Гоголь. Соловьев. Достоевский - Мочульский Константин Васильевич (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Идея подростка о «уединении и могуществе» сталкивается с мечтой об отце. Чтоб окончательно замкнуться и «уйти в свою скорлупу», ему нужно убить мечту. Сплетни и двусмысленные отзывы о Вер -силове склоняют его к мысли, что он был влюблен в призрак. Версилов — жалкий, опустившийся человек, выброшенный из общества и позорно снесший пощечину. Аркадий пишет: «Ведь оказывается, что этот человек — лишь мечта моя, мечта с детских лет… Но не то смешно, когда я мечтал прежде «под одеялом», а то, что я приехал сюда для него же, опять‑таки для этого выдуманного человека… Да и вина ли его в том, что я влюбился в него и создал из него фантастический идеалЪ Первая часть романа — борьба сына с «выдуманным отцом» — заканчивается превращением призрака в живого человека. Настоящий Версилов оказывается достойным любви сына; действительность прекраснее мечты. На драматическом эффекте «узнавания» построен финал первой части.
В семье своей Аркадий ведет себя надменно и угрюмо; с отцом у нега происходят резкие стычки. Через месяц наступает решительное объяснение. Версилов отгадывает его идею и насмешливо объявляет: «Я знаю сущность твоей идеи: во всяком случае, это: «я в пустыню удаляюсь!..» Моя мысль — что он хочет стать Ротшильдом или вроде того и удалиться в свое величие». Подросток изумлен его проницательностью; он гордился уединением, и вот скорлупа его разбита; весь он со своими мыслями и чувствами — включен в сознание отца. Этот реальный опыт духовного всеединства наносит смертельный удар его идее. «Я содрогнулся внутри себя, — записывает он. — Конечно, все это была случайность; он ничего не знал и говорил совсем не о том, хоть и помянул Ротшильда: но как он мог так верно определить мои чувства?»
Аркадий удивлен, но не побежден: он упорствует в намерении порвать с семьей и перед расставаньем мстит отцу рассказом о своем детстве. Во взволнованной, лирической исповеди — много личных воспоминаний автора. Нежнейшей поэзией полны эти страницы. «Помню около дома огромные деревья, липы кажется, потом иногда сильный свет солнца в отворенных окнах, палисадник с цветами, дорожку, а вас, мама, помню ясно, только в одном мгновении, когда меня в тамошней церкви раз причащали и вы меня приподняли принять Дары и поцеловать Чашу: это летом было и голубь пролетел насквозь через купол из окна в окно…»
Вспоминает он, как маленьким мальчиком впервые увидел отца: его нарядили в хорошенький синий сюртучок и повезли в барский дом, где остановился Версилов. Тот стоял перед зеркалом с тетрадью в руке и репетировал последний монолог Чацкого. Красота его и изящество поразили ребенка. Потом Аркадия напомадили, завили и повезли в карете на любительский спектакль к одной знатной даме. «Когда вы вышли, Андрей Петрович, — продолжает подросток, — я был в восторге до слез, почему, из‑за чего — сам не понимал… Всю ночь я был в бреду, а на другой день, в десять часов, уже стоял у кабинета». Но мальчика не пустили, отец укатил из Москвы, и он больше его не видел. «Тем и кончилось, что свезли меня в пансион к Тушару, в вас влюбленного и невинного, Андрей Петрович». Начинается печальная жизнь ребенка у «французика парижского происхождения, разумеется, из сапожников». Тушар преследует его, попрекает незаконным происхождением, дает пощечины и, наконец, превращает в своего лакея. Мальчик решает бежать к отцу, но в последнюю минуту его охватывает отчаянье, и он остается. Исповедь свою Аркадий кончает словами: «Вот с самой этой минуты, когда я сознал, что я, сверх того, что лакей, вдобавок и трус, и началось настоящее, правильное мое развитие!»
В «Записках из подполья» Достоевский гениально анализировал болезнь сознания и открыл неведомый дотоле мир подпольной психологии. Неутоленная и оскорбленная жажда красоты «мечтателя» превращается в бессильную злобу и цинизм подпольного человека. Идея Ротшильда — подполье подростка; образ красоты мелькнул перед ним на миг в лице отца, и после светлого видения мрак действительности стал еще темнее. Отец обманул любовь сына — он оказался только актером, играющим роль Чацкого. Но Тушар не обманул; в его школе мальчик узнал правду о себе: он лакей и трус. Версилов и Тушар — символы раздвоения Аркадия. С раздвоения начинается болезнь сознания: в душе человека открывается смрадное подполье.
***
Исповедь кончается резким разрывом с отцом: подросток мстит за свое признание в любви, он бросает Версилову в лицо жестокие и несправедливые обвинения. «Я вас не люблю, Версилов, — кричит он ему и угрожает: — Берегитесь, Версилов, не делайте меня врагом вашим». На следующий день он переезжает на другую квартиру. Это — высшая точка раздвоения: люблюненавижу, любимый отец и злейший враг, между этими крайностями мечется его обезумевшее от боли сознание.
