Лекции по введению в круг богословских наук - Архиепископ (Грибановский) Михаил (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Доселе мы кратко рассматривали попытки европейских мыслителей уяснить с точки зрения разума учение о Троичности и должны были признать их вполне неудачными. Они всегда превращали самостоятельность и полноту Лиц Св. Троицы в логические или психологические моменты. Из этих моментов один выходит самостоятельным, следовательно, личным, а остальные два безличными. Если же попытаться мыслить и их самостоятельными, то выйдет три отдельные личности, каждая со своею сущностью. Таким образом, мысль необходимо впадает или в савеллианизм или в тритеизм. Причина неудачности попыток заключается в том, что во всех них имелось в виду не церковное сознание, выразившееся в определениях Вселенских Соборов о Троичности и в символах веры, а или частная святоотеческая аналогия, или своя собственная философская теория. Аналогия свв. Отцов была для них только подобием, только образом принятой на веру истины Троичности, которую они переживали сами в себе и непосредственно сознавали как истину. Когда же философская мысль, отрешенная от жизни церковной, хватается за эти аналогии как за исходный пункт для построения учения о Троичности, то, очевидно, она должна придти к ложному заключению. Не от нашей аналогии, не от нашей теории нужно исходить при уяснении тайны Троичности, а от церковного учения и углубляясь в церковную мысль. Но чтобы прояснить себе мысль Церкви, нужно заранее отказаться от составляемых вне церковной сферы частных теорий. Предубежденный не может познать истины. Указанные теории страдают именно тем недостатком, что все они стараются выяснить учение о Троичности лиц с той или другой заранее составленной философской теории; поэтому они являются или рационалистическими, или мистическими, но, во всяком случае, односторонними, из которых, так или иначе, исключается христианское учение о Троице. Эти попытки для церковного сознания не могут иметь никакого значения, а только для мыслителей вне церковной области, которые хотят бесконечно возвышенное христианское учение о Троице рассматривать как чисто рассудочное, т.е. так, как древние еретики. Из сказанного видно, что если мы хотим хоть сколько-нибудь приблизиться к христианскому пониманию учения о Троичности, мы должны вникнуть в смысл, в самые церковные термины, мы должны понять, что хотят сказать в них святые Отцы.
Христианское учение гласит, что Бог един по существу (ουσία) и троичен в лицах (υπόστασις). Что же святые Отцы разумеют под этими терминами? Мы будем иметь в виду главных Отцов, поработавших над догматом о Троичности Лиц: Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Кирилла Александрийского и Иоанна Дамаскина. Это были самые главные представители, выразители и защитники христианского учения о Троице, а Иоанн Дамаскин - систематизатор всего христианского учения об этом догмате. Когда мы узнаем, что они хотят сказать чрез эти термины, то мы войдем в область самого церковного сознания.
Святые Отцы примыкают к тому классическому пониманию ουσία, по которому оно означает нечто общее в противоположность частному, видовому, обозначаемому последующим υπόστασις: общая нам всем природа может назваться ουσία, а каждый из нас в отдельности - υπόστασις. Афанасий Великий означает словом ουσία единство Божественное - μονάς θεότητος, a υπόστασις - τρόπος θεότητος, образ, или вид Божества; Василий Великий разумеет под ουσία общее - το κοινόν, а под υπόστασις - частное το καθ' εκαστον, ίδιον. To же находим и у Кирилла Александрийского и Иоанна Дамаскина.
У Григория Назианзина ουσία есть общее, родовое, и заменяется словом φύσις, θεότης, a υπόστασις есть частное - ιδιότης. Обычная философская мысль, соединяя эти два понятия - общее, или родовое, и частное, или индивидуальное, - впадает в две прямые крайности: она или признает реальными формы индивидуума, а общее считает лишь отвлечением мысли, или, наоборот, реально существующим считает только общее, субстанциональное, а индивидуальное есть момент, не имеющий собственного бытия, а являющийся только затем, чтобы исчезнуть в общем; т.е. признает, что или реально существует только каждый из нас - индивидуум, а то, что называем ουσία, есть понятие, созданное в нашем же уме из рассмотрения отдельных индивидуумов, или, наоборот, что существует только природа - ουσία, a каждый из нас, индивидуум, есть только момент, преходящее явление ее, которое как возникает из сущности ее, так вместе с тем и погружается в нее. Возьмем, например, представителя первого воззрения, Лейбница: у него существует только индивидуальная природа - монады, и притом настолько разъединенные, что одна не может влиять на другую; обшей же природы - ουσία у него нет; она является как только простое обобщение. Представителем второго направления можно назвать Спинозу. Он признает реальною только субстанцию, всякое же частное явление, - индивидуум, считает только моментом этой субстанции, только всплеском волны в бесконечному море бытия, но "видимое" - один лишь признак бытия, так как в то же самое время, когда оно возникает, оно и погружается в самостоятельное бытие, исчезая в нем. Такое воззрение - в строгом смысле пантеистическое.
