: короче сказать, так верует вся Церковь [552].
Слезы покаяния, рождающиеся в человеке от сознания собственной греховности, сопровождаются «горечью в сердце» и сокрушением. Однако динамика развития человека предполагает постепенный переход от этого вида слез к другому — к сладким слезам умиления. Учению о двух видах слез посвящен специальный раздел в Слове 21 (сир. 35) из 1–го тома: Бывают слезы сожигающие, и бывают слезы укрепляющие [553], — говорит Исаак. — Поэтому все те слезы, которые исходят из сущности сердца от сокрушения о грехах, иссушают и сожигают тело… И сперва человек по принуждению вступает на эту степень слез, и ими отверзается ему дверь для входа на вторую ступень, лучшую первой: и это есть страна радости, из которой человек приемлет милость. Это уже слезы, проливаемые по благоразумию: они и украшают, и укрепляют [554] тело, и исходят без принуждения сами собою; и не только, как сказано, укрепляют тело человеческое, но и вид человека изменяется. Ибо сказано: Веселое сердце делает лицо веселым, а при сердечной скорби дух унывает [555]. Пока помышление человека безмолвствует, эти слезы льются по всему лицу. Тело получает от них некое насыщение, и радость отпечатлевается на лице. Кто имеет опыт этих изменений — поймет [556].
Слезы умиления, сопровождающиеся чувством духовной радости, даются человеку, когда он достигает чистоты сердца и бесстрастия. Эти слезы являются следствием того, что человек удостаивается откровений свыше и видения Бога. Исаак говорит об этом, толкуя Заповеди Блаженства: Блаженны/ чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они этой сладостью слез, и в ней всегда зрят они Господа. [557] Пока еще слезы на глазах их, они сподобляются видения откровений Его на высоте молитвы своей; и нет у них молитвы без слез. Это и означает сказанное Господом: Блаженны плачущие, ибо они утешатся [558]. Ибо от плача приходит человек к душевной чистоте. Поэтому Господь, сказав ибо они утешатся, не сказал, каким утешением. Ибо, когда инок сподобился с помощью слез перейти область страстей и вступить на равнину чистоты души, тогда встречает его такое утешение… Проливать слезы и плакать — это дарование бесстрастных. И если слезы временно плачущего и сетующего могут не только вести его к безмолвию, но и совершенно очистить и освободить ум его от страстной памяти, то что скажем о тех, которые со знанием день и ночь упражняются в сем делании?.. Все святые стремятся к сему входу, потому что слезами отверзается перед ними дверь для вхождения в страну утешения [559].
