Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой) - Чжуан-цзы (прочитать книгу TXT) 📗
Чжуанцы сказал Творящему Благо:
— Конфуций проповедовал шесть десятков лет, а в шестьдесят лет изменился. То, что вначале [объявлял] истинным, под конец объявил ложным. [Он] еще не понял, не отрицал ли пятьдесят девять лет то, что называет ныне истинным?!
— Конфуций полон желания трудиться, [он] преклоняется перед знаниями, — сказал Творящий Благо.
— Конфуций от этого отказался, но о своем отказе еще не говорил, — сказал Чжуайцзы. — Слова Конфуция гласят: «Ведь [человек] получает от великой основы свои способности, а затем и разум, чтобы родиться. [Когда] поет, должен соблюдать тон, [когда] говорит, должен соблюдать правила. [Если я] пекусь о пользе и справедливости, то любовью и ненавистью, истинным и ложным покоряю лишь людские уста; а чтобы покорить людские сердца, должен решиться им противостоять и [тогда] определить установления Поднебесной. Увы! Увы! Ведь мне этого не достичь».
Цзэнцзы дважды служил, и чувства [его] дважды менялись. [Он] сказал:
— Я служил при жизни родителей, [получал лишь] три фу, а сердце радовалось. Потом получал три тысячи чжунов {2}, но не посылал [родителям], и сердце мое печалилось.
Ученики спросили у Конфуция:
— Можно ли такого, как Цзэнцзы, считать невиновным в корысти?
— Была корысть. Разве свободный от корысти предавался бы печали? Такой смотрел бы на три фу или три тысячи чжунов, как пташка на пролетающего перед ней комара.
Странник Красоты Совершенной сказал Владеющему Своими Чувствами из Восточного предместья:
— С тех пор как я слушаю ваши речи, за первый год стал безыскусственным; за второй год [научился] следовать [за другими]; за третий год — постигать [других]; за четвертый год — уподобляться [вещам]; за пятый приблизился; за шестой год [постиг] разумом сообщения [чувств] {3}; за седьмой год завершил [объединение] с природой; за восьмой год забыл о смерти, забыл о жизни; за девятый год [постиг] великое мельчайшее.
При жизни действуют и умирают.
— Действительно ли это так? — [спросил] Советующий {4}. — [Тогда] для смерти есть причина, а для жизни, [силы] жара нет причины. Как же может [в одном] быть причина? Как же может [в другом] не быть причины? У неба есть число периодов, на земле есть [местности], занятые человеком. Где же мне ее искать? Не ведаю, где она кончается. Разве в таком случае для нее нет предопределения? Не ведаю, когда она начинается. Разве в таком случае для нее есть предопределение? [Если] есть отклики, разве [можно считать, что] нет душ предков? [Если] нет откликов. разве [можно считать, что] есть души предков?
Многие Полутени спросили у Тени:
— Почему раньше вы смотрели вниз, а теперь смотрите вверх; раньше собирали волосы в пучок, а теперь распустили; раньше сидели, а теперь встали; раньше двигались, а теперь остановились?
Тень ответила:
— Зачем спрашиваете о мелочах? [Просто] двигаюсь. Я этим обладаю, но почему, не ведаю. Я, быть может, подобна сброшенной змеиной коже, линовищу цикады, но, быть может, [им] и не подобна. В темноте и ночью я исчезаю, днем и при огне появляюсь. Не от них ли я завишу? А [они] еще от чего-то зависят? Они приходят, и я с ними прихожу, они уходят, и я с ними ухожу. Они [зависят от] сильного света, и я — от сильного света. [Если это] сильный свет, то зачем же [у меня] спрашивать?
Ян Цзыцзюй на юге достиг [местности] Пэй, [и когда] Лаоцзы, странствуя на запад, пришел в Цинь, встретил его на подступах — в Лян.
Посредине дороги Лаоцзы подъял взор к небу и вздохнул:
— Прежде думал, что тебя можно научить, ныне же [вижу], что нельзя.
Ян Цзыцзюй промолчал. [Когда же] вошли в харчевню, [Ян Чжу] подал [Лаоцзы] воды для умывания и полоскания рта, полотенце и гребень. Оставив туфли за дверьми, подполз к нему на коленях и заговорил:
— Недавно [мне], ученику, хотелось попросить у учителя [объяснения], но не осмелился, ибо учитель шел без отдыха. Ныне же есть свободное время, дозвольте [мне] задать вопрос: в чем моя вина?
— У тебя самодовольный взгляд, хвастливый взгляд. С кем сумеешь жить вместе? [Ведь и] «чистейшая белизна кажется запятнанной, совершенное достоинство кажется недостаточным!» — ответил Лаоцзы.
— Почтительно слушаюсь! — сказал Ян Цзыцзюй со всем уважением, изменившись в лице.
Прежде в харчевне [Ян Чжу] приветствовали жильцы, хозяин приносил [ему] циновку, хозяйка подавала полотенце и гребень, сидевшие уступали [место] на циновке, гревшиеся давали [место] у очага. Когда же он вернулся, постояльцы стали спорить с ним за [место] на циновке.
Глава 28
ПЕРЕДАЧА ПОДНЕБЕСНОЙ
Высочайший уступал Поднебесную Никого не Стесняющему, но тот [от нее] отказался. Тогда [Высочайший] предложил [ее] Цзычжоу Отцу Устоявшему {1}. И Отец Устоявший молвил:
— Стать мне Сыном Неба? Это, пожалуй, возможно. Только хворь меня одолела, излечиться нужно, править Поднебесной [мне] недосуг. Не говоря уже о другом, хоть Поднебесная и важна, но не губить же за нее собственную жизнь.
Доверить Поднебесную можно лишь тому, кто не будет жаждать управлять Поднебесной.
Ограждающий уступал Поднебесную Цзычжоу Дяде Устоявшему. И Дядя Устоявший молвил:
— Хворь меня одолела, излечиться нужно, править Поднебесной [мне] недосуг. Поднебесная, конечно, предмет огромный, но жизнь свою на нее не променяю.
Вот этим-то и отличаются от обычных людей те, кто владеют путем.
Ограждающий уступал Поднебесную Умеющему Свернуться, а тот молвил:
— Я стою в центре пространства, в центре времени. Зимой одеваюсь в шкуры, летом — в тонкую ткань из травы. Весной пашу и сею, даю телу потрудиться, осенью собираю урожай, даю телу отдохнуть. С восходом начинаю трудиться, с заходом — отдыхать. Среди неба и земли [мне] привольно, в сердце, в мыслях — доволен собой. Что мне делать с Поднебесной? Увы! Плохо ты меня знаешь!
Отказавшись от [Поднебесной, он] тут же ушел, удалился далеко в горы, а куда — неведомо.
Ограждающий уступал Поднебесную своему другу, Земледельцу из Каменных дворов {2}. И молвил Земледелец:
— [Я] от своего хозяйства устал, [ведь я] муж, отвечающий за сильных работников {3}. За твоими достоинствами, Ограждающий, [мне] не угнаться.
И тут они с женой взвалили [пожитки] на плечи, на голову, взяли за руки детей, ушли к морю и до конца жизни не вернулись.
Великий государь Отец Верный {4} жил в Бинь, и на него напали Люди-Олени. [Отец Верный] поднес им шкуры и шелка — не приняли; поднес им собак и коней — не приняли; поднес им жемчуг и нефрит — не приняли. Люди-Олени требовали землю. [И тут] великий государь Отец Верный сказал:
— Слышал я, что нельзя губить народ из-за [земли, которая] служит ему для прокормления. Мне не вытерпеть, [когда] сосед старшего брата убивает младшего; [когда] сосед отца убивает сына. Все вы заставляете [меня остаться здесь] жить. Какая [для вас] разница служить мне или Людям-Оленям?
Тут [он] взял кнут, [оперся о] посох и пошел. Народ цепью последовал за ним. Затем [они] создали царство под горой Двуглавой. Вот великого государя Отца Верного можно назвать уважающим жизнь. Тот, кто способен уважать жизнь, даже будучи знатным и богатым, не станет губить себя из-за того, что служит [ему] для прокормления, даже будучи бедным и презренным, не станет навлекать на свое тело [опасность] ради выгоды. В нынешнем же мире тот, кто занимает высокий пост, обладает почетным рангом, ценит это, [боясь] потерять; а завидя выгоду, легкомысленно губит свое тело. Разве это не заблуждение?!
