Бог во плоти. Святоотеческое учение о человеческой природе Господа нашего Иисуса Христа - Леонов Вадим
3.4.2. Сущность первородного греха
Бесспорно, что смерть и тление стали реальностью в человеческой жизни после грехопадения, однако через описание только этих явлений смысл произошедшего греховного расстройства в потомках падшего Адама остается во многом непонятным. Если считать, что сущностью первородного греха является только природное повреждение человеческого естества (тление и смерть), то вне нашего внимания остается духовно-нравственный аспект этого явления — греховность, которая ярко охарактеризована и в Священном Писании (особенно в посланиях апостола Павла), и в святоотеческих творениях[214]. О наследуемом нами первородном грехе Православная Церковь устами своих святых всегда говорит в духовно-отрицательных терминах. Выше мы уже приводили многочисленные терминологические примеры святоотеческих свидетельств о первородном грехе[215], и все они в той или иной степени имеют духовно-негативный смысл. Для понимания сущности первородного греха нельзя игнорировать это обстоятельство, ибо тогда останется непонятным существенно важное: почему то, что наследуется людьми от Адама, в подавляющем количестве случаев святыми отцами (греческими, латинскими, сирийскими, русскими, сербскими и др.) именуется словом «грех».
Любой природный объект в поврежденном состоянии (если под повреждением иметь в виду деструктивные изменения естества) остается нейтральным в нравственном смысле. Сломанный стул или стол не несет в себе ничего доброго или злого. Больной человек (физически или душевно) не становится в связи с болезнью грешником. Однако в Священном Писании и у святых отцов, когда речь заходит о наследуемом повреждении человека после грехопадения, то, как уже отмечалось выше, в этих суждениях всегда присутствует духовно-негативная определенность: грех Адамов не только повредил наше естество, но сделал нас грешными — непослушанием одного человека сделались многие грешными[216], т. е. не просто поврежденными или больными, но именно грешными; в связи с этим мы стали по природе чадами гнева[217]. Святые отцы отмечали, что все потомки Адама приобщились скверне первородного греха, и сущность этой скверны они не сводили только к повреждению человеческой природы. Исходя из смысла их суждений, сущность первородного греха невозможно описать только физическими терминами: смерть, тление, повреждение и т. п. Без понятий «грех», «греховность», затрагивающих личность человека и его духовно-нравственное состояние, не обойтись, и потому нужно быть крайне внимательным при изучении амартологических рассуждений святых отцов.
Самым распространенным значением слова «грех» является сознательное преслушание воли Божией. Такой поступок, а точнее сказать, проступок, есть личный грех человека, и говорить непосредственно о его передаче невозможно прежде всего потому, что он не есть «нечто». Он не обладает сущностью, так же как не обладает сущностью зло. Он есть факт жизни конкретного человека, влекущий за собой совершенно определенные последствия, которые могут передаваться, но последствия греха, если даже они и передаются, это уже не есть сам грех. Хотя проявление смерти и тления связано с действием греха, как указывает апостол Павел, смерть есть возмездие за грех[218], однако смерть и тление сами по себе не есть грех и не греховны, подобно тому как трава полевая смертна и тленна по естеству, но не греховна. О грехе можно говорить тогда, когда мы по своей собственной воле вызываем к бытию смерть и тление, отвергая Божественный дар вечной жизни. Таким образом, если понимать слово «грех» строго, в смысле личного проступка перед Богом, то становится совершенно непонятно, как можно говорить о наследовании личного греха, о передаче личного греха от родителей к потомкам.
При формальном истолковании первородного греха существует такая богословская дилемма: с одной стороны, если мы понимаем под наследованием греха прародителей восприятие поврежденной природы, то необъяснима негативная духовная окрашенность рассуждений об этом в Священном Писании и у святых отцов. Непонятно, почему в связи с наследием поврежденной природы употребляется слово «грех», ибо греха, по крайней мере, в личном смысле здесь нет. Малопонятным остается и многое другое: почему потомки Адама удалены от Бога, ведь недостатки тварной природы, как и их совершенства, в отношении Бога ничтожны, и они не могут быть непреодолимым препятствием для обожения твари. С другой стороны, если мы буквально интерпретируем наследование потомками именно личного греха прародителей, то сразу возникает недоумение: как личный грех родителей может быть унаследован детьми, ибо личный грех не является сущностью, он есть лишь в момент совершения и то не в природном смысле. После же совершения греха остаются лишь его последствия. Личный грех несубстанционален, поэтому его нельзя передать[219].
Исходя из вышесказанного, видно, что смысловые рамки каждого из этих вариантов понимания первородного греха (восприятие от него поврежденного естества или наследование личного греха Адама) недостаточны для целостного изъяснения учения Церкви о первородном грехе. Оно всегда будет порождать множество недоуменных вопросов, а изъяснения святых отцов будут казаться противоречивыми. Святые отцы шли дальше этих представлений и видели глубже. Они узревали трудноуловимое рациональным взором, но совершенно реальное духовное основание личных грехов и их последствий в жизни человека. Они именовали эту первооснову словом «ἁμαρτία», что по смыслу святоотеческого употребления можно перевести как греховность или греховное состояние. Это понятие не тождественно понятию «грех» в личном смысле и не сводимо к повреждению естества, т. е. исключительно к природному аспекту. Слово «ἁμαρτία» является ключевым и наиболее употребляемым в грекоязычной церковной письменности для указания и объяснения сущности греховного прародительского наследства.
Священное Писание и святые отцы указывали не только на духовную пагубность, богопротивность ἁμαρτία, но и характеризовали άμαρτια как нечто сущностное, бытийное, наличествующее в естестве человека, действующее, живущее. Без полноценного учета всего спектра свойств άμαρτια невозможно даже в малой степени приблизиться к пониманию суждений святых отцов о первородном грехе и осмыслить их непротиворечивым образом, не разделяя их на лагеря разномыслящих богословов.
Изложение святоотеческого учения о сущности наследуемого первородного греха лучше всего начать не с общего обзора высказываний святых отцов, а с анализа некоторых аспектов таинства крещения. Рассмотрение этого таинства важно потому, что, как исповедует Православная Церковь в Никео-Цареградском Символе веры, оно совершается «во оставление грехов (εìς άφεσιν άμαρτιών)». Имеются в виду не только личные грехи крещаемого, но и все скверное и греховное, что унаследовано человеком от праотца Адама, — άμαρτíα.
В таинстве крещения устанавливается разделяющая граница между человеком и грехом, в том числе и первородным. Но что именно она отделяет? От чего по сути избавляется человек в крещении? Ответы на эти вопросы принципиально важны для того, чтобы приблизиться к пониманию сущности первородного греха. При таком подходе появляется возможность через содержание богослужебных молитвословий и святоотеческие истолкования таинства обрести важные богословские ориентиры для понимания православного учения о первородном грехе. Ценность этих ориентиров заключается в следующем: в их древности — ибо чинопоследование таинства крещения сформировалось во времена апостольские и сохранилось в своих главных частях и по сей день; в их изъясненности — многие святые отцы оставили свои толкования на все существенно важные священнодействия этого таинства; в их безоговорочной авторитетности для всей полноты Вселенской Церкви.
Прежде чем перейти к рассмотрению сущности первородного греха на основании таинства крещения, необходимо дать четкий ответ на вопрос: какие существуют основания в Предании Православной Церкви считать, что в крещении человек избавляется не только от личных грехов, но и от греха первородного?
