Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич
Была, в четыре с половиною часа, с новогодним визитом посланница Елисавета Алексеевна Розен, за себя и мужа, который очень был занят и болен простудой.
С шести часов в Семинарии был «Симбокквай», по случаю приезда отцов Сергия и Андроника. Почти до девяти мы втроем просидели там в столовой. Вяло тянулись речи, — наполовину по японскому звучанию, патриотические, наполовину религиозные; было и пение, светское и духовное, — то и другое плохое. Оживили несколько шарады с подарками по жребиям; жребий «необходимое на заре» — выдается мыло; жребий «принадлежность лицемера» — выдается «раппа» (труба)…
3/15 января 1898. Суббота.
Утром в шесть часов — к Обедне, потом обычные занятия.
В двенадцать часов у отцов архимандрита и Андроника собрались к обеду господа Накаи, Хорие, Исикава и прочие — переводчики и редакторы церковных изданий.
Вечером за всенощной на левом клиросе так зарознили, что я позвал в алтарь Дмитрия Константиновича Львовского и велел ему отправить туда Алексея Обара, после чего до конца службы пели отлично; регент левого хора, Иннокентий Кису, — и малоспособный, и лентяй.
О. Андроник сегодня начал изучение японского языка с учителем; первою учебною книгою служит молитвослов (сёокитоосё), учителя диакона Стефана Кугимия.
4/16 января 1898. Воскресенье.
Проливной дождь, когда звонили к Обедне, оттого христиан в Церкви, кроме учащихся, совсем мало было.
После Обедни о. Фаддей Осозава зашел и говорил, что исповедал и приобщил святых тайн больного при смерти Павла Оои (Кенторо); болен тифом, и врачи говорят, что жизнь в опасности. Жена у него сошла с ума, и он взял наложницу, от которой имеет уже двух детей, — старшего крещенного; приобщаться поэтому ему не следовало в обыкновенном состоянии; но смертная опасность извиняет допущение к таинству. О. Фаддей говорит, что приносил покаяние он так искренно, что от слез и плача почти не мог говорить. Сказано о. Фаддею, что если Оои выздоровеет, то тем не менее должен подлежать отлучению от Святого Причастия еще по крайней мере на семь лет. Собственно, оказать снисхождение ему и можно бы: жена в неизлечимом умопомешательстве; но пример его послужил бы к соблазну других, тем более, что он такое заметное лицо, известное на всю Японию.
Отцы архимандрит Сергий и Андроник и сегодня разделили хлеб–соль с гостями: о. Алексеем Савабе, диаконом Павлом Такахаси, иподиаконами, регентами и прочими. Потом в библиотеке выбрали книги, необходимые для первоначальных занятий здесь. —
Вечером обычные занятия.
5/17 января 1898. Понедельник.
Из Одавара христианин Михаил Кометани был; увидел я его в канцелярии:
— Не имеет ли что сказать мне? — спрашиваю.
— Как же; говорить о Церкви.
— Пожалуйте ко мне. — Привел его к себе, усадил. Начинает:
— Христиане никак не могут примириться с о. Петром, а еще больше удаляются от него, потому что он христиан ненавидит, злословит, к ним не идет…
— Несколько раз был у меня о. Петр по поводу своей размолвки с христианами и никогда не хулил христиан, не выражал к ним ненависти, а только печалился.
— Нет, он ненавидит нас. — И так далее. Видя, что чем дальше в лес, тем больше дров, я перестал говорить о сем предмете.
[Пропуск в оригинале]
7/19 января 1898. Среда.
В три часа назначена была свадьба катихизатора в Хондзё Иоанна Ямагуци с Юнией Моки, молодой христианкой из того же прихода; но собравшиеся в Собор христиане и родные приобщали их до пяти часов; в первый раз такая неаккуратность в сем деле; какая причина, еще не знаю.
О. Алексей Савабе был; просил квартирные для прихода Ёцуя, в то же время говорил, что приход этот, лучший из его приходов, опускается, ибо Иоанн Като, считающийся ныне катихизатором сего прихода, молод и слаб для него.
