Войны за Бога. Насилие в Библии - Дженкинс Филипп (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Эти критики не согласны с тем, что злодеяния экстремистов, таких как члены Аль-Каиды, лишены религиозных корней, или что террористические акты, совершенные во имя ислама, представляют собой извращение этой религии, или что «подлинный» джихад представляет собой только лишь внутреннюю духовную битву. Напротив, говорят эти критики, насилие и терроризм суть закономерные и неизбежные следствия приверженности исламу и влияния его священных текстов. Когда, например, в 2008 году Министерство внутренней безопасности США заявило, что исламисты исказили истинное значение слова «джихад», это вызвало возражения со стороны консервативного критика Эндрю Мак-Карти. Он писал:
В Коране в суре 9:123 (если взять только один пример из многих) говорится: «О вы, которые уверовали! Сражайтесь с теми из неверных, которые близки к вам. И пусть они найдут в вас суровость. И знайте, что Аллах – с богобоязненными!» Что же здесь было «искажено» террористами, как нас хочет уверить Министерство внутренней безопасности? Разве это они выдумали, что ислам повелевает мусульманам «сражаться с теми из неверных, которые близки к вам», чтобы последние «нашли в вас суровость»?
Многие полагают, что Западу угрожает не «радикальный ислам», не «ислам экстремистов» или «исламский фундаментализм», но просто сам ислам в его чистом и простом виде. Мак-Карти пишет: «Неверно говорить, что между массой мусульман и террористами существует «радикальное» расхождение. Это расхождение тонкое и касается лишь деталей»{8}.
Еще убедительнее для критиков звучат слова бывших мусульман, отказавшихся от своей веры, которые утверждают, что ислам насквозь пропитан насилием и нетерпимостью. Так, недавно мир прислушался к предупреждениям Айаан Хирси Али, рожденной в Сомали активистки в сфере защиты прав человека, деятельность которой привела к тому, что в Голландии она опасается за свою жизнь, на которую покушаются исламские экстремисты. Всем известен и Мосаб Хассан Юсеф, сын одного из основателей палестинской группы Хамас, оставивший ислам. На протяжении нескольких лет он исполнял роль двойного агента, работая на израильскую разведку, а затем открыто отказался помогать палестинцам и заявил, что он обратился в христианство. Юсеф безжалостно критикует ислам в целом и особенно его священные тексты, которые, как он утверждает, пропитаны насилием и лицемерием. Хотя он согласен с тем, что обычные мусульмане миролюбивы, он считает, что это объясняется лишь тем, что они игнорируют некоторые крайне опасные ключевые положения своей веры, которые отражены в агрессивных стихах суры Ат-Тауба. Юсеф утверждает, что Коран представляет собой «учебник войны для исламских террористов», что он призывает убивать невинных людей и что поэтому всю эту книгу следует запретить в США и странах свободного мира. Необычная группа под названием «Мусульмане против шариата» предприняла попытку создать новый Коран, откуда будут исключены самые агрессивные и спорные стихи{9}.
Некоторые критики из числа немусульман считают, что отдельные священные тексты ислама так глубоко пропитаны ненавистью, что их следовало бы запретить. В 2008 году еврейские группы из Университета Южной Калифорнии заявили протест против использования Мусульманской студенческой ассоциацией текстов Хадиса, сборника речений, приписываемых пророку Мухаммеду, авторитет которого близок к авторитету самого Корана. Протестующие обратили внимание на то, что на сайте Мусульманской ассоциации размещены резкие слова Хадиса в адрес евреев, и власти университета потребовали убрать эти оскорбительные тексты. Американцы обычно не склонны подвергать цензуре священные тексты любой религии, если только они не содержат прямого призыва к насилию и ненависти{10}.
Заглянем в Библию
Многие западные люди видят в исламе нечто вроде темной тени собственной веры и считают, что слова Корана радикальным образом отличаются от слов священных текстов, которых они сами придерживаются. Как полагают обычные христиане и иудеи, Коран призывает к войне, тогда как Библия говорит о любви, прощении и милосердии. Пророк Михей дал следующее резюме заповедям Бога, данным его народу: «творить справедливость, любить милосердие и смиренно ходить пред Богом». Христиане вспоминают слова распятого Иисуса: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят» {11}, {12}.
