Творения - "Лактанций" (электронные книги без регистрации txt) 📗
6. Пребывая почти в таком же заблуждении, они верят, что существует Фортуна, играющая, словно некая богиня, человеческими делами, ибо не знают, откуда они получают блага и несчастья. 7. Они считают, что им назначено бороться с ней, при этом не сообщают, кем и по какой причине [это назначено], и лишь похваляются тем, что во всякий момент [своей жизни] борются с Фортуной. 8. Всякий из них, утешая кого‑либо другого по поводу гибели или утраты близких, пылкими словами поносят имя Фортуны, и нет совершенно ни одного рассуждения у них, в котором бы она не оскорблялась. 9. Марк Туллий в своем Утешении говорит, что он постоянно борется с Фортуной и что он одержал над ней верх, когда стойко сдержал натиск врагов, и даже тогда не был ею сломлен, когда, изгнанный из [пределов] родины, был лишен родного крова, но тогда, когда [он] потерял любимую дочь, постыдно признал себя побежденным Фортуной. „Я уступаю, — сказал он, — и поднимаю руку“. 10. Что может быть несчастнее такого человека, который так сдается? „Безрассудно [бороться с судьбой]“, — говорит он. Но он открыто признавал себя мудрецом. Зачем же он присвоил себе это имя? Зачем ему презрение мира, которое оправдывается в высокопарных фразах? Зачем это внешнее отличие от других? Зачем вообще, ты даешь наставления в мудрости, если не нашлось еще никого, кто стал бы [вследствие этого] мудрым?
Хоть кто‑нибудь станет ненавидеть нас за то, что мы отрицаем, что философы мудры, в то время как они сами признают, что ничего не знают и не понимают? 11. В самом деле, оказавшись однажды в таком затруднении [перед неизвестным], что не в состоянии были даже что‑то выдумать, они, принужденные незнанием, словно бешеные, взбрыкивают и кричат, что они слепы и лишены разумения. 12. Анаксагор заявляет, что все покрыто тьмой. Эмпедокл жалуется, что путь в душу узок, словно ему этот путь нужен под повозку или квадригу. 13. Демокрит говорит, что истина лежит погруженная как бы в колодце, столь глубоком, что нетунего дна. Это, бесспорно, глупо, какипрочее. 14. Ибо истина не лежит, словно погруженная в колодец, куда он мог бы и спуститься, и даже упасть; но лежит [она] как бы на вершине высокой горы или, скорее, на небе, что вернее всего. 15. Почему же он сказал, что истина лежит скорее в глубине, нежели находится вверху? Наверное, он предпочитал также и ум помещать в ногах, в пятках, а не в груди или голове. 16. Настолько они были далеки от истины, что даже положение тела не побуждало их к тому, чтобы искать истину вверху. 17. Из такой безнадежности найти истину родилось знаменитое признание
Сократа, сказавшего, что он знает только то, что ничего не знает. Оттуда же происходит и учение Академии, если вообще можно назвать учением то, в котором утверждается и обосновывается незнание. 18. Но даже те, кто признают знание, не могут непреклонно отстаивать то, что знают. 19. Поскольку им недоставало разума, из‑за незнания божественных вещей они были столь непостоянны, столь неуверенны и часто сами себе противоречили, что ты не смог бы определить и понять, что они думали и чего хотели. 20. Так зачем сражаться с теми, кто сами поражают себя своим же мечом? Зачем стараться опровергать тех, кого опровергает и изобличает собственная их речь? „Аристотель, — говорит Цицерон, — осуждая древних философов, утверждает, что они были весьма глупы и хвастливы, ибо считали, что своими дарованиями привели философию к совершенству, однако считал, что сам он за немногие годы добился больших успехов, так что еще немного времени — и она [философия] достигнет [подлинного] совершенства“. [384] 21. Где же то быстрое время? Каким образом, когда и кем [философия] была доведена до совершенства? Разумеется, он прав, когда говорит, что глупы те философы, которые полагали, будто их дарованиями мудрость [sapientiam] была доведена до совершенства. Но и сам он недостаточно умен, считая, что мудрость, полученная от древних и умноженная современниками, скоро благодаря потомкам достигнет совершенства. 22. Ибо никогда не может быть найдено то, что ищут в другом месте.
