Гоголь. Соловьев. Достоевский - Мочульский Константин Васильевич (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
***
19 марта 1874 года писатель уходит из «Гражданина», отказывается от 3000 р. годового содержания и остается без всяких средств. В апреле он едет в Москву запродать в «Русский вестник» проект своего нового романа. Но Катков не решается заплатить 250 рублей с листа и дает ответ уклончивый. Достоевский возвращается в Петербург расстроенный и встревоженный. Тут происходит неожиданное событие: к автору «Бесов», свирепому обличителю нигилизма и революции, приходит его старый идейный враг — Некрасов и предлагает купить задуманный роман для «Отечественных записок». Анна Григорьевна рассказывает об этом в своих воспоминаниях: «Муж мой был очень рад возобновлению дружеских отношений с Некрасовым, талант которого высоко ставил… Но в этом деле была и тяжелая для Федора Михайловича сторона: «Отечественные записки» были журналом противоположного лагеря и еще так недавно, во время редактирования мужем журналов «Время» и «Эпоха», вели с ними ожесточенную борьбу. В составе редакции находилось несколько литературных врагов Федора Михайловича: Михайловский, Скабичевский, Елисеев, отчасти Плещеев, и они могли потребовать от мужа изменений в романе в духе их направления. Но Федор Михайлович ни в коем случае не мог поступиться своими коренными убеждениями. «Отечественные записки», в свою очередь, могли не захотеть напечатать иных мнений мужа, и вот при первом, сколько‑нибудь серьезном разногласии, Федор Михайлович, несомненно, потребовал бы свой роман обратно, какие бы ни произошли от этого для нас печальные последствия».
Как ни подчеркивает Анна Григорьевна верность «коренным убеждениям» своего мужа, все же переход его от ультраправого «Гражданина» к крайне левым «Отечественным запискам» не мог не смутить его консервативных друзей. Сближение с группой Некрасова нельзя объяснить одним оппортунизмом: в Достоевском происходил внутренний сдвиг; после сотрудничества с Мещерским он понял, что с реакционерами ему не по пути. «Подросток» свидетельствует о глубоком изменении его взгляда на революционную молодежь 70–х годов.
Летом 1874 года писатель уезжает в Эмс лечить эмфизему легких и обдумывает план романа. Ему не работается. «Когда же писать роман, — пишет он жене, — днем, при этаком блеске и солнце, когда манит гулять и шумят улицы? Дай Бог только начать роман и наметить хоть чтонибудь. Начать — это уже половина дела». Вместо писания романа он читает–Пушкина и «упивается восторгом». Снова поражает его гениальный замысел «Скупого рыцаря», и под влиянием пушкинского трагического скупца он задумывает своего героя — Аркадия Долгорукого с его «идеей Ротшильда».
Как всегда, Достоевский с трудом разбирается в бесчисленных планах, идеях, интригах, возникающих в его неистощимой фантазии. «Обилие плана, — сообщает он жене, — вот главный недостаток. Когда рассмотрел в целом, то вижу, что в нем соединились четыре романа». «Подросток» — самый перегруженный из всех романов Достоевского. Из него можно было бы выкроить не четыре, а семь или восемь вполне законченных романов.
Вернувшись в конце июля из Эмса, писатель на всю зиму поселяется с семьей в Старой Руссе и погружается в писание «Подростка».
Дочь Достоевского, Любовь, в своих воспоминаниях подробно описывает жизнь семьи в маленьком тихом городке. Достоевские снимали дачу у полковника Гриббе. Это был «домик в немецком вкусе прибал тийских губерний, полный неожиданных сюрпризов, потайных стенных шкафов, подъемных дверей, ведущих к темным пыльным винтовым лестницам. Низкие и тесные комнатки были обставлены старою мебелью в стиле ампир; зеленоватые зеркала отражали искаженные лица тех, кто имел храбрость заглянуть в них. На наклеенных на полотно листах бумаги, служивших картинами, нашему удивленному детскому взору представлялись уродливые китаянки с аршинными ногтями и втиснутыми в детские ботинки ножками. Запертая веранда с разноцветными стенами была нашим единственным удовольствием, а маленький китайский биллиард со своими стеклянными шарами и колокольчиками развлекал нас в длинные дождливые дни. За домом находился сад со смешными маленькими клумбами, засаженными цветами. В этом саду, прорезанном маленьким каналом, росли всевозможные фрукты. По смерти старого полковника мои родители купили у его наследников этот домик за бесценок (весной 1876 года)».
