Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой) - Чжуан-цзы (прочитать книгу TXT) 📗
— [Вы], Преждерожденный, давно уже живете в горных лесах, питаетесь каштанами. Не пресытились ли луком и пореем, что пришли гостем ко мне, единственному? [Или] состарились и стремитесь ныне к мясу и вину? [Или] хотите приобщиться к счастью у [моего] алтаря Земли и Проса?
— [Я], Сюй Отрицающий Душу, родился презренным, в бедности и никогда не осмелился бы пить царские вина и есть царские яства. Скоро [мне] придется утешать [Вас], государь.
— Утешать [меня], единственного? Почему?
— Утешать, государь, и телесно и духовно.
— О чем говорите?
— Небо и земля одинаково вскармливают [всех], — ответил Сюй Отрицающий Душу. — Поднявшихся высоко нельзя считать лучшими, живущих внизу нельзя считать худшими. [Вы же], государь, — единственный властелин тьмы колесниц. Утруждая народ целого царства, услаждая слух и зрение, обоняние и уста, [Ваш] разум не может [этим] удовлетвориться. Ведь разум предан гармонии, [он] ненавидит распутство. Ведь от распутства — болезни. Поэтому Вас и утешаю. Зачем же [Вам], государь, болеть?
— Давно уже [я] хотел увидеться с [Вами], Преждерожденный, — ответил царь Воинственный. — Мне хочется любить народ и во имя справедливости покончить с войнами. Возможно ли это?
— Нельзя! — ответил Сюй Отрицающий Душу. — В любви [правителя] к народу — начало погибели народа. Прекратить войны во имя справедливости — означает создать предлог для [новых] войн. [Если Вы], государь, с этого начнете, [все] окажется безуспешно. [Такие] красивые [слова] каждый раз [оказываются] орудием зла. Хотя [Вы], государь, стремитесь к милосердию и справедливости, но приближаетесь к лицемерию. Форма, конечно, создает форму; а завершение, конечно, приносит заслуги; изменения же, конечно, вызовут войну извне. Не расставляйте, государь, ряды журавлей на прекрасной дозорной башне; не помещайте пеших и колесничих во дворце Цзытань; не замышляйте измены ради приобретения, не побеждайте других ни хитростью, ни замыслами, ни оружием. Не ведаю, для кого хороша война? В чем победа? Убивать чужих воинов и жителей, захватывать чужие земли, чтобы выращивать свое личное <тело>, свой разум? [Если Вы], государь, с этим покончите, будете совершенствовать в себе [чувство] верности, отвечая собственной природе, перестанете теснить [других], то люди уже избавятся от убийства, зачем же тогда [Вам], государь, кончать с войнами?
Желтый Предок поехал повидаться с Высоким Утесом {4} на гору Терновая Чаща. Колесничим был Едва Прозревший, на пристяжной [тройки] — Блестящий Сказочник, впереди коней [бежали] Предполагающий и Друг Повторяющий, позади колесницы — Подобный Привратнику и Смехотвор. Доехав до равнины у города Сянчэна, семеро мудрецов {5} заблудились. Узнать же дорогу было не у кого. Тут встретился им отрок-табунщик, и [они его] спросили:
— Знаешь ли ты гору Терновая Чаща?
— Да, — ответил отрок.
— Знаешь ли ты, где живет Высокий Утес?
— Да!
— Удивительно! — воскликнул Желтый Предок. — Ребенок, а знает не только, где гора Терновая Чаща, но и где живет Высокий Утес. Разреши спросить, что делать с Поднебесной?
— Что делать с Поднебесной? — ответил отрок. — То же, что и здесь [с табуном], и только. Что еще [с ней] делать? С детства я бродил среди шести стран света и омрачилось мое зрение. Некий старец меня научил: «броди в степях у Сянчэна, подобно колеснице солнца». Ныне глазам стало лучше, и я снова пойду скитаться за пределами шести стран света. Что делать с Поднебесной? То же, что и здесь [с табуном], и только. Что мне [с ней] делать?
— Управление Поднебесной действительно не [Ваше] дело, мой учитель. И все же, разрешите спросить, что делать с Поднебесной?
