Преподобный Амвросий (СИ) - Протоиерей Четвериков Сергий (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
И вот в этот столь прискорбный для Шамордина день вдруг получается от Калужского губернатора телеграмма о том, что 10 октября Калужский преосвященный Виталий выезжает из Калуги в Шамординскую обитель. Всем в обители была известна цель этого приезда, и потому это известие привело всех сестер обители в крайнее смущение.
А старцу становилось все труднее. К вечеру у него опять появился сильный жар, а с шести часов он уже не поднимал головы и лежал в одном положении. Всю ночь дыхание его было тяжелое. Глаза были устремлены кверху, а уста быстро шевелились. Как видно было, больной вплоть до утра шептал молитву. Наступило 10 октября. К утру этого дня силы старца совсем оставили его. Он лежал без движения. Глаза опустились вниз и остановились на какой-то точке. Уста перестали шевелиться. Пульс становился все слабее и слабее. Дыхание было редкое, но спокойное.
Видя, что старец совсем приблизился к исходу, о. Иосиф поспешил отправиться в скит, чтобы взять оттуда хранившиеся в келлии старца для его погребения вещи, ― мухояровую старую мантию, в которую он некогда был облечен при пострижении, и власяницу, да еще холщовую рубашку старца Макария, к которому батюшка о. Амвросий во всю свою жизнь питал глубокую преданность и уважение. На этой рубашке была собственноручная надпись старца Амвросия: «По смерти моей надеть на меня неотменно».
Нечего и говорить, что в эти последние дни жизни старца братия Оптиной, встревоженные ухудшением в болезненном положении старца, собирались в еще большем количестве, нежели раньше. Многие готовы были оставаться безотлучно, если бы не послушания и краткость отпуска. Когда старец отходил, то в келлии, где лежал умирающий, находились: о. Исаия (ныне ризничий в Оптиной), о. Александр (ныне о. Анатолий ― духовник Оптиной и Шамордина), о. Иоиль и другие. Когда в Оптиной получено было известие о выезде преосвященного, то для встречи его был назначен о. Ксенофонт, тогда казначей, а ныне настоятель обители. Выехав из Оптиной, он узнал на пути, что владыка остановится на ночлег в Троицком Лютиковом монастыре. Пользуясь свободным временем, о. Ксенофонт поспешил в Шамордино. Здесь ожидали его самые безотрадные вести: старец кончался. Присоединившись к своим оптинским собратиям, о. Ксенофонт не отходил до самой последней минуты от умирающего старца и удостоился быть свидетелем его блаженной кончины.
В 11 часов дня духовник старца о. Феодор в последний раз прочитал канон Божией Матери на исход души и осенил старца крестом. Лицо старца покрылось мертвенною бледностью. Дыхание становилось все короче и короче. Наконец, он сильно потянул в себя воздух. Минуты через две это повторилось. Затем, по словам очевидцев, старец поднял правую руку, сложив ее для крестного знамения, донес ее до лба, потом на грудь, на правое плечо и, донеся до левого, сильно стукнул о левое плечо, видно потому, что это ему стоило большого усилия. Потом он еще вздохнул в третий и последний раз… Было ровно половина 12-го часа дня… Земная жизнь старца кончилась.
Долго еще стояли окружавшие одр мирно почившего старца, боясь нарушить торжественную минуту разлучения праведной души с телом. Все находились как бы в оцепенении, не веря себе, не понимая, что это ― сон или правда. Но святая душа его уже отлетела в иной мир, дабы предстать престолу Всевышнего в сиянии той любви, которою он полон был на земле. Светел и покоен был его старческий лик. Неземная улыбка озаряла его.
Едва только все опомнились, как поднялся страшный вопль и рыдание. Весть о кончине старца с быстротою молнии облетела весь монастырь, и раздирающие душу крики шамординских насельниц слились в один какой-то общий ужасающий стон беспомощности и безнадежности. Потом этот первый взрыв страшного горя немного поутих и перешел в тихую скорбь.