Любовь Достоевская утверждает, что топография города Скотопригоньевска, в котором происходит действие романа «Братья Карамазовы», отражает облик Старой Руссы и что дом старика Карамазова напоминает дачу полковника Гриббе. Некоторые из местных жителей попадают в роман. Так, например, купец Плотников, у которого Митя Карамазов накупает угощения для цыган, существовал действительно и был излюбленным поставщиком писателя. Ямщики Андрей и Тимофей, везущие Митю в Мокрое, — добрые друзья семьи Достоевских: они ежегодно возили детей на берег Ильменя, где осенью останавливался пароход. Любовь Федоровна уверяет, даже, что Грушенька была «молодая провинциалка, которую ее родители знали в Старой Руссе».
В захолустном северном городке писатель жил уединенно и замкнуто. В воспоминаниях дочери мы находим любопытное описание его стиля жизни. Достоевский вставал после одиннадцати, делал гимнастику, тщательно мылся; если был в хорошем настроении, напевал «На заре ты ее не буди». Никогда не ходил в халате, не выносил пятен на платье; носил тонкое белье и крахмальные воротнички. Помолившись, выпивал два стакана крепкого чаю, а третий уносил к себе.
В кабинете, над диваном, висела копия Сикстинской Мадонны. На письменном столе вещи располагались в педантичней шем порядке. После завтрака он диктовал главу, написанную ночью. «Мать стенографировала, — ишет Любовь Достоевская, — переписывала, он исправлял, мать снова переписывала и посылала в типографию. Мать не критиковала, только иногда пере одевала героинь из голубого в розовое: из меняла фасон шляпы героя и снимала с не го бороду». После диктовки писатель раз давал детям лакомства; в ящике стола всегда бывали припасены пастила, винные ягоды, финики, орехи, изюм.
В 4 часа он выходил на прогулку: шел опустив голову в глубокой задумчивости; не глядя, раздавал милостыию — раз по дал монету собственной жене. Любил покупать конфеты, виноград, груши в самом дорогом магазине. В 6 часов обедали, в 9 ужинали. Достоевский садился за работу, благословив детей и прочитав с ними молитву Богородице. Работал при двух свечах, много курил. Читал детям вслух повести Пушкина, поэмы Лермонтова, «Тараса Бульбу» Гоголя и «Разбойников» Шиллера. Знал наизусть всех героев Диккенса и Вальтер Скотта.
Этим тихим уютом и относительным благосостоянием Достоевский обязан своей жене. Анна Григорьевйа проявила большие организаторские и коммерческие таланты. Она умела сговориться и рассчитаться с кредиторами, охранить мужа от вымогательств родственников и наладить собственное издательство. В 1873 году она стала издательницей произведений мужа. «Идиот» и «Бесы», изданные в одном томе, положили начало материальному обеспечению писателя.
***
Несмотря на предупредительность и любезность Некрасова, писателя продол жало тревожить его неожиданное сближение с недавними врагами. В декабре 1874 г. он писал жене: «Вчера прочел в «Гражданине», что Лев Толстой продал свой роман («Анна Каренина») в «Русский вестник», в 40 листов, и он пойдет с января, — по пятисот рублей с листа, т. е. за 20 000. Мне 250 р. не могли сразу решиться дать, а Л. Толстому 500 заплатили с готовностью! Нет, уж слишком меня низко ценят, оттого, что аботой живу. Теперь Некрасов вполне может меня стеснить, если будет что‑нибудь против их направления: он знает, что в «Русском вестнике» (т. е. на будущий год) меня не возьмут, т. к. «Русский вестник» завален романами. Но хотя бы нам этот год пришлось милостыню просить, я не уступлю в направлении ни строчки!» Теперь он понимает, почему Катков не мог сразу решиться дать ему 250 р. за лист «Подростка»: в его портфеле уже лежал огромный роман Толстого «Анна Каренина». Но опасения насчет «притеснений» со стороны Некрасова не оправдались.
