Гармония в семье и браке. Семья глазами православного психолога - Морозова Елена Вячеславовна

Я постоянно чувствовал, что в палате витает невысказанный вопрос. И однажды, невинно смеясь, она спросила:

Сколько мне еще примерно жить, господин профессор?

Я сразу понял: она хотела узнать, достаточно ли у нее осталось времени, чтобы родить на свет ребенка. Я не мог и не хотел утешать ее легкомысленными словами. Поэтому ответил только:

Не спрашивайте меня об этом, дорогая.

Со временем мы со страхом стали замечать, что она потихоньку слабеет...

Мы говорили только об ожидаемом ею ребенке, и перевести разговор на другие темы было почти невозможно. Испытывая к ней глубокое сочувствие, я понимал, что она живет только одной мыслью: оставить этого ребенка своему мужу, который должен был вернуться с фронта, как наследие любви.

Я старался, чтобы она не догадалась, что я не разделяю ее мыслей. Тайно я пытался узнать, где находится ее муж, и получил из Генерального штаба достоверное извещение, что вся часть, к которой он был приписан, погибла на фронте.

Вскоре я сказал ей, что на следующий день мы хотим сделать вторую операцию. Она только кивнула головой. Эта вторая операция была еще более ответственной и опасной, чем первая, так как общее состояние ухудшилось. Опасность для матери и ребенка удваивалась... Мы работали так быстро и аккуратно, как только могли. Я внимательно следил за циркуляцией крови, предотвращая кровотечение. Был шестой месяц, и если бы начались преждевременные роды, ребенок бы не выжил. Но, несмотря на все наши старания, на этот раз мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы отделить молочную железу и прочистить подмышку и подключичные железы: ткани превратились в комок, и новые подозрительные раковые образования уходили вглубь.

Я закончил, зашил большую рану и установил отводную трубку. В продолжение операции не возникало осложнений, но я сомневался в возможности полного исцеления, так как, несмотря на все наши усилия, уровень гемоглобина в крови был низкий. Кроме того, мы чувствовали подавленность, когда вывозили больную из операционной: случай был тяжелый и сознание того, что все может быть напрасно, тяготило нас всех.

Меня к тому же мучила и совершенно другая мысль, которую я тщательно скрывал от нее: младенец мог умереть в утробе. Поэтому сразу после операции я пошел к ней в палату прослушать сердце ребенка. Удары были несильными, но стабильными. Так продолжалось и в последующие дни. Однажды утром, сияя от радости, она сообщила мне, что ребенок шевельнулся у нее в утробе. Она ясно чувствовала толчки, которые делали его маленькие ножки...

Приближался седьмой месяц. Начинался последний бой со временем. Я предложил сделать облучение, чтобы удалить немногочисленные злокачественные клетки, которые остались. Я предполагал, что она может испугаться, и обещал изолировать ребенка от влияния лучей, которые могли бы ему повредить. Но она не согласилась и сказала мне:

Зачем? Я знаю, сколько мне осталось.

Изо дня в день она слабела... Рана не зарубцовывалась. Та часть, которая оставалась открытой, не залечивалась. Регенеративные силы ее организма истощились... Однако заканчивался седьмой месяц. Однажды я подошел и сказал ей:

Если сегодня родится твой младенец, он может остаться в живых!

Я никогда не забуду того, что последовало за этими словами. Слезы радости заблестели у нее на глазах, и бледное изможденное лицо, казалось, осветилось изнутри лучами счастья. На несколько дней улучшилось и ее состояние. Она ненадолго разрумянилась, но затем силы опять стали покидать ее.

На восьмом месяце я предложил ей преждевременные роды. Она могла бы отправиться в гинекологическую клинику и там произвести на свет ребенка. Но она отказалась. Она захотела поехать домой. И наступил день, когда она покинула нашу клинику. Приехала ее сестра, чтобы забрать ее...

Я проводил обеих до машины. Еще на один миг я остался наедине с моей больной. После некоторого замешательства она спросила:

Сколько я еще буду жить?

Я уклонился от ответа, молча покачав головой. Не хотелось ей лгать.

Сообщите мне, когда родится ребенок, - попросил я ее.

И она мне это обещала.