Отец Ксенофонт тотчас по кончине старца, выйдя в соседние комнаты и едва слышным от волнения голосом сообщив о великом горе толпившимся тут почитателям старца, поспешил с этим печальным известием, не мешкая, в Оптину. Печальный гул большого колокола возвестил оптинцам о горестном для них событии, и повергнутые в несказанное горе братия потянулись в собор на первое «аллилуиа» по новопреставленном старце Амвросии, а о. Иосиф, взяв все необходимое для опрятания, сейчас же выехал, спеша поспеть к поостывшему телу дорогого наставника, чтобы в последний раз послужить ему и облобызать, если возможно, его еще теплую руку.
Между тем в Шамордине началось приготовление тела старца к погребению. Как раз к этому времени возвратился из скита иеромонах Иосиф с нужными для опрятания старцева тела вещами и с монахом Гавриилом, обязанным за послушание опрятывать тела покойников. Сначала, по завещанию старца, надели на него холщовую рубашку старца Макария, потом сверх этой рубашки власяницу, а затем уже, по обычаю, прочие монашеские одежды и схиму. Пока монахи опрятывали тело, тут же рядом читали Псалтирь. Опрятанное тело на тюфяке руками старцевых учеников вынесено было в зал настоятельницы. При виде безжизненного, холодного тела дорогого отца, сестры снова разразились громкими рыданиями. В зале тело было положено на приготовленный стол, и сейчас же совершена была первая панихида о упокоении новопреставленного старца иеросхимонаха Амвросия.
Тотчас же, по случаю кончины старца, разослано было множество телеграмм в разные концы России ко всем особенно близким к нему почитателям и духовным его детям.
Отправлена была телеграмма и в Калугу к местному епископу, преосвященному Виталию, но она уже не застала его в Калуге. В самую минуту кончины старца Амвросия владыка выезжал из Калуги, направляясь в Шамординскую общину. Как болезненный человек, отъехав от Калуги только 28 верст, он остановился для отдыха и ночлега в находящемся на пути Перемышльском Троицком Лютиковом монастыре. Здесь и было получено им известие о кончине старца. Преосвященный с настоятелем монастыря сидели в зале, беседуя о разных предметах; между прочим, преосвященный высказывал неудовольствие, что старец, по его выражению, не имеет послушания высшей власти. Как раз в это время келейник подал о. настоятелю телеграмму. Тот, ничего особенного не подозревая, тут же в присутствии владыки раскрыл телеграмму. Но лишь только прочитал он, что старец иеросхимонах Амвросий скончался, руки у него задрожали и слезы полились из глаз. Глядя на него, преосвященный спросил: «Что там такое?» ― «Грустное известие, ваше преосвященство!» ― «Да что такое?» ― Вместо ответа настоятель подал преосвященному телеграмму. Взглянув в нее, епископ сказал: «Это что же такое? Старец скончался?» ― «Как видите», ― ответил настоятель. Владыка был поражен. Он обратился к св. иконам, всплеснул руками и воскликнул: «Боже мой! Что же это такое? Неисповедимы судьбы Господни!»
Наутро вместо Шамординской общины преосвященный выехал в Оптину пустынь. Здесь он узнал, что старец скончался в половине 12-го часа дня, в то самое время, когда он садился в экипаж для того, чтобы выехать из Калуги.
«Теперь я вижу, что это старец пригласил меня на отпевание. Простых иеромонахов епископы не отпевают; но этот старец так велик, что его непременно должен отпеть епископ. Меня доктора отпустили с условием, чтобы я нигде не служил; но теперь я считаю обязанностью отпеть старца», ― сказал владыка.
Между тем в Шамордине тело старца Амвросия было переложено иеромонахами в простой, обитый простою черною материей гроб и покрыто до половины также простым, общим для всех монастырских покойников покровом. Сестры попеременно читали Псалтирь, и всякий раз, когда произносилось имя «новопреставленного отца нашего, старца иеросхимонаха Амвросия», все находившиеся в зале клали земные поклоны. На следующий день, 11 октября, как в Шамординской общине, так и в Оптиной пустыни, и во многих других местах совершены были по старцу Амвросию заупокойные литургии. Во втором часу дня отслужили последнюю над телом в келлии панихиду, и затем гроб с телом почившего был вынесен из настоятельского корпуса в церковь, где продолжалось чтение Псалтири, и неумолчно пелись панихиды, при неутешном плаче наполнявших храм духовных чад и почитателей старца.
