»Две жизни» (ч. I, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна (полная версия книги txt) 📗

Наконец, мы вошли в дом Жанны и сразу попали в атмосферу деловой суеты, весёлой беготни и детского смеха.

Квартиру было не узнать. В пустой вчера передней стояла отличная деревянная вешалка, занявшая одну из стен. У другой были теперь трюмо, столик, высокие стулья.

В магазине шла возня с установкой стеклянных шкафов и элегантных прилавков. Всем распоряжался Борис Фёдорович, лишь советуясь с Жанной и прекрасной своей дочерью Анной.

Но «благодать», казалось, не участвовала сегодня в этой работе. Дивное лицо Анны виделось мне ликом с иконы, так много в нём было ласки и доброты. Я и представить себе не мог это мраморное лицо в ореоле иссиня-чёрных кос так божественно, нечеловечески добрым.

Но Жанна… нахмуренная, точно недовольная, едва цедящая слова в ответ на вопросы Строганова… Я не выдержал, пошёл прямо к ней, и чувство у меня было такое, точно я иду с рогатиной на медведя.

— Вот как вы «легко» начинаете своё дело! Это что же, вы в благодарность И. так срамите его своей невоспитанностью? Сейчас же возьмите себя в руки, улыбнитесь и постарайтесь быть как можно внимательнее ко всем этим добрым людям; а особенно вежливы вы должны быть с тем новым другом, которого привёл к вам И., - сказал, вернее выпалил я ей всё это в лицо, быстро, как из револьвера выбрасывая горох французской речи.

Жанна, ждавшая, очевидно, что я иду к ней ласково здороваться, смотрела на меня ошалелыми глазами. Я не дал ей опомниться:

— Скорей, скорей приходите в себя. Вспомните пароход и трюм, откуда вас вытащили. Не для того вас вводят в жизнь, чтобы вы упражнялись в своём дурном характере. Где же ваш обет думать о жизни детей?

— Лёвушка, вы мной недовольны? Но вас так долго не было. Здесь все чужие; мне и страшно и скучно, — бормотала Жанна. Лицо её было совершенно по-детски беспомощно.

— Чужие?! — воскликнул я возмущённо. — Да вы слепая! Посмотрите на лицо Анны. Какая мать может нести в себе больше любви и доброты? Сейчас же вытрите глаза и приветливо встретьте нового друга, — я вижу, И. ведёт его к вам.

"Знала бы ты, что этот новый друг — никто иной, как муж преследовавшей тебя княгини", — подумал я в ту минуту, когда И. знакомил Жанну с князем. И вся комическая сторона этого так ярко сверкнула в моём уме, что я не выдержал и залился своим мальчишеским смехом.

— Эге, — услышал я смеющийся голос Строганова. — Да ведь, кажется, мы не на пароходе, бури нет и опасность как будто нам не грозит? А смельчак-литератор вроде бы подаёт свой, ему одному свойственный знак опасности.

Я не мог унять смеха, даже Анна засмеялась низким, звонким смехом.

— Этот капитан, — ответил я, наконец, Строганову, — будет иметь со мной серьёзное объяснение. Он создаёт мне совершенно не соответствующую моей истинной сущности репутацию. И особенно стыдно мне пользоваться ею в вашем, Анна Борисовна, присутствии.

— Почему же я так стесняю вас? — тихо и ласково спросила Анна, помогая отцу расставлять стулья.

— Это не то слово. Вы не стесняете меня. Но я преклоняюсь перед вами. Не так давно я видел одну прекрасную комнату в Б. Я представлял себе, что в ней должны жить существа высшего порядка. Я думаю, там, в этой комнате, вы были бы как раз на месте, — ответил я ей.

— Ай да литератор! Знал, чем купить навеки сердце престарелого отца! Ну, Анна, более пламенного обожателя у тебя ещё не было, — воскликнул Строганов.

— Разрешите мне на полчаса увести одного из членов вашей трудовой артели, — услышал я за собой голос И. — Если вы ничего не имеете против, мы с Жанной пройдём в сад. Кстати, позвольте вам представить одного из наших друзей, — обратился он к Анне и её отцу, подводя к ним князя.

Анна пристально посмотрела в глаза князя, совершенно растерявшегося от неожиданной встречи с такой красотой. Она улыбнулась, подав ему руку, и ласково сказала:

— Я очень рада познакомиться с другом И. Мы будем счастливы видеть вас у себя в доме, если вам захочется побыть в семье.

