Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Когда пришли в дом к о. Павлу и от меня взяли паспорт, чтобы заявить в полицию, оказалось, что в паспорт не прописана провинция Фукусияма, в которой мы теперь; я позабыл о сем; а это обстоятельство немаловажное, могут потребовать удалиться немедленно.
12/24 ноября 1892. Четверг.
Сиракава.
Утром по метрике исследована Церковь. Крещеных здесь 472. Из них умерли 52, охладели 4, в протестанство ушел 1 (из Сирасака «протестанты больше поддерживают друг друга» — а ему хочется при помощи других попасть в Парламент); в другие места, в месте заведывания о. Савабе, переселились или неизвестно где ныне 15, в других городах, в пределах Церкви о. Савабе: в Монотума 55, Кариядо 21, Банзава 17, Сукагава 6, Морияма 25, Янамори 4, Сиросака 1, Каная 4, Миёда 4, Оогури 1, Хириу 1, Онахама 1, Михару 1, Юконава 6, Ваамацу 2, Фунада 1. Всего 150.
Остальные 250 христиан налицо в Сиракава.
Сицудзи здесь 5. К богослужению приходит человек 50; в субботу богослужение начинается с семи часов, в воскресение с девяти; когда совершается литургия, тогда в Церкви народу бывает больше. Вообще же — в субботу бывает больше, чем в воскресенье. Есть христиане, никогда не пропускающие богослужения; о. Савабе рассказывает про Николая Хотте (циновщик по ремеслу), что во все семь лет его, о. Павла, службы здесь, не было случая, чтобы Хотте отсутствовал Церкви во время службы; если он где в отлучке, то — хотя бы за 10 ри — ночь напролет идет, чтобы не пропустить богослужения; хвалил он также, как усердных христиан, Авраама Хиросаки и Фоки Сибуки с семьей, из которой один молодой человек заведует хором, а также вечерней школой при Церкви.
Новых слушателей ныне здесь, в Сиракава 7, в Морияма 5. Катихиза тор Роман Фукуи полмесяца проповедует в Сиракава, полмесяца в Морияма и других городах. Катихизатор Иоанн Сея постоянно живет здесь, ибо он не может оставить своего восьмидесятилетнего отца, с которым живет только вдвоем в доме и которому должен прислуживать при столе, стлать постель и прочее.
Есть здесь мужское собрание «Кенкуиквай»: собираются по понедельникам вечером в церковном доме человек 10, и катихизатор Фукуи или Сея толкуют им; ныне — Деяния Святых Апостолов.
Есть еще «Сицудзиквай»: во второй понедельник месяца, вечером, сицудзи собираются для рассуждения о церковных делах и нуждах и средствах удовлетворения их; при этом присутствуют катихизаторы.
Женское собрание производится ежемесячно два раза: в первое и пятнадцатое числа месяца, вечером; собираются 20–30 христианок и произносят «кооги» те из них, кто приготовил. Приготовляют же с помощью катихизатора, именно: назначенные для произнесения кооги приходят к катихизатору и записывают под его диктовку — из Церковной Истории, из Житий Святых, или из Толкования на Священное Писание; готовят это дома и с тем идут на собрание. «Отчего не прямо по книге готовят?» — спросил я Романа. — «По малограмотности, — книгу не умеют прочитать, а свою запись хираганой потчуют».
Две христианки избраны в «кандзи» (делопроизводительницы), и на целый год; на собрании чай бывает, «кваси»; чай покупается на собранные деньги; жертвуют на сих собраниях; ен около 10, собранные ныне, положено на проценты. Собраниям ведется запись, где обозначается, кто был, кто говорил «кооги», кто избран для следующего собрания, но избранные часто отсутствуют, для чего избираются многие; в иные месяцы собраний не бывает, но они не прекращаются совсем — снова опять возобновляются.
Из этой Церкви два катихизатора произошли: Иоанн Сея, здесь живущий, из Сиракава родом, и Фома Ооцуки, родом из Оогури, второй сын в семье, и потому свободный от забот о ней.
В десятом часу в Церкви отправили обедницу и сказана проповедь. Христиан также было много, несмотря на беспрерывно, с ночи, рубящий дождь.
Я послал телеграмму Посланнику: «Прошу паспорт для Фукусима–кен. Нельзя ли телеграммой? Я здесь только на день». Ибо о. Павла призывали в полицию: «Отчего без паспорта?» — «Да не пришло на мысль прежде вписать Фукусима–кен в паспорт», — «Так вот теперь пришло на мысль». — «Но он от долгого путешествия устал, не может тотчас отправиться». — «Устал, значит — нечего делать». — «Так как же быть–то?» — спрашиваю я о. Павла.«Да так и быть: и без паспорта нельзя, и отправиться нельзя», — смеется он. Чисто по–японски! Взаимное надувательство в глаза. Я предпочел, для успокоения полиции, просить паспорт, хотя он, по всей вероятности, придет сюда завтра, после моего отбытия; будет показан полиции и обратно отправлен в Токио…
В четыре часа пополудни получена телеграмма от Щеглова из Посольства, что местному правителю послано приказание включить Фукусима–кен в мой паспорт, что и сделано здесь. Моя телеграмма отсюда отправлена была в двенадцать часов. Скоро дело сделано, и местные власти успокоены; тем не менее я завтра в Кооцке должен отправиться; другие же места здешней Церкви, кроме Сиракава, досмотрю после.
В три часа должны были собраться в дом о. Павла старшины церковные, чтобы поговорить о церковных делах. Но ни их, ни о. Павла не было. «Где?» —.«У Николая Хотта отец, восьмидесятилетний старец, умирает, о. Павел пошел напутствовать его». Вернулся о. Павел и рассказал, что умиравший старец е таким же усилием заносил ослабевшую руку для креста, с каким некогда ворочал ею и заступом глыбы земли; с великою радостию принял Святое Таинство; не успел о. Павел кончить рассказ, как Николай Хотта пришел известить, что отец его скончался. Блаженная кончина! По поводу сего зашел разговор о погребении, и о. Павел рассказал (тут же были и все сицудзи, собравшиеся к этому времени), что здесь погребение умершего христианина составляет дело всей Церкви; братия собираются омыть, опрятать тело, все собираются на провод и сами несут усопшего до могилы. Отчего происходит такое усердие? Оно, уже вошедшее в обычай, в первый раз обнаружилось по поводу гонения. Когда умер первый христианин, во–первых, не дали могилы ему, во–вторых, обычные носильщики и погребатель отказались нести и погребать христианина; христиане, оскорбленные этим, с необыкновенным усердием сами сделали все, что нужно для покойника; с тем пор и для всех покойников делают то же. Николай же Хотта показал тогда особенное рвение тем, что в несколько дней пешком слетал в Токио узнать, каков будет конец, если начать судиться с мешающими погребению; как раз тогда подобный случай был с нашими христианами в Оказаки, и христиане выиграли на суде; запретили мешать погребению христиан на обыкновенных кладбищах. Хотта с этим известием вернулся в Сиракава, христиане пожаловались, и суд заступился за них; но Хотта так спешил и так устал от ходьбы, когда возвращался в Сиракава, что в бесчувствии упал на дороге и, проспав несколько часов, полуотрезвленный от сна, не разобрав, куда идти, долго прошагал обратно по дороге в Токио, пока опомнился и повернул в Сиракава.
Рассуждали мы, как поддержать Церковь в Сиракава, чтобы не упала после отбытия о. Павла и, конечно, не нашли, кроме как поставить другого священника. Но, во–первых, некого поставить, а если бы и нашелся годный, то его для Сиракава только поставить уже никак невозможно — нужно поручить ему Уцуномия и прочее; во–вторых, христиане еще не находят себя способными содержать, или даже полусодержать священника; им же ныне ныне под влиянием убеждений отца Павла непременно хочется по возможности сделать свою Церковь «докурицу», независимою от русской денежной помощи. Долго мы говорили и сетовали о том, что японские христиане совсем не жертвуют на Церковь. «Не можем», — говорят, неправда, — «Не хотят, не сознали еще себя обязанными содержать служащих их спасению». Говорили мы про времена Апостольские (к назиданию присутствующих); вспоминал о. Павел и начало Японской Церкви: тогда то–де он и первоначальные проповедники — Павел Цуда, Матфей Кангета и прочие — смело отправлялись, почти без копейки, или с самою малой помощью, полученной от Миссии, тогда тоже весьма бедной, и — «не умирали же с голоду, а каждый день тоже ели и пили», — говорил о. Павел. — «А ныне — мы сами и проповедники изменились, требуем больших средств; с самих нас мы должны начать — ограничивать себя, тогда и христиане будут жертвовать, ограничивая себя», и так далее. Вообще, когда о. Савабе одушевится, когда он в хорошем настроении, тогда он похож на человека из времен Апостольских.
