Дао Дэ Цзин. Книга пути и благодати (сборник) (перевод Померанцевой Л.Е., Хин-шун Ян) - Хин-шун Ян
– Хорошо, – сказал государь. – Я возьму на себя то, что нравится им, а ты на себе испытаешь их ненависть.
С тех пор подданные в царстве знали, что убийства и казни дело рук Цзы Ханя; большие чиновники стремились приблизиться к нему, народ боялся его. И вот не прошло и месяца, как Цзы Хань, оттеснив сунского государя от управления, сосредоточил всю власть в своих руках.
Вот почему Лао-цзы говорит: «Нельзя рыбе покидать глубины, средства управления нельзя обнажать перед народом».
Ван Шоу перебросил через плечо котомку с книгами и отправился в путь. По дороге он встретил Сюй Фэна.
– События свершаются под воздействием перемен, – сказал тот, – а перемены происходят от времени. Поэтому тот, кому ведомо время, не имеет постоянных занятий. Книги – это произнесенные слова, слова произносятся знающими, а знающие – не хранят их в книгах.
Услышав это, Baн Шоу сжег книги и исполнил танец.
Вот почему Лао-цзы говорит: «Обильные слова легко исчерпываются, лучше держаться меры».
Первый министр Цзы Пэй пригласил на пир чуского Чжуан-вана. Чжуан-ван принял приглашение. Цзы Пэй ждал его на башне Цзинтай, а Чжуан-ван не пришел. На следующий день, сложив почтительно руки и обратившись лицом к северу, Цзы Пэй, босой, предстал пред государем в тронном зале.
– Ранее государь принял приглашение, а ныне не пришел. Думаю, в этом моя вина, – сказал он.
– Я слышал, что ты приготовил пир на башне Цзинтай, – отвечал государь. – На юг с нее открывается прекрасный вид на гору Ляошань и реку Фанхуан, слева течет Янцзы, справа – Хуай. Любоваться этим – такое наслаждение, что можно забыть о смерти. Я слаб и не могу позволить себе это удовольствие: боюсь, останусь там и не вернусь.
Поэтому Лао-цзы говорит: «Не смотри на вожделенное, не приводи чувства в смятение».
Цзиньский царевич Чуи Эр, спасаясь от преследования, проходил через Цао. В Цао ему не отдали почестей. Жена Ли Фуцзи сказала своему мужу:
– Господин не отдал почестей цзиньскому царевичу. Между тем я видела его свиту – все достойные люди, похожие на вас. Царевич вернется в Цзинь и непременно поднимет войска на Цао. Почему бы вам заранее не выказать ему доброе отношение?
Ли Фуцзи послала царевичу сосуд с едой и нефритовый круг. Чун Эр принял еду, а нефрит отослал обратно. Когда он вернулся в Цзинь, то поднял войска в поход на Цао и покорил его, приказав не вторгаться в деревню Ли Фуцзи.
Лао-цзы говорит: «Ущербное становится полным, кривое – прямым».
Чжаоский Цзянь-цзы умер, но еще не был похоронен, когда город Чжунмоу отделился и перешел к Ци. На пятый день после похорон Сян-цзы поднял войска и атаковал Чжунмоу. Однако не успел он сомкнуть кольцо, как стены сами рухнули на десять чжанов. Сян-цзы тотчас ударил в гонг и отступил. Тогда военачальники стали убеждать его:
– Государь наказал Чжунмоу за предательство, и стены сами рухнули. Если Небо помогает нам – зачем же уходить?!
– Я слышал, как Шу Сян говорил: «Благородный муж не пользуется чужой неудачей и не преследует того, кто в опасности».
Пошлите починить стену. Когда стена будет готова – снова атакуем.
Услышав о справедливости Сян-цзы, жители Чжунмоу попросили позволения сдаться.
Вот почему Лао-цзы говорит: «С тем, кто не соперничает, в Поднебесной никто не может соперничать».
Цзинь пошло походом на Чу. Через три перехода, которые покрыли, не останавливаясь на привал, дафу испросили позволения начать штурм.
– Во времена прежнего государя Цзинь не ходило походом на Чу, – сказал чуский Чжуан-ван. – Когда же на престол сел я, сирота, оно пошло. Моя вина, позор мне!
– Во времена прежних слуг Цзинь не ходило походом на Чу, – сказали дафу. – Ныне же, когда мы служим, оно пошло. Это наша вина! Позвольте отразить удар.
Ван пал ниц и, оросив слезами полу халата, поднялся и поклонился дафу. Узнав об этом, цзиньцы сказали:
– Государь и слуги спорят друг с другом – кто виноват! Не много славы добудем мы, победив таких слуг. – И ночью отвели войска.
Поэтому Лао-цзы говорит: «Ваном может называться лишь тот, кто способен принять позор страны на себя».
Некогда, будучи в Чжао, Гунсунь Лун сказал своим ученикам:
– С неспособными людьми я не странствую.
Вскоре в сермяге, подпоясанной веревкой, явился странник и, попросив его принять, сказал:
– Я умею кричать.
– Есть среди нас человек, умеющий кричать? – спросил Гунсунь Лун, обернувшись к ученикам.
– Нет, – был ответ.
– Тогда включите его в список учеников.
Через несколько дней Гунсунь Лун отправился на переговоры с яньским ваном. Подъехал к реке и увидел, что паром – на другом берегу. Велел новому ученику вызвать его. То т крикнул – и паром пришел. Поистине: наличие мудреца не исключает присутствия умельца.
Лао-цзы говорит: «Человек не пренебрегает человеком, вещь – вещью: это и называется высшей мудростью».
Когда Цзы Фа атаковал Цай и одержал победу, Сюань-ван выехал в предместье приветствовать победителя. Он отмерил ему во владение сто цинов земли и преподнес нефритовый скипетр. Но Цзы Фа не принял дары, сказав:
– Управлять страной, осуществлять правление и принимать послов от чжухоу – дело государя; издавать распоряжения, рассылать приказы, заботиться о том, чтобы противник бежал прежде, нежели войска сомкнут кольцо, – дело военачальника. Вступать же строем в бой и побеждать противника – дело простых людей. Воспользоваться заслуженной ими наградой и забрать положенные им титулы и жалованье – дело несправедливое и недостойное; поэтому отказываюсь и не принимаю.
Лао-цзы говорит: «Свершает подвиг и не заботится о славе; именно потому, что не заботится, слава не оставляет его».
Цзиньский Вэнь-гун напал на Юань. Для взятия его назначил трехдневный срок. Когда через три дня город еще не пал, приказал отвести войска. Дафу, увещевая, сказали:
– Еще день-два, и Юань будет повержен.
– Когда я назначал трехдневный срок, – отвечал Вэнь-гун, – я был уверен, что этого достаточно для взятия города. Но теперь, когда срок истек, не отвести войска – значит подорвать к себе доверие. Стоит ли того Юань?
Жители города, узнав об этом, сказали:
– Такому государю можно сдаться.
И сдались. Город Вэнь также попросил взять его под свою руку.
Лао-цзы говорит: «Прекрасные речи могут произвести впечатление, прекрасные же деяния поистине возвышают».
Первый министр царства Лу – Гунъи Сю, любил рыбу. Одно из царств поднесло ему рыбу, но он отказался принять. Ученики спросили:
– Учитель так любит рыбу, почему же не принял?
– Вот потому что люблю, и не принял, – отвечал Гунъи Сю. – Примешь – лишишься должности и вовсе останешься без рыбы. А если не примешь, то и должности не потеряешь, и рыбу всегда будешь иметь.
Это мудрость человека, знающего свою пользу. Лао-цзы говорит: «Знай меру и не испытаешь позора».
Чуский полководец Цзы Фа любил отыскивать людей, сведущих в каком-либо искусстве. В Чу был один искусный вор. Прийдя к Цзы Фа, он сказал:
– Я слышал, господин ищет людей, сведущих в каком-либо искусстве. Я – рыночный вор. Хотел бы пополнить ряды ваших умельцев.
Услышав его слова, Цзы Фа, не подпоясав платья и не поправив шапку, поспешно вышел и встретил гостя согласно ритуалу.
– Вор – разбойник Поднебесной, к чему с ним разводить церемонии? – заметили его люди.
– Не ваше дело, – отвечал Цзы Фа. Через некоторое время цисцы напали на Чу. Цзы Фа трижды выставлял против них войска, и трижды войска отступали. Вскоре лучшие люди в Чу исчерпали все планы обороны, а циские войска все наседали. Тогда перед Цзы Фа предстал рыночный вор и сказал:
– Искусство мое невелико, но я хотел бы употребить его для господина.
Цзы Фа ни о чем не спросил его и отпустил. Между тем вор снял с шатра полководца Ци полог и принес его Цзы Фа. Цзы Фа приказал вернуть полог противнику со словами: «Солдат вышел за хворостом, а принес полог от шатра полководца. Отдайте распорядителю».