— Доктор И. беспредельно добр, отрекомендовав меня своим другом. Я для него просто первый встречный, облагодетельствованный им и ещё ничем не отплативший ему за его помощь. Но если простому и слабому человеку вы разрешите когда-нибудь побыть подле вас, — я буду счастлив. Мне кажется, вы, как и доктор И., вливаете в людей силу и уверенность.

— Вы совершенно правы, — ответил Строганов, — Анна мне не только дочь, но и друг и сила жить на свете. Буду рад видеть вас у себя в любой день. Вечерами мы с Анной всегда дома и почти всегда вдвоём. Семья наша огромна, и все любят веселиться. Только я да моя монашенка всё сидим дома.

И., князь и Жанна вышли в сад, уведя с собой детей. Я тоже пошёл было за ними, но какая-то не то тоска, не то скука вдруг заставила меня остановиться, и я присел в тёмном углу за шкафом, где кто-то поставил стул.

Строганов с Анной разговаривали в передней, и слов их я не разбирал. Но вот стукнула дверь, и отец с дочерью вошли в комнату.

— Что ты так печальна, Аннушка? Тяжело тебе приниматься за ремесло, когда вся душа твоя соткана из искусства? Но как же быть, дитя? Ты знаешь, как тяжело я болен. Каждую минуту я могу умереть. Я буду спокоен, если оставлю тебя с каким-то самостоятельным делом. Играть публично не хочешь. Писать ты для печати не хочешь. А только эти твои таланты могли бы обеспечить твою жизнь. Земля требует от нас труда чёрного или привилегированного. Если не хочешь служить земле искусством за плату, — надо трудиться в ремесле.

Только, может быть, я ошибся в компаньонке. Я думал, что жизненная катастрофа поможет Жанне начать трудиться и она оценит тебя по достоинству. Но, кажется, я ошибся, — говорил Строганов, очевидно продолжая начатый разговор.

Я хотел подать знак, что всё слышу, хотел выйти из своего угла, чтобы не быть непрошеным свидетелем чужих тайн. Но апатия, точно непобедимая дремота, овладела мной, и я не мог пошевелиться.

— Нет, отец, я не печальна. Напротив, я очень благодарна тебе за эту встречу. Мне так ясна моя роль подле этих прелестных, но заброшенных детей. Мать их обожает, но переходы от поцелуев к шлепкам ей кажутся единственной воспитательной системой и нормальной обязанностью. У меня личной семьи никогда не будет, ты это хорошо знаешь. Я буду им тёткой-воспитательницей, пока… — голос её слегка задрожал, она помолчала немного, — пока я не уеду в Индию, где буду учиться подле друзей Ананды. Но я дала тебе слово, — это будет после твоей смерти.

Я не видел Строганова, но всем существом почувствовал, что в его глазах стоят слезы. И я не ошибся. Когда вновь раздался его голос, в нём слышались слезы:

— И подумать только! Сколько красоты, сколько талантов в тебе! Сколько сил ума и сердца, — и всё это должно гибнуть, оставаться бесполезным.

— Как раз наоборот, отец. Любя людей всем сердцем, я хочу трудиться для них, для земли, а не быть над ними. Я хочу быть совершенно свободной, никакими личными узами не связанной, не выбирать людей по своему вкусу, а служить тем страдающим, кого мне подбросит жизнь. И в эту минуту твоей любящей рукой дана мне та из встреч, где я могу быть наиболее полезна. Мне не трудна будет Жанна, потому что она тоже дитя, хотя разница в летах между нами небольшая.

Но в моей жизни был ты, у неё же — жадные французские мещане. А ты, — хотя ты и смеёшься над моим тяготением к Индии, над исканием какой-то высшей мудрости в жизни, — ты самый яркий пример человека, которого можно назвать великим посвящённым.

Ничего не зная и не желая знать о каких бы то ни было «посвящённых», ты всю жизнь подавал мне пример активной доброты. Ты ни разу не прошёл мимо человека, чтобы не взглянуть на него со всем вниманием, чтобы не подумать, чем бы ты мог быть для него полезен. И ты помогал, не дожидаясь, чтобы тебя об этом просили.

Я шла и иду, как ты. Я только верна тем заветам, которые читала в твоих делах. Я знаю, как тяжела тебе моя любовь к Ананде, которую ты считаешь безответной и губительной. Но пойми меня сейчас и навсегда. В первый раз за всю нашу жизнь я говорю с тобой об этом, — и в последний.