Против Маркиона в пяти книгах - Тертуллиан Квинт Септимий Флорент (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗

1/ Если слово бог и сделалось общим названием по вине человеческого заблуждения, поскольку в мире многих называют богами и верят в них, однако под благословенным Богом Господа нашего ИисусаХриста [2499] будет пониматься не кто иной, какТворец, Который и благословил всё — у тебя есть книга Бытия [2500] — и благословляется всем — у тебя есть книга пророка Даниила; [2501] точно так же, если и бесплодный бог [2502] может быть назван отцом, [именем, не подходящим никому более, чем Творцу] [2503] Отцом, однако, милосердия [2504] будет Тот же, Кто очень часто был назван милосердным, сострадающим, богатым милосердием. 2. Есть у тебя в книге Ионы пример Его милосердия, [2505] которое Он явил умолявшим <Его> ниневитянам, [2506] готовый склониться к плачу Езекии [2507] и простить молившему <Его> Ахаву, мужу Иезавели, кровь Навуфея, [2508] и сразу проявляющий снисхождение [2509] к признавшему грех Давиду, [2510] предпочитая, разумеется, раскаяние смерти грешника, [2511] надо думать, по <Своей> склонности к милосердию. Если что–либо такое бог Маркиона произвел или изрек, я признаю его «отцом милосердия». 3. Если же <Маркион> сие прозвание приписывает ему с того времени, как он открылся, словно он стал «отцом милосердия» с тех пор, как он приступил к освобождению человеческого рода, мы, тем не менее, отрицаем, что он <— отец милосердия> [2512] и [2513] <является им> с того времени, начиная с которого он называется открывшимся. Ибо если бы то, что он существует, было известно прежде, тогда ему можно было бы [2514] и приписать <это прозвание>. Ведь привходящим (акциденцией) является то, что приписывается, привходящему же предшествует проявление самой вещи, с которой привходящее происходит. Итак, <Маркион> не может приписывать нечто тому, которого он являет <только> тогда, когда нечто ему приписывает; [2515] в особенности когда уже другому принадлежит то, что приписывается тому, кто прежде не был явлен. <Ибо> [2516] настолько более будет отрицаться, что он является <кем–то>, насколько то, посредством чего это доказывается, принадлежит Тому, Кто уже был явлен. 4. Так и Новый Завет [2517] будет принадлежать никому другому, чем Тому, Кто его обещал; [2518] и если [2519] <Новый Завет> не буквы, но ее Духа [2520] — в этом будет <его> новизна, — то <Тот> [2521] именно, Кто [2522] высек букву на каменных скрижалях, изрек и о Духе: Изолью от Духа Моего на всякую плоть; [2523] и если буква убивает, а дух животворит, [2524] следовательно, и то и другое принадлежат Тому, Кто говорит: Я убью и Я оживотворю, поражу и исцелю} [2525] Прежде мы отстаивали двойственную силу Творца — и Судии, и Благого, — убивающего буквой через Закон и животворящего Духом через Евангелие. Не могут создать двух богов <те дела>, которые, будучи противоположными, заранее оказались отнесенными на счет одного <Бога>. 5. Упоминает < Павел > и о покрывале Моисея, которым тот закрывал <свой> лик, на который не могли смотреть сыны Израиля. [2526] Если <он упоминает об этом> для того, чтобы утвердить большую лучезарность Нового Завета, который пребывает во славе, по сравнению с Ветхим, который должен был быть отмененным, то сие соответствует и моей вере, предпочитающей Евангелие Закону. И смотри, не скорее ли моей <, чем твоей >: ведь можно будет поставить нечто ниже там, где будет и то, что ставится выше. И когда < апостол > говорит: Но способность восприятия у мира притуплена, [2527] — конечно, не у Творца, но у народа, который находится в мире, ибо <Павел> говорит об Израиле: Вплоть до сегодняшнего дня это самое покрывало на сердце их, [2528] — тогда показывает, что покрывало на лице Моисея было образом покрывала на сердце народа, [2529] ибо и ныне у них Моисей не воспринимается сердцем, как и в те времена — лицом. 6. Что, стало быть, касающееся Павла, до сих пор было покрыто в Моисее, если Христос Творца, предсказанный Моисеем, еще не пришел? Для чего, <говорю> уже более явно, [2530] до сих пор покрытыми названы сердца иудеев, если еще <, по Маркиону,> не осуществились предсказания Моисея, т. е. <предсказания> о Христе, в Котором иудеи должны были понять его (т. е. Моисея)? Какое дело было бы апостолу другого Христа до того, что иудеи не понимали таинства своего Бога, если бы покрывало на их сердце не имело отношения к слепоте, из–за которой они не различали Христа, предсказанного Моисеем? 7. Наконец, то, что следует далее: Когда же обратится к Богу, отнимется покрывало, [2531] — он говорит, собственно, для иудея, у которого как раз и имеется покрывало Моисея, <для иудея,> который, когда обратится к вере Христовой, поймет, [2532] что Моисей предвещал о Христе. Впрочем, каким образом отнимется покрывало Творца во Христе другого бога, чьи таинства Творец не мог сокрыть, <таинства,> разумеется, неизвестные, неизвестного <бога>? 