Дневники св. Николая Японского. Том Ι - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги бесплатно без .TXT) 📗
(должно быть непредупрежденный, или в самом деле такой независимый) на него решительно не обращал внимания. По тому, как он пренебрежительно кивнул головой Евгению, видно, что он не за брак, если только можно догадываться. Посьеты были, как всегда, очень милы и приветливы. Из разговоров К. Н. [Константина Николаевича] Посьета: «Храм Славы Александра II»; «изобретений нет, а Бог только допускает людей усмотреть то или другое из Своих творений, всегда бывшее»; «употребленье каменного угля на чугунках в России теперь 7/10 из всего топления»; «водный путь чрез Сибирь соединением небольшими каналами рек». «И скоро?» — «Сейчас деньги — чрез три года будет готово». — Вернувшись с чухной [34] к десяти часам, нашел на столе приглашение Владимира Васильевича Никольского — в Лицее — завтра на обед; не могу из–за обещания быть у Бюцова, — и приглашенье Тер. И. [Тертия Ивановича] Филиппова и И. Н. Полисаду за пожертвованьем от сего последнего вещей в Миссию, и — в общество его (Т. И. Фил. [Филиппова]) и Преосвященного Палладия. Опоздал.
29 февраля 1880. Пятница.
Масленица
В восемь часов отправился к Владыке Исидору просить денег из пожертвованных на храм для отсылки в Миссию. «Садись и говори скорей — некогда»; перед ним лежали три кипы бумаг. Я объяснил, что Миссия — без денег, и так как дело формальностями затягивается, то из Государственного казначейства еще нельзя получить, поэтому попросил дать заимообразно из собранных на храм; сказал, что и Черкасовой нужно жалованье, причем вытащил из кармана ее письмо, — «вот она сама пишет Вашему Высокопреосвященству». Митрополит сильно наморщился — «не надо»; «но письмо на Ваше имя, позвольте оставить», и я положил его в стороне от кип — незапечатанное, как и прислано было. — «А сколько денег нужно?» — «Восемь тысяч; у меня еще есть собранных на храм две тысячи — я и пошлю все вместе». — «Зачем так много? Притом же там все банковые билеты; я оттого тогда, в смутные дни, и не передал тебе на храненье, что сверток довольно большой, с собой носить неудобно; кредитными билетами там всего 2500». — «Дайте хоть эти; с имеющимися у меня будет пять тысяч; пошлю хоть это», — «Так нужна же бумага; в Духовном Совете внесено в протокол». — «Я сейчас напишу». — Вернувшись домой, написал прошение о выдаче заимообразно 2500 рублей, и, когда чрез полчаса понес, в приемной уже набралось просителей. Секретарь рассказывал о множестве и быстроте дел у Владыки: «Вчера после девяти часов остались у него бумаги, а сегодня еще до нашего прихода они уже сданы в канцелярию с резолюциями». Сданные бумаги в канцелярии заносятся в книгу и помечаются номером и сейчас же идут куда следует. — Я взошел, чтобы только подать прошение; Владыка перевернул страницу и успокоился, увидев, что там всего одна строка. — Эх, нужно быть кратким и из Японии и не часто беспокоить! Тут и без нас столько дел, что просто совестно и грешно занимать собою. Чрез полчаса прошение с резолюциею «выдать под расписку» и номером принесено было ко мне секретарем; я понес к наместнику о. Симеону; он сделал надпись «к докладу и изготовить предписание казначею», — «а предписание пусть принесут ко мне в Церковь, там в алтаре найдется перо» (он шел к обедне). — К о. Моисею — делопроизводителю Духовского Собора. — «Сейчас будет готово». — Через час слуга о. Моисея пришел сказать, что подписанное наместником предписание уже у казначея, и деньги получить можно. К казначею: «Подождите минутку — еще не занесено в книгу — я пришлю к вам деньги и книгу для расписки». Минут чрез двадцать послушник принес 2500 рублей и — расписаться в книге. Написана вся эта процедура, чтобы не забыть, как в порядке вести подобные дела. Между тем в продолжение всего этого ко мне пришел Павел Павлович Костерев, сын П. М. и Раисы Ник., — теперь уже юнкер в Павловском военном училище. С радостию увидел я его, когда–то нянченного мною, — ныне весьма приличного и благовоспитанного молодого человека; угостил его чаем и обедом и дал пять рублей на масленицу; круглому сироте едва ли часто приходится получать на карманные расходы, хотя дядя у него, как видно, очень добрый человек. Рассказывал он и о том, как хороша дисциплина в Павловском училище. Спасибо, хоть не все заведения распущены. И самим воспитанникам, как видно, нравится строгая и точная дисциплина. В прошлом он воспитывался в Первой военной гимназии, где законоучитель В. Г. Певцов, от которого прежде я и слышал о нем. — Тут же пришел К. С. Назаревский, семинарский мой товарищ; выпил четыре рюмки водки и не захотел больше, говорил, что идет к Нечаеву на блины, и дрянно отзывался о Нечаеве и П. А. [Петре Александровиче] Лебедеве, как сочинителе духовной музыки и как желающем попасть в ректора Семинарии, но боящемся забаллотировки. — Во втором часу все вместе вышли, так как мне нужно было спешить свезти деньги в банк. С Костеровым я доехал до Знаменья и отправился к Феодору Николаевичу; его семья отправилась в балаганы, а он играл в шашки с крошкой Людмилой, которая, пока он собирался, и меня обыграла раз. К Мейеру — банкиру; сдали деньги для пересылки телеграммой из Лондона о. Анатолию. В Лондоне от Мейера переводится на Ротшильда. — Заехал в Гостиный купить кое–что детям Феодора Николаевича; накупил рублей на семь, больше все письменных принадлежностей и кукол для Людмилы, причем Феодор Николаевич журил меня за трату денег: «Ну тебе ль в настоящем положении так расходоваться?» Когда обедали, пришел и Дмитрий Дмитриевич Смирнов; ели блины и прочее. К шести часам отправился на обед к Бюцову, как вчера обещал ему. Обед был плохой, ибо Михайла был пьян. За обедом был разговор о переходе К. В. Струве в православие, причем Елена Васильевна говорила, а мать ее, старушка на костылях, поддакивала: «И зачем перешел? Разве не все веры одинаковы? Нужно и умереть в том, в чем родился». Хороши понятия! Наперед можно предсказать, что у детей не будет прочного религиозного воспитания, что очень жаль. После обеда Бюцов, между прочим, показал коллекцию медалей Толстова — двадцать штук — бронзовых, аллегорических, касающихся войны России с Наполеоном. Художественнейшая вещь! Коллекцию эту он получил от о. Палладия; а у него в Духовной Миссии была она в числе подарочных Китайскому правительству вещей. Показал еще он сапфир с вырезанным превосходно образом Богоматери, с перстня католического епископа, купленный им случайно за тридцать пять рублей; Костя, залезши за диван, декламировал французские стихи, а Нина там же пела. К десяти часам вернулся в Лавру.