Индивидуализм и пантеизм всегда находили себе представителей как в древней, так и в новейшей философии до последних времен. В классической философии преобладал более пантеизм, потому что понятие о личности было разработано в ней вообще очень мало: все философы древних времен были, главным образом, натуралисты, которые основным понятием своих воззрений считали сущность, общее, родовое, а все частные личности только проявлением этой сущности, или общей природы (φύσις). Это замечается не только в чисто теоретической философии древних, но и в государственном их устройстве, где всякая личность считалась только орудием государства, - и в семейном быту, и в религии, где каждая отдельная личность ставилась в зависимость от общего, от фатума, который признавался в жизни того или другого народа.
Святые Отцы избегали как той, так и другой крайности. Признавать реальное бытие только за общим значило бы превращать личности Св. Троицы только в моменты и, таким образом, впасть в савеллианизм; признавать же реальность только за ипостасью, а общее считать лишь мысленным обобщением - значило бы признавать трех отдельных богов - впасть в тритеизм. Святые Отцы признавали реальным как общее, так и индивидуальное бытие, как ουσία, так и υπόστασις. А так как современные святым Отцам мыслители, воспитанные на классической философии, собственно, и не сомневались в реальности ουσία, а только в реальности υπόστασις, то они обращали главное внимание на защиту последнего положения. Противники могли скорее допустить существование единого Божества, я личности превратить в моменты, чем склониться к тому, чтобы признать существование трех самостоятельных личностей. Им, главным образом, нужно было доказать реальность существования личностей, ипостасей, доказать, что это - не отдельные моменты существования, а нечто субстанциональное, реально существующее. Поэтому об ουσία они говорили редко, как бы мимоходом, предполагая понятие ее известным не только христианам, но и язычникам, - зато реальность ипостасей подтверждали постоянно. Афанасий Великий говорит, что υπόστασις и ουσία суть действительное бытие (υπαρξις) и, следовательно, реально существуют. Василий Великий в ипостасном бытии находит το υποκείμενον - подлежащее, субъект - слово, которое в классической философии означало вообще то, что лежит в основе чего-нибудь. Этой ипостаси Василий Великий приписывал самосуществование и называл ее истинно существующею - αληθειας υπάρχον. Григорий Назианзин приписывал ипостаси самобытность и называл ее ιδιότης, καθ' εαυτην υφεστώς (особенность, само по себе существующее; соответствует немецкому für sich). Григорий Нисский также говорил, что ипостась существует сама по себе, что она есть сила, сама по себе, лично существующая (δυναμις ουσιώδης, αυτη εφ αυτης καθ' υπόστασιν ουσα). Кирилл Александрийский называет ипостась υφεστικος αυτο καθ' εαυτό, υπάρχειν ιδιώς (существующею в субстанциональном смысле), или ιδιαζόντως ειναι - собственно бытие. Иоанн Дамаскин особенно сильно настаивал на самобытности ипостасного бытия и для усиления этой мысли как бы затенял понятие о самобытности ουσία. Он говорил, что ουσία, природа, помимо личности и не существует; вне личности она не имеет самобытного существования (καθ' εαυτην ουχ υφίσταται), наоборот, ипостась есть само по себе существующее, имеющее бытие само по себе (υπόστασις εστι καθ' εαυτην υφεστώς, το καθ' εαυτην υπάρξει εχει). Чрез это, однако, он не впадает в тритеизм, не разделяет той мысли, что у каждой личности есть своя реальная сущность; он этим только хочет сказать, что всякая сущность мыслится только в соединении с личным бытием. Личность - υπόστασις - существует сама в себе и созерцается сама собою; ουσία, хотя существует, непременно созерцается только в личности (εν τη υποστάσει θεωρειται). Таким образом, как ουσία, так и υπόστασις, имеют действительное бытие.