29.1. Но вернемся к тому, от чего отошли. Итак, Фортуна сама по себе ничего не представляет, и не следует считать, будто она обладает неким чувством, поскольку Фортуна — это неожиданный и внезапный исход случайных событий. 2. Философы же, чтобы вдруг не совершить ошибку, даже в таком пустом вопросе хотят быть мудрыми, ибо меняют Фортуне пол и называют ее не богиней, как [это делает] народ, а богом. 3. Этого самого бога они называют то Природой, то Фортуной. Ибо, как говорит тот же самый Цицерон, она совершает много неожиданного для нас, поскольку мы не знаем точных причин. Поскольку же философы не знают причин, из‑за которых что — то
случается, то неизбежно не знают и того, кто совершает. 4. Тот же Цицерон в весьма серьезном труде, в котором он давал сыну предписания к жизни, почерпнутые из философии, сказал: „Кто не знает, что Фортуна весьма могущественна в двух отношениях? Ведь когда веяние ее благоприятно для нас, мы достигаем желанных результатов, когда же противно — нас постигает беда“. [385]5. Во — первых, утверждая, что никто [ничего] не может знать, он говорит это так, словно и сам он, и все [что‑то] знают. Во — вторых, пытаясь усомниться даже в том, что является очевидным, он полагает очевидным то, что должно быть для него весьма сомнительным, а для мудреца и вообще ложным. 6. „Кто, — говорит он, — [об этом] не знает?“ Ну, я не знаю. Пусть он научит меня, если может, какова та сила, что это за веяние и что за противное ему. Постыдно, что одаренный человек говорит то, чего, если ты не знаешь, не может тебе доказать. 7. Наконец, говоря, что не следует доверять очевидному, ибо это свойственно глупому человеку, он беспечно доверяет неизвестному и полностью соглашается с народом и с мнением невежественных людей, которые полагают, что существует Фортуна, которая дарует людям добро и зло. В самом деле, они создают ее статуи с рогом изобилия и кормилом, словно она дарует богатства и держит в руках управление человеческими делами. 8. С этим мнением согласен и Вергилий, который назвал Фортуну всемогущей, [386] и историк, который говорит: „Но Фортуна властвует, конечно, во всяком деле“. [387] 9. Что же остается для других богов? Почему не говорят, что всем управляет Фортуна, если она может больше других, или почему не почитают только ее, если она властвует во всяком деле? Если она приносит столько бед, пусть ответят на некоторые вопросы. Если она богиня, то почему завидует людям и благосклонна к пропащим людям, когда те благоговейно почитают ее? Почему она добра к злым людям и немилостива к добрым? Почему строит козни, вредит, обманывает и рушит? 10. Кто создал ту вечную мучительницу рода человеческого? Зачем, наконец, она получила такое злое могущество, что все возвышает или оставляет в тени больше по произволу, нежели по справедливости? [388]11. На эти вопросы, по — моему, следовало бы искать ответы философам, а не беспечно упрекать невинную Фортуну. Даже если бы существовала какая‑нибудь Фортуна, философы тем не менее не могут ответить, почему она столь враждебна к людям, как это считается.
12. Так вот, все те речи, в которых они чернят несправедливость Фортуны и высокомерно превозносят свои добродетели в борьбе с ней, являются не чем иным, как проявлением полнейшего вздора. 13. Поэтому пусть они не озлобляются на нас, кому Бог открыл истину. Мы, с одной стороны, знаем, что Фортуна ничего собой не представляет, с другой стороны, знаем, что существует превратный и коварный дух, который является врагом добрых людей, врагом справедливости, который совершает противное тому, что делает Бог. Причину ненависти этого духа мы показали во второй книге. [389] 14. Именно он строит всем козни. Но тех, кто не ведают Бога, он вводит в заблуждение, ввергает в глупость, покрывает тьмой, чтобы никто не смог узнать божественное имя, в знании которого только и заключена мудрость и вечная жизнь. 15. Тех же, кто знает Бога, он коварствами и обманом склоняет к тому, чтобы ввергнуть их в жадность и сладострастие и сладкими грехами привести к смерти, или, если ничего не добивается с помощью хитрости, пытается одержать верх с помощью насилия и жестокости. 16. Для того же Бог изначально не подверг его наказанию, чтобы своим коварством он укреплял человека в добродетели. Ведь если добродетель не преследуется, если она не укрепляется постоянными муками, она не может быть совершенной, ибо добродетель укрепляется от переносимых испытаний и становится непобедимой в терпении. 17. Из этого следует, что не существовало бы никакой добродетели, если бы не было ее противника. Поскольку же философы понимали, что существует сила, противоположная добродетели, но не знали ее имени, придумали пустое имя Фортуны. То, насколько это далеко от мудрости, показал Ювенал в таких словах:
