Видеть Бога как Он есть - Сахаров Софроний (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Человеку моего возраста нормальнее готовиться к смерти, а не писать. И кто я, чтобы говорить о том, как проходила моя жизнь в плане духа? В моем прошлом я никогда не имел подобной идеи. Больше того: я не располагался раскрывать мой внутренний процесс: я считал его следствием моего падения, которое затем предстало мне и в своей инфернальной природе. Постигшие меня внутренние конфликты многим могли бы показаться не далеким от сумасшествия явлением, но я как-то интуитивно знал, что мой случай вне компетенции банальной психиатрии. Обратиться к профессиональным врачам было бы воистину непростительной профанацией.
Дни мои в общем объеме жизни моей проходили, скорее, вне широких контактов. В силу этого я не скоро прихожу к тем или иным выводам. Теперь, однако, я не боюсь серьезно ошибиться, предполагая, что в наше время миллионы людей самых различных пластов и национальностей живут в трагическом круге противоречий, в той или иной мере аналогичных моим.
Ознакомиться с одним конкретным случаем, как мой, для некоторых из них может оказаться даже полезным.
В жизни каждого христианина духовный рост принимает специфический, свойственный только данному лицу ритм или последовательность. Но в основе всего лежит тот же самый Дух (ср. 1 Кор. 12, 4–11), следовательно, та же самая конечная цель, выраженная в заповедях Христа, из которых заключительная: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Отсюда случающееся на пути одного лица может совпадать с опытами других лиц той же веры, подвизающихся в разные эпохи, в различных не только внутренних, но и внешних условиях. Та же самая заповедь о совершенстве дана на все века, всем людям независимо от места, культуры, национальности и чего бы то ни было — условного, относительного. Иными словами: заповедям Бога свойственна абсолютность.
Духовная жизнь христианина носит исключительно динамический характер. Она никогда не статична: неисчислимо изобильна в своих манифестациях. С одной стороны — это является ее богатством, с другой — показателем еще не достигнутого нами совершенства: в жизни Самого Божества Святой Троицы — моменты динамический и статический сливаются в непостижимое для нас единство. И в этом «единстве» заключена истинная непоколебимость, обетованная всем, принесшим подлинное покаяние.
Бытие нашего мира приближается к моменту, когда все «мы изменимся... в мгновение ока»; когда «воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают», когда колеблемое преложится в непоколебимое (ср. 1 Кор. 15, 51–52; 2 Пет. 3, 12; Евр. 12, 26–28; Откр. 21, 1). Человеку будет дано пребывание в Божественной непоколебимости, вечно предельно динамичной. И это есть воистину «вечный покой».
Благословение знать путь
В начале моей жизни на Афоне, помню, я просил одного пустынника говорить мне о молитве. Усмотрев в моей просьбе желание услышать о великой молитве, он ответил: «Будем говорить о том, что в пределах нашей меры; беседа о том, что выше нас, может вмениться в празднословие». Устыдился я от его слова, но все же осмелился спросить: «Действительно я желаю узнать о более совершенном; о том, что превосходит мою меру. Но это не потому, что я притязаю на высшее меня; но потому, что мне представляется необходимым как-то узреть путеводящую звезду, чтобы проверять себя, на верном ли я пути. В древности мореплаватели ориентировались по невероятно далекой звезде; так я хотел бы иметь в духе видение истинного критерия, пусть чрезвычайно высокого, чтобы не успокоился на том малом, что до сего часа познал». Святой муж согласился со мною, что так мыслить не только допустимо, но и должно.
Я всегда терзался сознанием великой нужды разуметь:
Зачем я рожден в этот мир?.. Куда все мы, люди, идем?.. Что нам достижимо?.. Где наш «конец»? Не знать всего этого — нестерпимый кошмар, нескончаемая мука. Предмет искания — велик. Но при одной мысли о полной недосягаемости Искомого я терял всякое вдохновение, и отчаяние охватывало душу мою: лучше бы мне не родиться. Спокойный внешне, я метался внутренне. Я не избежал хождения по чуждым христианину путям. Но все было — мрак. Возросши, я встретился со Христом, Который сказал: «Дерзайте, Я победил мир» (Ин. 16, 33). И еще: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие, восхищают его» (Мф. 11, 12). И Он влил в сердце мое непокидающее вдохновение. Трудности не слишком пугали меня, но я понимал безумство последовать за Ним: победить мир. Победу Христа сделать моей победой, к чему и призван каждый из нас? Если Он о себе сказал, что «Он есть путь», то не исключено, что пред нами в какой-то момент встанет задание — единоборства со всем миром. Не был ли Он оставлен всеми (Ин. 16, 32), даже и Отцом? (Мф. 27, 46).
