Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан
О чем же мне его просить? О чем угодно, но прежде всего о спасении, о том, чтобы он открыл мне волю Божию или даровал мне Христа, Которого сам имеет. Если я потружусь в молитве к святому, буду к нему обращаться, то впоследствии это принесет мне множество теплых воспоминаний. Даже если мы получим просимое всего один раз из ста, память об этом событии будет насыщать нас и год, и десять, и двадцать, и пятьдесят лет. Часто можно услышать, например, такое: «Этот святой по правде существует! Помню, как в детстве меня на поле застигла ночь, и я испугался (хотя рассказчик — глубокий старик, он до сих пор переживает это событие очень живо). Тогда я громко закричал: „Святе Николае!" — и он тут же взял меня за руку и привел в деревню».
Святые близки нам, мы знаем, что они готовы прийти к нам на помощь, они сочувствуют нам, им легко любить нас, снисходить к нам, потому что мы с ними, что называется, из одного теста. Таким образом, мы можем очень хорошо провести свое ночное правило. А когда мы к тому же изучаем жития святых и стараемся им подражать, тогда правило проходит еще лучше.
Итак, святые неустанно ходатайствуют за нас перед Христом. Неужели я не воспользуюсь помощью того, кто имеет волю, силу, власть действовать так, как он хочет? Это было бы очень глупо с моей стороны. И если даже святой не получил от Бога того дарования, которое я у него прошу, — ведь у каждого свое дарование, — тем не менее, он может за меня ходатайствовать. И ходатайство никогда не бывает тщетно.
Один монах усердно просил о чем-то святого Симона, ктитора монастыря Симонопетра, но ему казалось, что его прошение не может исполниться. Тогда он пришел к отцу Ефрему и пожаловался, что молитвы оказались напрасными. «Ну-ка, гони прочь такие мысли! — говорит ему отец Ефрем. — Молитва никогда не бывает напрасной. Может ли оказаться напрасным ходатайство святого, который предстоит престолу Божию и может попросить помощи всех святых, находящихся вокруг престола?»
Каждый день в храме мы просим предстательства святых. Это предстательство — целый мир, огромная сила, исходящая от святых и от нетварных Божественных энергий. Но святые не просто ходатайствуют за нас. Они могут нас просвещать, потому что Христос — их достояние, они видят Его и познают Его жизнь, получают Божественное просвещение Святого Духа, которое станет полным в тот день, когда и мы окажемся вместе с ними. Святые просвещают наш ум, дают нам откровения. Если у меня есть то, что ты просишь, я тебе дам. Если у меня есть две одежды, одну Бог обязывает меня отдать тебе. Даже если бы у меня была всего одна одежда, я из жалости отдал бы тебе ее, а у игумена попросил бы другую. Неужели святой не поделится с нами, не просветит нас, когда ему дано такое богатство от Бога? Разве он может нам в этом отказать?
Божественное просвещение — самое существенное и важное, что мы можем попросить у святых. Без всего остального мы можем прожить или чем-то заменить нам недостающее. Но без просвещения, то есть без Божественного знания, мы прожить не можем. Знание о Боге поддерживает в нас жизнь и делает нас внутренне цельными, ставит нас перед Богом, спасает и приводит в Царство Небесное. Божественное знание, великое или малое, живит нас, а неведение Бога, великое или малое, умерщвляет. Поэтому как может святой, который так нас любит, не даровать нам богатства Божественного просвещения, не просветить нас во всяком нашем деле?
Кроме того, святые ничего не делают вдали от нас: чтобы умолять Бога, они становятся не где-то там, позади нас, а вместе с нами. Поскольку они люди, то, когда я становлюсь на колени, вместе со мной становятся на колени и они — те, кто каждый день пребывает с Богом; вместе со мной они проливают пот на молитве, вместе со мной подвизаются во время моего предстояния Богу, сострадают мне. Не удивляйтесь! Это сострадание святого не причиняет ему страданий, но, тем не менее, это его подвиг, соучастие в нашей жизни. Если Дух вопиет: Авва, Отче — и подвизается вместе с нами, если Сам Бог Отец и вся тварь соучаствуют в нашей борьбе, неужели не будет помогать нам святой, которого мы привели в свою келью? И этого так легко добиться! Стоит всего лишь призвать святых на брань — и ты обяжешь всех их преклонять колена вместе с тобой.
Но вы спросите: неужели святой подвизается вместе со мной? Почему? Просто потому, что мы — люди, облеченные в плоть, с дебелым умом и сердцем, непостоянные во всех своих поступках. Я могу плакать, а через минуту смеяться. Могу просить чего-то у Бога, а после удивляться, зачем мне это нужно. Или могу просить, а после забыть о своей просьбе. Могу пообещать что-то, а потом сделать наоборот. Могу клясться Богу, что покаюсь, а потом добровольно и сознательно впадать в тот же грех. Я хочу увидеть Бога своими плотскими глазами, но не вижу; хочу, чтобы Он открылся мне так, как мне этого хочется, или так, как это рисуется в моем воображении, а Он не дает мне этого. Я же обнаруживаю перед Ним свою глупость, ребячество, играю с Ним и совершенно Его теряю.
С одной стороны, святые знают, что Бог верен и истинен, перед ними вся Его любовь, все Божественное домостроительство, и они с легкостью могут и нам открыть это, а с другой стороны, они видят наше невежество и грубость и не знают, что с нами делать. Они не уверены, останемся ли мы через полчаса верными обещанию, которое дали им, позовем ли мы их завтра снова преклонять колени вместе с нами. У нас свободная воля, так что завтра мы можем обмануть их, и тогда им придется предстать перед Богом ни с чем.
Один старец молился Божией Матери за своих монахов и однажды во сне увидел, как Христос Ей говорит: «Ступай, Мати, и больше не вводи Меня в заблуждение. Ты же видишь, что они не раскаиваются». Как часто святые получают от Бога такой же ответ, когда мы их призываем на помощь, а потом совсем о них забываем!
Святые ходатайствуют за нас и просвещают нас, молятся за нас и подвизаются вместе с нами, сострадают нам и соучаствуют в нашей брани — и все это они делают сами. Мы призываем святого, просим его, о чем хотим, порой с большим сомнением, а святой берется восполнить наш недостаток. Он старается и нас воодушевить, и Бога подвигнуть к состраданию. Точно так же, как ты обращаешься к бухгалтеру, который делает за тебя все вычисления, а ты и не знаешь, что именно он сделал; точно так же, как ты вверяешься врачу, и он оперирует тебя, а ты и боли не испытываешь, и понятия не имеешь, что он делает, — ты призываешь и святого, и он все делает сам. Самим нам ничего не надо делать, после правила мы ложимся спать, а святой продолжает свою работу. Вы скажете: «Так уж и продолжает?» Конечно! Если демоны не прекращают нас искушать, неужели святой прекратит ходатайствовать?
Святые дерзновенно являются даже в святилище Бога и изменяют Его решение о нас. Как часто Священное Писание изображает Бога раскаявшимся в Своем решении! В действительности, конечно, Бог никогда не раскаивается, эти случаи призваны показать, насколько Он внимает Своим святым. Бог явственно открывается святым, а они, в свою очередь, открывают Его нам. Иными словами, они передают нам неизвестное и тайное Его знания, по Божественному домостроительству и предвидению. Святые очень близки нам.
После того как мы с простотой пригласим святых в свою келью — принесем их иконы или мощи или призовем их умом, — они вступают с нами в живое общение. А поскольку святой неотделим от Бога, то я знаю, что вместе с ним присутствует и Бог. Даже если я пребываю в зловонии греха, так что Бог не может действовать во мне, даже если я не чувствую Его присутствия, я все равно знаю и верю, что Бог сопутствует святому.
Еще я знаю, что святой для меня — радость. Как часто мы ищем собеседника, чтобы избавиться от тяготы одиночества! Как часто говорим всякие глупости, потому что огорчены и хотим освободиться от тяжести, искушения и огорчения или разрушить неприступные стены, отделяющие нас от других. Как часто нас душит болезненное чувство своей греховности, убогости, неполноценности, и мы не знаем, что с этим делать! Пытаясь освободиться, мы выходим на улицу подышать свежим воздухом или идем в келью брата перемолвиться словом. Святые отцы учат, что если твой брат придет к тебе и скажет, что он огорчен, тут же спрячь четки, чтобы он не догадался, что прервал твою молитву, и спроси его: «Брат, что случилось?» Разве святые поступят иначе? Если мы ведем себя так, несмотря на то что грех брата может нас увлечь, то неужели святой, которого ко греху не увлечешь и который может разогнать тучи и стать для нас подлинным веселием, поступит иначе?