Я ждал, что мне пришлют какую-нибудь открытку, и был потрясен, когда однажды пришло письмо, написанное ею самой. «Мой дорогой профессор, - писала она, - так как вы приняли столь горячее участие в моей судьбе, вы будете и единственным человеком, который узнает от меня самой радостную новость. Я совершенно ослабела и должна беречь последние мои силы. Итак, десять дней назад родился на свет ребенок Мальчик Малюсенький ребеночек.. Мое сердце так переполняет благодарность, что я не могу выразить мои чувства словами. Благодарность Богу и благодарность вам, дорогой профессор.

Последние недели были довольно тяжелыми, несколько раз я думала, что не смогу продержаться до конца. Я молилась совершенно по-детски, так, что это могло бы заставить какого-нибудь богослова презрительно рассмеяться: «Если Ты есть там, на небе, и если Ты есть любовь, тогда подари мне этого ребенка». Так я говорила Ему, и Он по беспредельной благости Своей услышал мою молитву, которая была почти что требованием.

Это событие много для меня значит. Это величайшее утешение в конце жизни. Смерть грядет... Конец приближается... Я не хочу казаться лучше, чем я есть: часто испытываю страх перед смертью, особенно в те ночи, когда я лежу одна с открытыми глазами в темноте. Но тогда меня утешает мысль о моем ребенке, живом доказательстве любви Божией...

Вчера я была вынуждена прервать здесь свое письмо. Пришла моя сестра и начала сильно ругать меня. Она хотела мне объяснить, что для блага ребенка я обязана остаться в живых. Но я уже точно знаю, что у меня не хватит сил бороться за свою жизнь, и утешаюсь мыслью о том, что, в сущности, даже самые заботливые родители могут сделать лишь очень немногое для своих чад. Ведь и их судьба, и наша собственная целиком находится в руках Божиих. И в эти отеческие, сильные руки я полностью предаю сегодня всех тех, кого оставляю после себя...

Я старалась быть для своих детей, бывших для меня величайшим даром, хорошей матерью. Десять лет нас с мужем связывала любовь, которую никогда не омрачало ни малейшее облачко. Нелегко оставить их всех. Но я ухожу в надежде, что, освободившись от земных страданий, мы все вместе обретем радость вечной жизни. Прощайте! Р S. Прошу вас передать это письмо моему мужу, когда он вернется».

Четырнадцать дней спустя я получил бумагу, сообщавшую о ее смерти. Это письмо я так и не смог передать ее мужу: он не вернулся с Восточного фронта».

* * *

Последний распространенный довод в «пользу» абортов: «достаточное» количество детей, незапланированный ребенок. Эта точка зрения в настоящее время очень популярна. Ее сторонники призывают к тому, что лучше иметь меньше детей, но хорошо обеспеченных, образованных, ухоженных. При этом упускают из виду тот момент, что мы не знаем, почему именно этот ребенок приходит именно в эту семью. Это известно одному только Богу. Например, кто бы мог предположить, что последний, семнадцатый ребенок в семье директора Тобольской гимназии Менделеева впоследствии станет известным ученым-химиком. А бывает так, что «незапланированный» ребенок спасает «запланированных» детей.

...Уже немолодые супруги с удивлением узнали, что скоро у них будет ребенок. Их семья была достаточно большая, три взрослые дочери от предыдущих браков. Неожиданное событие членами семьи было воспринято неоднозначно. Мужа смущал свой собственный возраст. «Люди засмеют, - говорил он, - поздно нам рожать, уже отрожались». Родители жены после бесплодных уговоров на аборт просто перестали общаться. Дочь жены от первого брака ушла из дома к дедушке с бабушкой, чтобы «не мешать»... Тем не менее решение рожать было принято.

Родившийся малыш сразу же покорил сердца как родителей, так и родственников. С удивительно ясными глазами, веселый и доброжелательный, он быстро стал любимцем всей семьи. Получилось так, что он явился центром, сплачивающим вокруг себя всех остальных домочадцев. Духовный отец, окормлявший супругов, благословил причащать и помазать мальчика каждую неделю. «За компанию» с малышом стали участвовать в таинствах и дочери, достаточно далекие от церкви. Постепенно, шаг за шагом они стали воцерковляться...