Этика для нового тысячелетия - Гьямцхо́ Нгагва́нг Ловза́нг Тэнцзи́н "Далай-лама XIV" (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Но наибольшая польза от so pa, или терпения, заключается в том, что оно действует как мощное противоядие по отношению к яду гнева – величайшей угрозе нашему внутреннему миру, а значит, и нашему счастью. И в самом деле, мы обнаруживаем, что терпение – наилучшее средство нашей внутренней самозащиты от разрушительного воздействия гнева. Рассмотрим вот что: богатство не защищает от гнева. Не защищает от него и образованность, вне зависимости от того, насколько культурен и интеллигентен человек. Никак не поможет в этом случае и закон. И слава тут бесполезна. Только внутренний страж терпеливой сдержанности может удержать нас от смерча негативных мыслей и эмоций. Ум, или дух (lo), не материален. Его нельзя потрогать или нанести ему физический вред. Лишь негативные мысли и чувства могут повредить ему. Следовательно, и защитить его могут только соответствующие положительные качества.
В качестве второго шага к освоению добродетели терпения полезно также думать о несчастьях не как об угрозе нашему внутреннему миру, а скорее как о том самом средстве, благодаря которому достигается терпение. Встав на такую точку зрения, мы видим, что в этом смысле те, кто хотел бы причинить нам зло, на деле учат нас терпению. Такие люди научают нас тому, чему мы никогда бы не научились, просто слушая чьи-то речи, будь то даже речи мудреца или святого. Ничуть не больше может быть надежда читателя и на то, что он научится этой добродетели, читая эту книгу, – ну, разве что она окажется настолько скучной, что потребует большого упорства! Однако несчастья могут научить нас терпеливой сдержанности. И в особенности те, кто желал бы причинить нам вред, дают нам неоценимую возможность тренироваться в правильном поведении.
Всё это не значит, что люди не отвечают за свои поступки. Но давайте вспомним, что они могут действовать в основном по неведению. Ребенок, выросший в обстановке жестокости, может и не знать о другом поведении. В результате его просто невозможно счесть виновным. Наиболее подходящий отклик на действия того, кто вынуждает нас страдать – здесь я, разумеется, не имею в виду те справедливые случаи, когда кто-то предъявляет нам законный иск или отказывается удовлетворить наши неразумные требования, – это осознание того, что, стремясь причинить нам боль, такие люди сами окончательно теряют покой своего ума, внутреннее равновесие, а вследствие того – и свое счастье. И мы поступим лучше всего, проявив к ним сострадание, – тем более что, пожелай мы им всех бед, ничего с ними от этого не случится. Зато нам самим это наверняка причинит вред.
Представьте двух поспоривших из-за чего-то соседей. Один из них относится к спору вполне беспечно. Другой полностью захвачен спором и постоянно ищет возможности задеть противоположную сторону. Ну и что происходит? Тому, кто вынашивает злой умысел, недалеко до начала страдания. Прежде всего он или она теряют аппетит, затем и сон. Постепенно здоровье такого человека ухудшается. Он мучается день и ночь, – и дело кончается исполнением желаний противника.
На самом деле, если мы действительно хорошо об этом подумаем, то поймем, что в выборе в качестве объекта нашего гнева какого-то конкретного человека есть нечто не до конца разумное. Давайте проделаем мысленно простое упражнение. Представим, что некий человек говорит нам оскорбительные слова. Если мы склонны разгневаться из-за боли, которую они нам причиняют, – разве на словах как таковых сосредоточены наши чувства, ведь не они же на самом деле виноваты? Скорее мы разгневаемся на человека, кричащего на нас. Можно, конечно, возразить, что, поскольку слова кто-то произносит, то наша злость на слова оправдана и моральную ответственность за это несет бранящийся человек, а не брань сама по себе. Возможно, это и так. Но в то же время мы разгневаны из-за того, что на самом деле вызвало боль, – все-таки именно слова были более непосредственной причиной. Но тогда не лучше ли нам направить свой гнев на то, что заставило человека оскорбить нас, – на его болезненные эмоции? Ведь если бы тот человек был спокоен и умиротворен, вряд ли он стал бы вести себя таким образом. Но, тем не менее, из этих трех факторов – оскорбительных слов, произносящего их человека и негативных побуждений, вызвавших брань – мы направляем гнев именно на человека. В этом есть нечто непоследовательное.
