Молитвы и каноны, чтомые по усопшим - Коллектив авторов (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Прежде самоубийц не хоронили на кладбищах, их могилы не осенял крест (на Кресте был распят Бог, претерпевший человеческую жизнь – весь ее позор и всю ее боль), на могильном камне не зажигали свечей. В старые времена самоубийц погребали где-нибудь у дороги, вдали от человеческого жилья, как будто люди отгоняли их от себя, точно прокаженных.
Что заставляет самоубийцу уйти из жизни? Причин и поводов много, но всех их связывает одна – потеря надежды.
Человек отождествил себя с землей, кроме этой жизни, он не видит ничего, он хочет счастья, но счастья нет: мир не способен дать ему то, чего не имеет сам. Человек может найти счастье только в том, что сродни его душе, а его душа – не от земли, а от неба. Его воображение и страсти создают иллюзию бытия, но она рушится, столкнувшись с реальностью. Этот контраст между воображаемым и действительным, воспринимаемый человеком как крушение всех надежд, как обман, оборачивается в его душе уверенностью, что жизнь – ложь и сгусток боли, а вечность – зияющая пустота. Но этой пустоты – черной пропасти, где гасли бы чувство и сознание, где человек растворялся бы, превращаясь в ничто, – не существует, и человек переходит в область того мрачного и богоборного духа, через которого пришла на землю смерть.
В самоубийстве могут присутствовать два фактора: или неверие в Бога, или ненависть к Богу – третьего быть не может. Либо самоубийца считает, что жизнь – случайность, самовозгоревшаяся искра в мертвом пространстве космоса, либо же если верит в Творца мира, то считает Его виновником зла. Поэтому самоубийство – это совершенное отречение от Бога.
Отношение Церкви к самоубийцам
В «Книге Правил Святых Апостол, Святых Соборов Вселенских и Поместных и святых отец» имеется 14-е правило Тимофея, епископа Александрийского, определяющее, в каких случаях можно или нельзя совершать церковное поминовение самоубийц:
«Вопрос: Аще кто, будучи вне себя, подымет на себя руки, или повержет себя с высоты: за такового должно ли быти приношение или нет?
Ответ: О таковом священнослужитель должен рассудити, подлинно ли, будучи вне ума, соделал сие. Ибо часто близкие к пострадавшему от самого себя [то есть родственники самоубийцы], желая достигнута, да будет приношение и молитва за него [желая добиться церковной молитвы о нем], неправдуют и глаголют, яко был вне себя. Может же быти, яко соделал сие от обиды человеческия, или по иному какому случаю от малодушия: и о таковом не подобает быти приношение, ибо есть самоубийца. Посему священнослужитель непременно должен со всяким тщанием испытывати, да не подпадет осуждению».
Преосвященнейший Никодим, епископ Далматинско-Истрийский (1845–1915), дает такое толкование этому правилу: «Подобно тому, как подлежит наказанию тот, кто лишает жизни другого, так же точно подлежит наказанию и тот, кто сам себя лишает жизни. И как убийства бывают намеренные и ненамеренные, так и самоубийства бывают таковые. Намеренным самоубийством называется такое, когда кто-либо лишает себя жизни, по выражению настоящего правила, «от обиды человеческия, или по иному какому случаю от малодушия», а ненамеренным – когда данное лицо «вне ума». Лишивший сам себя жизни тем самым перестает быть живым членом Церкви, а потому Церковь не может подвергнуть его одному из наказаний, установленных для живых ее членов. Однако субъектом преступлений, в известных обстоятельствах, Церковь признает, кроме живых лиц, также и умерших, например, ересиархов, в случае их смерти раньше их окончательного осуждения, а потому и по отношению к таковым употребляет известные наказания. В данном же случае, относительно намеренного самоубийцы, настоящее правило предписывает, что «не подобает быти приношение», то есть, что не должны быть совершены отпевание в церкви и Литургия за упокой души его, а следовательно, не должен быть погребен на освященном кладбище. Наказанию подлежит и покушение на самоубийство, как говорит одно из правил патриарха Никифора, согласно которому двенадцатилетней епитимии подлежит тот, кто покушался на самоубийство, но неудачно. Относительно самоубийцы, лишившего себя жизни в припадке безумия, в бессознательном состоянии, раз таковой не ответствен за свои поступки, Церковь разрешает священнику молиться за упокой души его, если, впрочем, он этого достоин».