Аркадий подозревает отца в позорных и низких поступках; ходят слухи, что у него была связь с покойной дочерью генерала Ахмакова, что он скрывает своего незаконного ребенка, что князь Сокольский дал ему за это пощечину. Версилов помогает бедной девушке Оле, и та обвиняет его в гнусных намерениях; сын склонен верить этому обвинению. Чтобы окончательно; убедиться в нравственном падении отца, Аркадий возвращает ему письмо, касающееся выигранного процесса о наследстве. И вот начинается эффектное раскрытие i тайн Версилова: оказывается, дочь Ахмако-3 ва соблазнил не он, а князь Сокольский. Версилов из сострадания к обиженной хотел на ней жениться и заботится о воспитании ребенка князя; на пощечину Сокольского он отвечает благородным вызовом на дуэль; Оле он хотел бескорыстно помочь и был наказан за доброе дело; узнав из письма, что права его на наследство не вполне бесспорны, он отказывается даже от своей законной части. Внезапно он вырастает на наших глазах: это не промотавшийся и опустившийся авантюрист, а человек высокой души и прямого благородства. Аркадий от ненависти к отцу сразу переходит к исступленному обожанию. Он задыхается от восторга, бросается на шею Васину и восклицает: «Я обнимаю вас и целую, Васин!» — «С радости?» — спрашивает тот. «С большой радости, — отвечает Аркадий. — Ибо сей человек «был мертв и ожил, пропадал и нашелся!» Так опрокидывается смысл евангельской притчи: не блудный сын возвращается к отцу, а «блудный» отец, оторвавшийся от родной земли и семейного корня, возвращается к сыну. Суд сына над отцом кончен: отец оправдан, образ его открылся как идеал человеческого благородства. Первая часть заканчивается гимном жизни и любви. Аркадий встречает на улице свою сестру Лизу. «Что‑то ужасно веселое, а на капельку и лукавое было в ее сияющем взгляде». Он в радостном волнении говорит ей: «Я тебя ужасно люблю, Лиза! Ах, Лиза! Пусть приходит, когда надо, смерть, а пока жить, жить! О той несчастной (самоубийце Оле) пожалеем, а жизнь все‑таки благословим, так ли? Ли за, ты ведь знаешь, что Версилов отказался от наследства? Ты не знаешь души моей, Лиза, ты не знаешь, что значил для меня человек этот». Эта удивительная сцена на улице залита светом. Обретение отца означает для подростка возвращение к жизни, к счастью, к вере. Он дышит полной грудью, как будто в первый раз вышел на Божий свет. Кончено «уединение и могущество», кончена идея Вотшильда, кончено затхлое одполье. Молодая жизнь побеждает болезнь мечтательства. Аркадий воскресает.
Во второй части изображается<<мятеж страстей» подростка. Проходит два месяца — он неузнаваем: одет щегольски, швыряет деньгами, обедает в лучших ресторанах, ездит на собственном лихаче. Возобновляет он свой рассказ таким предисловием: «Я начинаю теперь историю моего стыда и позора». Идея оставлена. Юноша опьянен жизнью и соблазнен свободой. Его заблуждения и падения от не опытности, доверчивости и великодушия. Опыт свободы покупается дорогой ценой. Сестре своей, Анне Андреевне, Аркадий говорит: «Мы пережили татарское нашествие, потом двухвековое рабство и уж, конечно, потому, что то и другое нам пришлось по вкусу. Теперь дана свобода и надо свободу перенеспги. сумеем ли? Так же ли по вкусу нам свобода окажется? — вот вопрос». Простодушный мечтатель верит, что трагедия человеческого общения для него кончена: отец его любит, с сестрами он живет в дружбе, приятели окружают его нежней шей заботливостью. Одним словом, для него уже наступил рай на земле. Действительность наносит этой утопии жестокий удар. Аркадий живет у князя Сергея Сокольского и пользуется его деньгами, как своими. «Увы, все это делалось во имя любви, великодушия, чести, — пишет он, — а потом оказалось безобразным, нахальным, бесчестным». Дружба с князем обрывается катастрофой: подросток резко объясняется с оскорбившим его другом и тот бросает ему в лицо: «Посмеете ли вы сказать, что, брав мои деньги весь месяц, вы не знали, что ваша сестра (Лиза) от меня беременна?» Такое же горькое разочарование, переживает он в любви: Катерина Николаевна Ахмакова признается, что завлекала его, рассчитывая на его «пылкость» и надеясь узнать у него о компрометирующем ее документе. Но всего мучительнее для него отношения с отцом. Версилов часто приходит к нему, доверчиво делится с ним мыслями, убеждениями, посвящает его в свою интимную жизнь, а между тем настоящей близости между отцом и сыном не создается. Подросток чувствует, что у отца есть какая‑то тайна, и проникнуть в нее не может. Версилов видит нравственное падение сына и не делает ничего, чтоб открыть ему глаза и спасти от позора. Он не желает «вторгаться на чужой счет в чужую совесть». Когда сын упрекает его в равнодушии, он заявляет: «Повторяю тебе: я достаточно в оное время вскакивал в совесть других — самый неудобный маневр!» Нет, это — не безразличие изверившегося в добро человека, а глубокое уважение к чужой личности и охранение ее нравственной свободы.