— Я вам давно велел поместить в этом приходе Фому Исида, лучшего из ваших катихизаторов, живущего теперь в загоне у вас, на окраине города; отчего же вы не слушаетесь?
— Христиане в Иоцуя говорили, чтобы оставить там Като.
— Вы должны руководить христианами, а не слушаться их в сем деле; и зачем же вы слушаетесь христиан, а не слушаетесь меня? — И так далее. Он уверял сначала со смехом, потом как будто собираясь плакать, что не слушается меня. Но ничего путного из всяких разговоров с такими людьми не выходит; пусть себе служат, насколько позволяет им их своенравие; могли бы работать на все пять талантов; коли четыре в землю зарывают, не слушаясь никаких резонов, — их дело; можно терпеть их за службу хоть на один, ибо лучших людей нет.
8/20 января 1898. Четверг.
В час пополудни была свадьба смотрителя «Сингакко» Иоанна Сенума, кандидата богословия, с Еленой Ямада, воспитанницей и потом учительницей нашей женской школы. Но в Собор, на богослужение бракосочетания, из женской школы пришли для пения только ученицы второго и третьего класса, и то потому сии присланы были, что я вчера просил Анну Кванно прислать певчих; больше — ни учительниц, ни старших учениц, ни младших. И никого из женской школы не было. Это — протест женской школы против неодобрительного поведения Елены Ямада; больших проступков за ней нет, девушка она честная, в смысле девственности (иначе и не то было бы!), но кокетка порядочная, — к счастью, единственная в сем роде между христианками; многие за нее сватались (я знаю восемь человек; некоторым она прямо отказывала, иных водила за нос и потом отказывала, особенно возмутителен последний ее поступок с братом учительницы Надежды Такахаси, Григорием, переводчиком у русского морского агента; совсем дала обещание выйти за него; долго была с Надеждой — точно родная сестра; и вдруг, когда посватался Иоанн Сенума, отказала. Извиняют ей даже и это, но зачем солгала при сем? «Родители не позволяют, — отец говорит, что я должна выйти за приемыша в дом», — и так далее. И вознегодовали все, и правы! Очень жаль, что все это так!
9/21 января 1898. Пятница.
Игнатий Мацумото, два года бесплодно проживший в Курури, своем родном городе (где обещал успехи), перемещается в Омигава, где был Яков Томизава, воспитанник Семинарии, немало лет без всякого плода состоявший катихизатором и, к счастью, недавно освободивший Миссию от непроизводительных расходов на него. — Был, чтобы получить благословение на перемещение (заранее условленное у нас с о. Фаддеем), принес в подарок сушеные «каки» от своей матери, предложил купить у него две русские книги, приобретенные им где–то в лавке за пятьдесят сен, — получил за все это от меня три ены; завтра придет, чтобы попрощаться и взять брошюрки для перевода с русского на японский во благо Церкви.
Илья Накагава, катихизатор в Каннари и прочих, прибывший с разрешения своего священника сюда на свадьбу сестры своей жены, Юнии Моки с Иоанном Ямагуци; был; чтобы попросить прибавку к содержанию. Но получает пятнадцать ен; прибавил я только одну ену, и пятьдесят сен на квартиру; больше — было бы в обиду всем прочим катихизаторам, а всем прибавить нельзя.
10/22 января 1898. Суббота.
Заштатный священник о. Оно из Оосака пишет в частном письме секретарю Сергию Нумабе, что Церковь там совсем пришла в упадок; на праздник Рождества Христова в Церкви было не более двадцати человек. — Священник Сергий Судзуки, значит, не годится для Оосака, и его непременно нужно убрать оттуда; недаром христиане давно уже просят переменить его; совершенный ребенок он, совсем неспособный к управлению церковию; «никакого совета и никакого руководства от него по церковным делам», как выражаются христиане, хотя он отличный проповедник с кафедры. Но кого туда? Мучительный вопрос! Совсем нет людей для поставления во священники…
Мирон Сео, гувернер семинаристов, сегодня приходит и заявляет:
