Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич
Вечернее богослужение совершил о. Роман. В Соборе, кроме учащихся, никого не было, ибо дождь — как из ведра. По собору разостланы тряпки и промасленная бумага: купол местах в двадцати протек, особенно с восточной стороны, откуда к вечеру поднялся ветер.
25 мая/6 июня 1898. Понедельник.
День Святой Троицы.
Литургия с восьми часов; служил о. архимандрит Сергий с тремя японскими священниками.
Сегодня еще русский гражданский праздник — Рождение Государыни, но посланник болен и со всей семьей на даче, и потому мы с о. архимандритом на Царский молебен не ездили в Посольство.
День, в противоположность вчерашнему, был чудно хороший.
Фома Танака, катихизатор в Вакаяма, заранее просится в другое место, чтобы на Соборе–де был назначен к переводу, — по преимуществу хочет в Оосака, ибо жена больна, а там есть у кого лечиться. Но он восемь лет в Вакаяма, христиане его любят; и потому перевести его, не спрашивая их, было бы крайним для них огорчением. Потому отвечено Фоме: пусть наперед переговорит с христианами, убедит их, что ему нужно перейти оттуда, и пусть христиане напишут Собору, что они не удерживают Фому Танака, а просят другого хорошего катихизатора взамен его.
Архитектор Кондер пишет, — просит дозволения явиться вместе с американским епископом MacKim’om, чтобы показать ему нашу вновь отстроенную Семинарию, — MacKim–де хочет, чтобы он, Кондер, построил ему нечто в подобном роде (something of the same kind). Отвечено, что я буду рад видеть его и MacKim’a с сим намерением. —
26 мая/7 июня 1898. Вторник.
Семинаристы, после двенадцати часов, пожелали отслужить панихиду по умершем год тому назад товарище Николае Такахаси; кстати, помянули и других умерших товарищей (а их немало, ибо поступают к нам в школу больше люди с изъяном; приготовили четыре кутьи; о. Феодор Мидзуно отслужил им; я, узнавши от кочёо о панихиде, пошел помолиться вместе с ними; но пели так плохо, что я должен был, по окончании, заметить, чтобы вперед готовились дома к служению при подобных обстоятельствах.
27 мая/8 июня 1898. Среда.
Утром были два американских бишопа: McKim, Тоокейский, Graves, Шанхайский, едущий в Америку на епископальный митинг. Их сопровождал архитектор Кондер. Я показал им нашу Семинарию, по образцу которой Макким хочет выстроить для своей Миссии в Цукидзи. Потом показал Библиотеку и Собор. Макким пожелал узнать наши правила о браке: «готовимся–де издать для своих христиан брачные установления, так для соображения»; я ему дал для сведений о сем наше церковное законоведение, переведенное на японский (хоогаку); послал также церковный обиход, который он, увидев в библиотеке, пожелал иметь. Bishop Graves был у меня с визитом семнадцать лет тому назад, будучи тогда еще простым миссионером, направлявшимся в Китай, о чем сегодня и вспоминал.
28 мая/9 июня 1898. Четверг.
Иоанн Судзуки, из Коофу, описывает подробно состояние дела там: из католиков, просившихся в православие, едва в шести домах есть нечто надежное; из язычников, участвовавших в их просьбе, только один дом несколько надежен. Судзуки, видимо, упал духом, просит туда о. Феодора Мидзуно, который и отправится, но не принимать в православие и не крестить, как ждет Судзуки, а помочь ему в проповеди. Надежда на основание Церкви там очень слабая.
29 мая/10 июня 1898. Пятница.