Скоро открылась необычность Христова учения. С одной стороны, я до боли сознаю мое ничтожество; с другой — стремлюсь к Безначальному. Молитва к Нему неуклонно держит дух пред Лицом Абсолюта, не отвлеченного философского порядка, как это было раньше для меня, а Живого и Личного. Открывается Христос, сошедший в глубины ада и затем восшедший на небеса, сидящий «одесную Отца», носящий в себе всю полноту Бытия. И Он — наш Путь.
«Блаженны мы, Израиль, что мы знаем, что благоугодно Богу. Дерзай народ мой...» (Варух 4, 4–5). А мы, христиане, одаряемся Богом в безмерно большей степени, чем все пророки и праведники до пришествия Иисуса на Землю. Когда осознаем сие, то в благодарности восклицаем: «Блаженны мы, Новый Израиль, освященный род христиан, ибо Сам Господь благоволит соединяться с нами настолько, что и Он, и мы — становимся „едино“» (ср. Ин. 17, 21–23).
Именно так свидетельствует и сам Господь: «Блаженны очи ваши, что видят, и уши ваши, что слышат. Истинно говорю вам: многие пророки и праведники вожделели видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» (ср. Мф. 13, 16–17). Апостол Петр писал: «пророкам было открыто, что не им самим, а нам служило то, что ныне проповедано вам благовествовавшими Духом Святым, посланным с небес, во что желают проникнуть Ангелы» (1 Пет. 1, 12). Павел же утверждает, что Апостолам дано Духом Святым познание тайны Христовой, которая «не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих»; что ему была дана благодать возвещать народам «неисследимое богатство Христово», всех просвещать благовествованием Тайны, от вечности сокровенной в Боге. Как и Ап. Петр, он указывает на столь великую глубину этой тайны, что даже начальствам и властям небесных бесплотных умов должна была быть возвещена чрез Церковь «многоразличная премудрость Божия, по предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем, в Котором мы имеем дерзновение и надежный доступ чрез веру в Него» (ср. Еф. гл. 3; ср. Евр. 11, 39–40; 12, 22–24).
Естественно нам влечение к Высшему благу, но шествие к нему начинается нашим нисхождением в преисподнюю. Покаявшийся Апостол Павел говорит о Христе: «восшел — что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф. 4, 9–10). И именно сие является нашим путем после падения.
В нашем сознании мы нисходим во ад, потому что с того момента, как нам открывается образ предвечного Человека, мы острее переживаем глубину нашего омрачения. Великая скорбь поражает все наше существо. Вневременные страдания духа превосходят всякую физическую болезнь. В молитве последнего напряжения ищется помощь Свыше. Рабы страстей, оторванные от Бога, взываем из глубины: «Прииди и исцели меня от одержащей меня смерти... Прииди и изгони из меня всякую злобу... Прииди и Сам ты совершай во мне благоугодное Тебе: ибо я бессилен сделать что бы то ни было доброе: я пленник ненавистной мне тьмы».
Гордость есть и злоба, и тьма. В ней корень всех грехов. Господь начал Свою проповедь на Земле призывом к покаянию. Греческое слово: μετάνοια значит — радикальное изменение нашего умного подхода ко всей жизни, переход от старого мировидения к видению в «обратной» иконографической перспективе: чрез смирение восход к Всевышнему; ибо чрез гордость мы ниспали во тьму кромешную. Так начинается наше покаяние, которому нет конца на Земле: конец — в совершенном уподоблении Христу-Богу, вознесшемуся ко Отцу; в совершенном богоподобном смирении — завершение нашего обожения.
