Догматическое Богословие - Воронов Ливерий (мир книг .txt) 📗

Святитель Григорий Богослов. Слово 45-е, сказанное на Святую Пасху, 22 // Лосский В. Очерк мистического богословия Восточной Церкви, глава 7. Домостроительство Сына // Богословские труды. Вып. 8. — М.: издание Московской Патриархии, 1972. — С. 81.

Митрополит Филарет (Дроздов). Слово в Великий Пяток, сказанное в 1816 году: «Тако возлюби Бог мир» (Ин. 3,16) // Слова и речи. Т. 1. — М., 1873. — С. 89–96.

Митрополит Антоний (Храповицкий) в статье «Догмат искупления», написанной им в 1917 году, говорит: «В настоящее время в науке достаточно выяснено, что:

1. Школьно-катихизическое и школьно-богословское учение об искуплении всецело заимствовано из неправо{73}славного латинского учения в его формулировке Ансельмом Кентерберийским, Фомой Аквинатом и Петром Ломбардом.

2. Его нет ни в святой Библии, ни у святых отцов: ибо ни тут, ни там не встречаем терминов заслуги и удовлетворение , на каковых юридических понятиях всецело покоится современное школьное учение об Искупителе.

3. Доказано, что это учение не может быть согласовано ни с учением о Божественной правде, ни с учением об Его милосердии, хотя оно и претендует на введение сюда того и другого Божественного свойства» [ 105 ].

Вполне соглашаясь с этим высказыванием митрополита Антония, автор исследования Догмат искупления в русской богословской науке последнего пятидесятилетия (Л., 1953), священник, позже протоиерей профессор Московской духовной академии отец Петр Викторович Гнедич писал:

«К концу прошлого века в русском «научном богословии» большой авторитет имела догматическая система митрополита Макария (Булгакова)… Изложенное в ней Учение об искуплении оказалось тем общепринятым, «школьным» и «традиционным» пониманием, которое подверглось обсуждению в литературе рассматриваемого периода.

Основу этого понимания составляет такое понятие о Боге и Его свойствах, по которому свойства благости (или любви) и правды (или правосудия, справедливости) в Боге резко различаются и даже противополагаются. Так же противополагаются и действия этих свойств, так как каждому свойству Божества приписывается «свойственное ему действие». Грех человека «оскорбляет Бога», возбуждает действие Его правосудия, или «гнев», выражающееся во «вражде Бога к человеку», проклятии его Богом, и их следствии — наказании грешника, его каре» (С. 5–6). {74}

Митрополит Макарий излагает свое понимание искупления во втором томе своего «Православно-догматического богословия», в параграфе 124;

«Три великие зла совершил человек, не устояв в первобытном завете с Богом:

а) бесконечно оскорбил грехом своего бесконечно благого, но и беспредельно великого, беспредельно правосудного Создателя, и чрез то подвергся вечному проклятию;

б) заразил грехом все свое существо, созданное добрым: помрачил свой разум, низвратил волю, исказил в себе образ Божий;

в) произвел грехом гибельные для себя последствия в собственной природе и в природе внешней.

Следовательно, чтобы спасти человека от всех этих зол, чтобы воссоединить его с Богом и соделать снова блаженным, надлежало:

а) удовлетворить за грешника бесконечной правде Божией, оскорбленной его грехопадением, — не потому, что Бог искал мщения, но потому, что никакое свойство Божие не может быть лишено свойственного ему действия: без выполнения этого условия человек навсегда остался бы пред правосудием Божиим «чадом гнева» (Еф. 2, 3), чадом проклятия (Гал. 3, 10), и примирение, воссоединение Бога с человеком не могло бы даже начаться;

б) потребить грех во всем существе человека, просветить его разум, исправить его волю, восстановить в нем образ Божий: потому что и по удовлетворении правде Божией, если бы существо человека оставалось греховным и нечистым, если бы разум его оставался во мраке и образ Божий искаженным, — общение между Богом и человеком не могло бы состояться, как между светом и тьмою (2 Кор. 6, 14);

в) истребить гибельные последствия, произведенные грехом человека в его природе и в природе внешней: потому что, если бы и началось, если бы и состоялось воссоединение Бога с человеком, последний не мог бы сделаться снова блаженным, пока или чувствовал бы в самом себе, или испытывал бы совне эти бедственные последствия.

{75}

Кто же мог выполнить все означенные условия? Никто, кроме Единого Бога.

Для выполнения первого условия, то есть для удовлетворения правде Божией за грех человека, требовалось столько же бесконечная умилостивительная жертва, сколько бесконечно оскорбление, принесенное человеком Богу, сколько бесконечна сама вечная правда. Но такой жертвы не мог принести никто из людей: ибо все люди до единого всецело заражены грехом, и следовательно, все и всецело находятся под клятвою Божиею. А потому, что бы ни принес каждый из них, за себя ли или за других, какие бы ни совершил действия, какие бы ни претерпел лишения и страдания, — все это не могло бы быть угодным Богу, не могло бы умилостивить Его… Такую умилостивительную жертву за грехи человека, вполне достаточную для удовлетворения бесконечной правде, мог обрести один только высочайше-премудрый и всемогущий Бог».

Сказав далее, что выполнить второе и третье условия мог также один лишь Бог, митрополит Макарий в следующем, 125 параграфе, говорит, что добровольно восхотевший соделаться человеком, принять на себя все грехи человеческие, Единородный Сын Божий совершил свой искупительный подвиг, закончившийся крестной смертью. При этом «проявились совершенства Божии в высшей степени и в полном согласии».

«Проявилась бесконечная благость Божия·

(Ин. 3, 16). Проявилась бесконечная правда Божия, когда для ее удовлетворения потребовалась такая чрезвычайная, изумительная жертва смерть Богочеловека… Проявилась бесконечная премудрость Божия, которая обрела способность примирить в деле искупления человека вечную правду с вечной благостью, удовлетворить той и другой и спасти погибшего» [ 106 ].