Но если говорить о призывах к насилию и кровопролитию, любое поверхностное заявление о том, что Библия здесь стоит гораздо выше Корана, было бы крайне несправедливым: слишком легко увидеть соринку в чужом глазу, не замечая того, что у тебя в глазу бревно. На самом деле в Библии тоже есть тексты про кровь и насилие, которые на протяжении столетий мучили верных читателей и стали привлекать к себе еще больше внимания на фоне нынешних споров о связи религии с насилием. В частности, здесь уместно вспомнить о книге Джона Коллинза «Оправдывает ли Библия насилие?» и книге Эрика Сейберта «Опасное поведение Бога». Тем не менее эти мрачные тексты слишком часто игнорируют, тогда как они заслуживают внимания. Это позволяет христианам и иудеям самоуверенно критиковать Коран как милитаристский манифест, отражающий варварство древних народов{13}.
В Библии можно найти много «текстов террора» (выражение американского богослова Филлис Трайбл), и библейское насилие иногда носит крайне дикий характер. Так, многие любят Псалом, начинающийся словами: «Там, у рек Вавилонских сидели и плакали мы, вспоминая Сион», однако в конце его говорится о блаженстве того, кто разобьет череп вавилонского младенца о камень{14}. Нет сомнений в том, что Коран призывает верных сражаться, но там также говорится о милости к сдавшимся врагам. В некоторых же пугающих библейских отрывках, напротив, содержится призыв к полному уничтожению врагов, всех семей и народов, – мужчин, женщин и детей и даже их скота, чтобы от них не осталось ничего{15}.
Если бы христиане или иудеи захотели найти библейские тексты для оправдания терроризма или этнических чисток, они бы столкнулись лишь с той проблемой, что таких текстов невероятно много{16}. Допустим, кто-то хочет оправдать поведение террориста-смертника. Коран мало что прямо говорит на эту тему, за исключением общих призывов к войне во имя Бога. Зато некоторые библейские отрывки как будто специально созданы для этой цели. Вспомните о герое Самсоне, которого взяли в плен в Газе и ослепили, но он, тем не менее, был готов обрушить здание храма на головы множества своих мучителей:
«Пусть я умру вместе с филистимлянами!» – воскликнул Самсон. Он изо всех сил налег на столбы, и дом обрушился – на филистимских правителей и на всех, кто там был. Самсон, умирая, убил еще больше врагов, чем при жизни!{17}
Можно ли найти текст, который бы лучше оправдывал поведение современных террористов-смертников – в той же Газе или где-то еще?
Более всего кровожадных текстов мы найдем в библейских книгах, повествующих об истории детей Израиля после бегства из Египта, когда они покоряют свою новую территорию – землю Ханаана. Эти события предвещает книга Второзаконие, в которой Бог провозглашает: «Будут пьяны от крови стрелы Мои, будет Мой меч пожирать плоть». Далее следует настоящая оргия милитаризма, порабощения и расовой войны в Книге Иисуса Навина и Книге Судей. Сам Моисей неоднократно высказывает одобрение этой кампании, когда говорит своим последователям, что, придя в Ханаан, они должны уничтожить все народы в местных городах – особенно в тех, что предназначены для евреев{18}. Воюя, они должны следовать правилу херема, когда города подпадают под заклятие. Эти правила требуют, чтобы все живое, что только есть в городе, все дышащее было уничтожено и стало как бы массовым принесением людей в жертву. Бог повелевает: не оказывайте им милости! Иисус Навин, преемник Моисея, показывает, что он хорошо усвоил это повеление. Покорив город Гай, он, повинуясь указанию Бога, забирает себе домашних животных и добычу, а двенадцать тысяч жителей города предает смерти. Разбив в битве и пленив пятерых царей, он убивает военнопленных, вешая или распиная их{19}. Если бы воины Иисуса Навина и бывшие после него судьи совершили подобные действия в современном мире, наблюдатели не задумываясь обвинили бы их в военных преступлениях, если не в геноциде, и сравнивали бы их с печально известными партизанскими армиями в Уганде или Конго{20}.