То же самое говорит нам современный церковный документ, принятый на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года: «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Затрагивая проблему эвтаназии, Собор также цитирует вышеприведенное древнее церковное правило: «<…> “Право на смерть” легко может обернуться угрозой для жизни пациентов, на лечение которых недостает денежных средств. Таким образом, эвтаназия является формой убийства или самоубийства, в зависимости от того, принимает ли в ней участие пациент. В последнем случае к эвтаназии применимы соответствующие канонические правила, согласно которым намеренное самоубийство, как и оказание помощи в его совершении, расцениваются как тяжкий грех. Умышленный самоубийца, который “соделал сие от обиды человеческой или по иному какому случаю от малодушия”, не удостаивается христианского погребения и литургического поминовения. Если самоубийца бессознательно лишил себя жизни “вне ума”, то есть в припадке душевной болезни, церковная молитва о нем дозволяется по исследовании дела правящим архиереем. Вместе с тем необходимо помнить, что вину самоубийцы нередко разделяют окружающие его люди, оказавшиеся неспособными к действенному состраданию и проявлению милосердия. Вместе с апостолом Павлом Церковь призывает: Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6,2)».
Архиепископ Никон (Рождественский)
О молитве за самоубийц
Удивительное время мы переживаем! Поднимаются вопросы, тысячу лет назад уже решенные; переоцениваются ценности, веками оцененные; пересматриваются решения, от первых веков христианства состоявшиеся. И что особенно опасно: или забывают, или даже прямо не хотят справиться о том, как и на каких основаниях решала эти вопросы христианская древность, а иногда и сама Церковь, руководительница православной христианской мысли в те далекие от нас времена. Выходит, что наше поколение считает себя как бы умнее, талантливее и обильнее благодатными дарованиями, нежели великие мужи, носители духа христианского, жившие в веках, от нас отдаленных. Если такое самомнение сознательно, то оно преступно, оно свидетельствует об отступлении от Церкви, хотя пока в мысли, но хочется думать, что больше творится все это бессознательно, как грех неведения, как последствие недостаточного воспитания в духе церковности…
В последние годы мутною, ядовитою волною разливается по родной Руси в разных видах неверие, и прежде всего – неверие в Церковь как живой организм любви, возглавляемый Христом Спасителем как воплощенною Любовью. И это неверие в Церковь иногда проявляется даже в тех, которые считают себя верующими в Бога.
Для таких безразлично, как учит о том или ином предмете веры и жизни Православная Церковь: они полагают, что вправе иметь о всем свое собственное суждение, не справляясь о том, что скажет Святая Церковь. А таких вопросов современная жизнь выдвигает на каждом шагу множество. Вот тому пример: вследствие упадка веры вообще и озлобления как нравов, так и характеров, умножилось число самоубийств. Убивают себя юноши, убивают себя 90-летние старики. Опустошается душа, расхищаются из сердца последние остатки веры, идеализма, стираются последние следы образа Божия, замирает дух, не остается никакой опоры для борьбы с искушением, и – человек решает: нет смысла больше жить и страдать, и в озлоблении на все, как мятежник, самовольно уходит из жизни. Такова психология большинства случаев самоубийств. В ее основе лежит неверие в промысел Божий, хула на благость Божию, отчаяние – смертные грехи, смертные потому, что не дают места покаянию, убивают дух, удаляют; гонят от человека спасающую Божию благодать. Человек добровольно и всецело отдает себя во власть врага рода человеческого, врага Божия, преграждает в себе все пути для благодати: как же возможно будет для него воздействие сей благодати? Когда речь идет о спасении, мы должны всегда помнить, что Бог не спасает нас насильно. Необходимо, чтобы человек при исходе из сей жизни имел бы хотя зачатки произволения ко спасению, чтобы, по крайней мере, не отрицал возможности своего спасения, а следовательно, не терял надежды: мы молимся о тех, кто почил в надежде воскресения и жизни вечной, в ком осталась хотя бы искра надежды на Искупителя мира. Тогда Церковь молится и «о иже во аде держимых», по слову Василия Великого. Общий закон спасения выражен в словах Господа: «в чем застану, в том и сужу».