О. Андроник описывает свое богослужение в Духов День в Кобе и посещение Церквей в Акаси, Какогава и Химедзи. Грусть навело письмо. В Какогава, когда я посещал Церковь в 1882 году, при катихизаторе Павле Накаи, нынешнем моем сотруднике в переводе, было семь христианских домов; ныне только девять и три дома совсем охладевших к Церкви; а катихизатор беспрерывно все эти годы был там. Но что поделаешь с такими духовными мертвецами, как нынешний катихизатор там — Яков Адаци? — Отличился и наш консул в Кобе Федор Васильев; по приглашению о. Андроника (который, вероятно, простодушно принял их слова «когда, мол, служба будет у вас, дайте знать нам») был он с женой на всенощной, «но стоял совсем небрежно, как бы стыдясь своей ошибки, что пошел в Церковь», а назавтра, за завтраком, к которому пригласил о. Андроника, предложил ему вопрос: «Вчера бывшие в Церкви все получают ен по восемь?». — «От кого?» — (спросил о. Андроник). — «Да разумеется, от епископа Николая»… «После завтрака я попросился уехать: душно было оставаться в этой предубежденной и не желающей слушать и вникать среде. Вот они, наши–то интеллигенты», и так далее, — пишет о. Андроник. Там еще случился, вместе с ним за завтраком, Хакодатский консул Устинов, возвращающийся с семьей из Нагасаки; человек, который «сразу же сообщил, что не любит японцев»… Что «поторопился уехать» от «наших интеллигентов», — это очень рекомендует о. Андроника, равно как все письмо его заставляет только благодарить Бога, что попал сюда, наконец, такой человек!
Катихизатор Василий Сугаи телеграммой известил, что умерла его жена, и просил помощи на погребение. Послано десять ен. Покойница была полусумасшедшая и немало причиняла огорчений мужу, хотя и родила ему детей. Упокой, Господи, ее душу!
30 мая/11 июня 1898. Суббота.
Утром послал десять ен — содержание за шестой месяц — причетнику Марку Райкубо и написал, что это — последнее, — больше посылать не буду, если не явится на службу; почти целый год живет дома, чтобы ухаживать за больным отцом; но это может делать его мать; во всяком случае, церковные деньги на содержание служащим Церкви…
Что за инвалидный сброд в наших мужских школах! Некоторые отправились по домам для излечения болезней, некоторые живут в Тоносава для того же; один здесь в госпитале — у доктора Сато — выдержал трудную операцию, другой — завтра ляжет в университетский госпиталь для трудной операции; иные сидят здесь на молоке по слабости, и прочее, и прочее. Господи, скоро ли Ты дашь добрую Семинарию Миссии для воспитания Тебе служащих?
31 мая/12 июня 1898. Воскресенье.
Пред Литургией о. Симеон Юкава преподал Святое Крещение двум женщинам и двум младенцам из города Оояма, научения катихизатора Павла Соно, о котором я думал, когда он был в школе, что ни к чему не будет годен; оказывается усердным катихизатором. Не угадаешь человека, особенно в его отношении к Богу.
После Литургии была Лидия Оота с своим мужем, протестантским катихизатором, служащим у американского епископа Mac’Kim’a; принес он мне поклон от Маккима и Новый Завет от епископа Шершевского, его перевода. Сей последний по происхождению русский еврей, по вере епископал–протестант, китайский миссионер, в каковом качестве посетил меня двадцать пять лет тому назад здесь, на Суругадае, — епископ в Шанхае, за болезнию потом живший на покое и занимавшийся переводом Священного Писания на китайский; чтобы напечатать перевод, он прибыл в Токио, и ныне Новый Завет отпечатан, Ветхий печатается. Я очень обрадовался получению сего подарка. Вероятно, будет полезен нам при нашем переводе.
Был некто Елисей Ёсида, военный инженер–архитектор, возводивший военные постройки в Вейхавее, ныне, по сдаче сего порта англичанам, вернувшийся в числе прочей военной команды оттуда и опять занявший свой прежний служебный пост воинского архитектора в Хоккайдо; ныне он в Токио для отчетов по своей части. Родом он из Акита, земляк Саваде, отчего и роста почти такого, как я; давно переселился в Хоккайдо, где в Саппоро — место жительства его семьи; он был строителем и нашего церковного дома в Саппоро. Человек очень простодушный и симпатичный; кажется, и христианин хороший.
1/13 июня 1898. Понедельник.
О. Феодор Мидзуно отправился в Коофу помочь Иоанну Судзуки по проповеди; взял с собою облачение, чтобы совершать богослужения; но крестить или принимать кого–либо в православие пока еще не будет, хотя бы просились.