8. Итак, он говорит, что мы, уже с открытым лицом — разумеется, <лицом> сердца, которое покрыто у иудеев, — созерцая Христа, преображаемся в тот же образ от славы (а именно в тот, в который и Моисей преображался от славы Господа), — в славу. [2533] Таким образом, <апостол, > изобразив телесное сияние Моисея от общения с Господом и телесное покрывало из–за немощи народа и прибавив к этому духовное откровение и духовную лучезарность во Христе — словно от Господа, — говорит, — духов, [2534] — свидетельствуя, что вся история Моисея была образом Христа, не известного у иудеев, узнанного же у нас. 9. Мы знаем, что некоторые суждения могут показаться двусмысленными из–за произношения или из–за способа членения предложения, когда имеется возможность так или иначе произносить или членить фразу. Именно этим воспользовался Маркион, прочитав так: в которых бог века сего, [2535]—дабы, указав на Творца как на бога сего века, ввести другого бога другого века. Мы, напротив, говорим, что надо разделять фразу так: в которых бог — затем — века сего ослепил умы неверующих (= ослепил умы неверующих века сего). В которых: в неверующих иудеях, в некоторых из коих Евангелие остается покрытым Моисеевым покрывалом до сих пор. Ведь им, любящим Его устами, сердцем же далеко отстоящим от Него, [2536] Бог угрожал: Ушами будете слушать — и не услышите, глазами будете смотреть — и не увидитеи: Если не поверите и не уразумеете; [2537] и: Отниму мудрость у мудрых и разумение разумных сделаю тщетным? 10. Конечно, эти Его угрозы не касались сокрытия Им Евангелия неизвестного бога. Таким образом, даже если <следует читать:> Бог века сего, то Он ослепил сердце неверующих века сего, отказавшееся познать Его Христа, Которого следовало понять на основании Писаний. И удовлетворившись разбором к этому моменту того, что допускает двоякое прочтение при том или ином разделении фразы, дабы это прочтение не помогло противнику, чтобы по своей воле победы не ** [2538], я вообще могу пропустить этот спор. 11. В качестве ответа [2539] более простому [2540] будет сподручнее истолковать бога [2541] этого века как дьявола, который изрек, по словам пророка: Буду подобным Всевышнему, поставлю в облаках престол мой? — поскольку все суеверие этого века является собственностью его, ослепляющего сердца неверующих и, прежде всего, <сердце> отступника Маркиона. Тот даже не заметил противоречащее ему заключение периода: Ибо Бог, сказавший, чтобы из тьмы светил свет, воссиял в сердцах наших для освещения познания <славы> [2542] Своей в лице Христа} [2543]12. Кто сказал: Да будет свет} [2544]' И об освещении мира Кто говорит Христу: Я поставил Тебя в свет язычникам,' [2545] — т. е. тем, кто сидит во тьме и тени смертной? [2546] Тот, Кому в предвидении будущего отвечают в псалме духи: Запечатлен на нас [, говорит,] [2547] свет лица Твоего, Господи, [2548] Лицо же Божье — Христос Господь, исходя из чего и апостол говорит выше: Который есть образ Божий? Итак, если Христос — лицо Творца, говорящего: Да будет свет, — то и Христос [и] [2549] апостола, и Евангелие, и покрывало, и Моисей, и весь <этот> ряд, согласно свидетельству заключения периода у Павла >, принадлежит Творцу, Богу этого века, а конечно, не тому, кто никогда не говорил: Да будет свет. (Здесь я пропускаю разбор другого Послания, которое у нас называется Посланием к Ефесянам, у еретиков же — к Лаодикийцам. 13. Ведь <апостол> говорит, что язычники помнят, как в то время — когда они были без Христа, отчуждены от Израиля, без общения, заветов и надежды обетования — они были в мире также и без Бога, [2550] хотя, конечно, <тот мир и происходил > от Творца. Следовательно, если <апостол> сказал, что язычники были без Бога, бог же у них — дьявол, а не Творец, то явствует, что под богом [2551] века сего нужно понимать того, которого язычники приняли вместо Бога, а не Творца, которого они не знают.) 14. Как же получается, что сокровище в глиняных сосудах [2552] <, т. е. в телах> [2553] наших считается принадлежащим не Тому же, Кому и сосуды? Если уж [2554] «слава» [2555] Бога заключается в том, что столь великое сокровище содержится в глиняных сосудах, а сосуды глиняные принадлежат Творцу, то, стало быть, Творцу, Чьи сосуды разумеют совершенство силы Божьей, принадлежит и слава, и сама сила, ибо для того она вверена [2556] глиняным сосудам, чтобы подтвердилось ее совершенство. 15. Впрочем, не будет славы, а потому и силы — но, скорее, бесчестье и немощь — у другого бога, чье совершенство приняли сосуды глиняные, и притом чужие. И если глиняные сосуды будут тем, в чем, по словам <апостола>, мы претерпеваем столь многое, в чем носим даже умерщвление Господа, [2557] то бог <Маркиона> весьма неблагодарен и несправедлив, если он не собирается воскресить и ту субстанцию, в которой ради веры в него столь многое претерпевается, в которой и смерть Христа бывает носимой, в которой освящается и совершенство силы. Но ведь <апостол> объявляет: чтобы и жизнь Христова открылась в теле нашем [2558] — разумеется, как и смерть Его носима в теле. Итак, о какой жизни Христовой он говорит? О той, которой мы ныне живем в Нем? 16. Но каким образом в следующих словах он побуждает не к видимому и к временному, но к невидимому и вечному, т. е. не к настоящему, но к будущему? [2559] А если он говорит о грядущей жизни Христовой, утверждая, что она явится в теле, [2560] он явным образом провозглашает воскресение плоти, утверждая, что наш внешний человек истлевает, [2561] но [2562] не вечной погибелью после смерти, а трудами и тяготами, о которых сказал заранее, прибавив: И мы не изнеможем [2563] В самом деле, утверждая, что и внутренний наш человек обновляется день ото дня, он показывает здесь и то, и другое: и тление тела от терзаний искушениями, и обновление души от созерцания обещанного.