Отрок отказался [отвечать, но] Желтый Предок повторил свой вопрос, и отрок сказал:
— Не так ли [следует] управлять Поднебесной, как пасти коней? Устранять [все], что вредит коням, и только.
Желтый Предок дважды поклонился [отроку], назвал его Небесным Наставником {6} и удалился.
Мужи знающие невеселы, [когда] нет событий для размышлений; ораторы невеселы, [когда] нет школы для речей; надзиратели невеселы, [когда] нет дел для розыска и допросов; все они ограничены [определенными] занятиями. Мужи, взывающие к современникам, процветают при дворе. Мужи среднего [состояния] славят начальников. Силачи гордятся трудностями. Мужи отваги воодушевляются опасностью. Вооруженные мужи в кожаных доспехах радуются битве. Мужи, иссохшие, [словно] дерево, [утешаются] былой известностью. Мужи законов укрепляют управление. Мужи [из] школы обычаев предаются почитанию внешности. Мужи милосердия и справедливости ценят общение [с другими]. Земледельцы, если нет дела по распашке целины, не сближаются. Купцы странствующие и оседлые, если нет [торговых] дел на площади и у колодца, не сближаются. [Когда] у всех людей есть занятие с утра до вечера, [они друг друга] поощряют. Сотни ремесленников, владеющих искусством [создавать] утварь и оружие, [друг друга] усиливают. [Если] деньги и имущество не накапливаются, алчный печалится. [Если] власть и сила не увеличиваются, тщеславный горюет. Приверженцы силы и управления радуются переменам. [Они] найдут себе применение, воспользовавшись [любым] случаем, не у дел не останутся. Все они гонятся [друг за другом], точно [времена] года, но не изменяются, как вещи. Дают полную волю своей [телесной] форме и характеру, погрязают во тьме вещей {7} и до конца жизни не возвращаются [к самим себе]. Увы!
Чжуанцзы спросил:
— [Если] называть прекрасным стрелком того, кто случайно попал в цель, то все в Поднебесной оказались бы [меткими], как Охотник. Возможно ли это?
— Возможно, — ответил Творящий Благо.
— [Если бы] в Поднебесной не было общей истины, и каждый утверждал бы свою истину, то все в Поднебесной были бы [непогрешимы, как] Высочайший. Возможно ли это? — спросил Чжуанцзы.
— Возможно, — ответил Творящий Благо.
— Конфуцианцы, моисты, сторонники Яна {8} и Бина {9} составляют четыре [школы], а вместе с [вашей], учитель, пять. У какой же [из школ] в действительности истина? А возможно, ею обладает Лу Цзюй? {10} Его ученик сказал: «Я овладел [Вашим] учением, наставник. Я способен зимой без огня приготовить кушанье в треножнике, а летом сделать лед». Лу Цзюй ответил: «Это просто призыв жары с помощью жары, призыв холода с помощью холода, а не то, что я называю учением. Я покажу тебе свое учение». И тут [он] настроил [два инструмента] шэ, один положил в зале, другой — в боковой комнате. Тронул [тон] гун [одного инструмента], и откликнулся гун [другого], тронул [тон] цзио [одного инструмента], и откликнулся цзио [другого], они прозвучали в унисон. Но можно ли изменить строй одной струны и без соответствия пяти тонам, чтобы, тронув ее, вызвать отклик всех двадцати пяти струн? Вот такой звук был бы государем <ведущим>. А такова ли твоя истина?
— Ныне конфуцианцы, монеты, сторонники Яна и Бина ведут со мной спор, уничтожая друг друга в речах, подавляя друг друга в славе, — сказал Творящий Благо. — Но меня еще [никто] не опроверг. Ну, каково?
— Цисец покалечил ногу сыну и, приказав [ему] стать привратником как [человеку] неполноценному, отослал к сунцу. Так бросают себе подобных, — сказал Чжуанцзы. — Чтобы уберечь колокола <жертвенные сосуды>, он обвязал их веревкой. А чтобы отыскать потерянного сына, не вышел даже за пределы царства. Чусец, остановившись [в чужом доме], обругал привратника; в полночь, в безлюдном месте стал драться с лодочником. Еще не отчалил от берега, а уже затеял ссору.