1 марта 1880. Суббота.
Масленица
Утром, часов в восемь, пришли граф Евфимий Васильевич Путятин и Ольга Ефимовна подтвердить то, о чем вчера известила письмом Ольга Ефимовна, — что Высокопреосвященный Макарий обещался, по безденежью Миссии, дать из Миссионерского общества денег из положенных на Миссию. Они напились чаю и отправились к Владыке Исидору испросить благословение на пост. При них же лакей Владыки принес приглашение сегодня в час с половиной на обед. Написавши прошение Высокопреосвященному Макарию, отправился на Троицкое Подворье. При выходе столкнулся с секретарем Макария и получил от него икону для Миссии — преподобного Макария Египетского, присланную княгинею Натальей Оболенской Владыке для передачи в Миссию. Владыка Макарий встретил очень ласково, обещался дать денег из Миссионерского общества, но велел мне написать и к Преосвященному Амвросию, «чтобы мне не оскорбить их», говорил. Какой он осторожный и деликатный! «Япония и в адресе нашем Государю не забыта. Читали? Еще когда черновой составляли». «А Японию поместили?» — «Поместили». — «Вот как вас любят». Дай–то Бог, чтобы Япония и вперед возбуждала любовь! Вернувшись, пошел на Акафист; читал сам Владыка Исидор; я стоял в алтаре у жертвенника, пред иконой Спасителя, пред которой придется молиться и в Японии. — Тотчас же, после Акафиста, из Церкви в комнаты Владыки; на обед были приглашены еще оба Викария (Герман и Варлаам) и Наместник. Первые уже были в приемной. Потолковали о Сан–Франциско и тамошних запутанностях. Я защищал протоиерея Владимира Николаевича Вечтомова, так как знаю его за честного, хотя слишком горячего и неопытного, человека. — Когда пришел Наместник, несколько замедливший по службе, отправились в столовую. Наместник прочитал: «Пресвятая Троица» и «Владыко, благослови»; Владыка Исидор: «Христе, Боже, благослови ястие и питие»… Выпивши по рюмке вина и закусивши, сели за блины со свежей икрой, потом были уха, жареная рыба и пирожное, из вин херес, красное вино, пиво и мед. Разговор шел шуточный больше. Владыка говорил, что в нынешнюю масленую лучше всех блины ему случилось есть у Великой Княгини Александры Петровны, рассказывали также, что Император очень любит блины, и — как он — Владыка — за столом у Государя просил тихонько сидевшую около фрейлину Милютину говорить ему, какое блюдо постное, она и шептала ему — «это постное», — тогда он брал. Рассказывал про немцев, они тоже любят есть и блины, и свежую икру, только не любят угощать; немец (какой–то) пригласил к себе на завтрак, была и свежая икра; один русский, по–русски, положил себе толстый слой на хлеб — а немец: «Постойте, постойте, вы — не так», — и соскоблил икру с замечаньем «ведь икра восемь рублей фунт»; рассказывал про грузинского царя Георгия, что он всякий раз съедал за обедом барана, но уж из–за стола его под руки уводили: «А что ж пива никто не пьет? Мы в Академии играли бывало в карты на пиво — кто выиграет, тот и угощает». — Преосвященный Герман пресмешно рассказывал, как какая–то нищенка выморочила у него пятиалтынный: «Будущий наш Митрополит, дай!» — «А если бы Патриархом повеличала, то и рубль бы дал», — с улыбкой заметил Владыка. — После обеда отправился смотреть выставку картин Верещагина. Народу была бездна; у русских картин весьма трудно было протискаться; у индийских свободней. Впечатление нескоро изгладится; невольно слезы навертываются при виде массы страданий и русских, и турецких воинов; неудивительно, что плачут на выставке, как вчера Дмитрий Дмитриевич рассказывал. Цепь, на которой болгар таскали на казнь, какое чувство возбуждает! — После русских картин на индийские почти и взглянуть не хочется; последние и днем освещены электричеством Яблочкова. Возвращаясь, видел множество народу, катающегося, особенно на санках чухонцев; погода, кстати, превосходная; а у балаганов, над Царицыном, издали виднеется море народу. Вернувшись и напившись чаю, пошел ко всенощной в Крестовую: пришел, когда пели «На реках». «Так не забуду и Тебя. Россия, на реках японских!» — думалось, и слезы невольно катились по щекам. Превосходно поют это «На реках» хоровое, все больше и больше нравится.