Если же заявить, что настоящая причина нашей боли – сущность оскорбившего нас человека, то и в этом случае у нас нет разумных оснований для гнева на него. Если враждебное поведение по отношению к нам заложено в природе данного человека, то он просто не в состоянии вести себя по-другому. В таком случае гнев просто бессмыслен. Ведь во время пожара бессмысленно гневаться на огонь. Жечь – природа огня. Но, чтобы напомнить себе о том, что идея врожденной враждебности или врожденного зла неверна, давайте отметим, что при других обстоятельствах тот же самый человек, который сейчас причиняет нам боль, может стать нам хорошим другом. Ничего нет необычного в том, что солдаты, сражавшиеся друг с другом во время военного конфликта, в мирное время становятся приятелями. И большинству из нас случалось встречать кого-то такого, кто, несмотря на дурную репутацию в прошлом, оказывался очень приятным человеком.
Конечно, я не предполагаю, что нам следует ударяться в подобные размышления в любой ситуации. Когда нам грозит физическая расправа, нам, пожалуй, лучше будет сосредоточить свои силы не на размышлениях, а на том, чтобы поскорее убежать! Но очень полезно найти время на то, чтобы разобраться как следует во всех выгодах терпения. Это поможет нам творчески решить трудные проблемы, возникающие из-за каких-то бед.
Я упоминал ранее, что so pa, или терпение, действует как противодействующая гневу сила. На деле мы обнаруживаем, что можем найти нечто, противостоящее каждому из негативных состояний. Например, скромность противостоит гордыне; удовлетворенность противостоит алчности; настойчивость противостоит лени. Поэтому, если мы желаем справиться с нездоровыми состояниями, возникающими тогда, когда мы позволяем развиться негативным мыслям и чувствам, то взращивание добродетели не следует рассматривать отдельно от сдерживания нашего отклика на болезненные эмоции. Они идут рука об руку. Именно поэтому нравственная дисциплина не может быть ограничена только воздерживанием, или только принятием положительных качеств.
Чтобы увидеть, как именно процесс обуздания сочетается с работой по нейтрализации, давайте рассмотрим тревожность. Мы можем описать ее как вид страха, но такой, в котором присутствует сильный рассудочный компонент. Вот нам неизбежно придется столкнуться с переживанием или событием, которого мы опасаемся. Опасение превращается в тревожность, если мы начинаем упорно размышлять о предстоящем и позволяем воображению добавлять отрицательные образы. Тогда мы ощущаем тревогу и начинаем терзаться. И чем больше мы предаемся беспокойству, тем более находим для него причин. Постепенно мы обнаруживаем, что уже постоянно страдаем. Чем более усиливается это состояние, тем менее мы способны что-то предпринять против него, и тем сильнее оно становится. Но, когда мы хорошенько подумаем, то увидим, что в основе этого процесса лежит узость взглядов и отсутствие правильной перспективы. Из-за этого мы не замечаем того факта, что вещи и события возникают в результате бесчисленных причин и условий. Мы склонны сосредоточиваться на всего лишь одной-двух сторонах ситуации, в которой очутились. Поступая так, мы неизбежно ограничиваем себя, ища средства к тому, чтобы справиться именно с этими сторонами. Трудность тут в том, что, если нам это не удается, нам грозит полный упадок духа. Таким образом, первым шагом к преодолению тревоги является выработка широкого взгляда на ситуацию.
Мы можем сделать это множеством способов. Один из наиболее эффективных – постараться переместить фокус своего внимания с себя в сторону других. Если нам это удастся, мы обнаружим, что масштаб наших собственных проблем уменьшился. Это не значит, что надо полностью игнорировать собственные нужды, – скорее нам следует постараться помнить и о нуждах других людей наряду со своими собственными, как бы настоятельны они ни были. Такой ход очень помогает, потому что, когда наша забота о других переходит в действие, мы обнаруживаем, что наша уверенность в себе тут же возрастает сама собой, а беспокойство и тревога ослабевают. И в самом деле, мы обнаруживаем, что почти все умственные и эмоциональные страдания, являющиеся столь характерной чертой современной жизни – включая чувство беспомощности, одиночества и тому подобное, – уменьшаются в тот самый момент, когда мы включаемся в деятельность, обусловленную заботой о других людях. На мой взгляд, это объясняет, почему для сокращения тревожности недостаточно лишь совершать внешне правильные поступки. Когда в основе действия лежат сиюминутные цели, мы просто создаем для себя новые проблемы.
