Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий истор - Гусляров Евгений Николаевич
А. Лопухин. С. 302–303.
Обыкновенно Иисус целовал Своих учеников, но ученики делали это редко…
А. Дидон. С. 662.
В нарождающимся движении, собственно говоря, не существовало никакой иерархии. Все должны были называться «братьями», и Иисус решительно изгнал всякие отличительные названия, как, например, «равви», «господин», «отец», так как он один был учителем, а Бог один был Отцом. Самый больший должен быть слугою остальным…
Э. Ренан. С. 147.
…Называл их самыми, нежными и любящими словами, называл своими братьями, детьми, друзьями.
А. Лопухин. С. 254.
Иисус хотел, чтобы, следуя Его примеру, посланники благой вести добродушным и учтивым обращением делали проповедь приятной. Он хотел, чтобы, входя в дом, ученики произносили приветствие «selam», или пожелание мира. Некоторые колебались, надо ли произносить это приветствие, бывшее тогда, как и теперь на Востоке, знаком приобщения к вере, чего не все ученики желали по отношению к людям сомневающимся. «Не бойтесь, — говорил Иисус, — если никто в доме не достоин вашего мира, то мир ваш возвратится к вам». Иногда, действительно, апостолы Царствия Божия были плохо принимаемы и приходили жаловаться Иисусу, но Он обыкновенно их успокаивал. Некоторые из учеников, убежденные во всемогуществе своего Учителя, были оскорблены таким его долготерпением. Сыновья Зеведея хотели, чтобы Иисус призвал огонь с неба на эти негостеприимные города. Но Иисус, относясь к их горячности с тонкой иронией, останавливал их словами: «Я пришел не погубить души, но спасти их»…
Э. Ренан. С. 148.
«Я избрал тех [говорил Он], кто наиболее достоин, наиболее достойны те, кого Отец мой на небесах дал мне…»
Епифаний.
Комментарий на Матфея. 10:3-8.
Рассказ о «призвании» учеников гораздо суше и схематичнее, чем нам хотелось бы; но из него мы знаем точно, что Иисус предложил будущим ученикам порвать с домом, семьей, привычным укладом жизни, обрекая себя на сомнительное и рискованное существование ради дела, смысл которого они лишь смутно осознавали, — и они послушались. Нам неизвестно, что заставило их на это отважиться; по-видимому, читатель и сам почувствует в самой личности Иисуса нечто неотразимое…
Ч. Додд. С. 43–44.
Между прочим, к Нему подбежал однажды весьма знатный и богатый юноша (который, вероятно, хотел стать учеником Его) и, падая пред Ним на колени, воскликнул: «Учитель благий! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» Укорив его за некоторую напыщенность и льстивость титула, изобличавшую в нем отсутствие сердечной простоты, Спаситель сказал ему, что для этого требуется соблюдать заповеди. Юноша видимо ожидал какого-либо нового и необычайного указания со стороны такого великого Учителя и спросил Его: какие заповеди? Когда Христос перечислил ему главнейшие заповеди десятисловия и Моисеева закона, с особенным указанием на заповедь любить ближнего как самого себя, то юноша в изумлении заметил, что он все это соблюдал от юности своей и ему хотелось бы еще сделать что-нибудь кроме этого. Спаситель полюбил его за это желание подвига, но в то же время видел излишнюю самонадеянность этого человека и, чтобы изобличить его пред самим собою, сделал ему высокое предложение. «Если хочешь быть совершенным, сказал Он юноше, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мною». Это предложение сразу разбило всю его самонадеянность. Он был раб своего богатства и не имел сил расстаться с ним. «Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что, замечает евангелист, у него было большое богатство». Это только одна деталь тех требований, которые предъявлял Он к ученикам своим…
А. Лопухин. С. 162.
…Человек этот был добродетелен и молод. Иисус, по словам евангелиста, полюбил его и бросил ему истинный вызов: «Иди, все что имеешь, продай и отдай нищим... И приходи, следуй за Мною». Юноша не смог этого принять, и Иисус сказал с горечью: «Как трудно будет имеющим богатство войти в Царство Божие... Легче верблюду пройти сквозь игольное отверстие, чем богатому войти в Царство Божие». Обратим внимание, сколько в этих словах сочувствия — Иисус знал, как много Он требует; однако вызов свой бросил. И все же, когда юноша отказался, Он не пытался убедить его или заставить — просто отпустил, и тотс печалью отошел. Это власть, но власть, уважающая человеческую свободу.
Ч. Додд. С. 45.
«Еще другой сказал: я пойду за Тобою, Господи! но прежде позволь мне проститься с домашними моими». Но Иисус сказал ему: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия»...
А. Дидон. С. 437.
Этот второй уже был отчасти учеником Спасителя, но пожелал вполне сделаться Его последователем с условием только сначала пойти и похоронить своего отца. «Иди за Мной, раздался решительный ответ Христа, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов». То есть, предоставь мир и мирские дела людей их собственной заботе. Кто хочет идти за Христом, тот должен оставить даже отца и мать…
А. Лопухин. С. 291.
Иисус сказал: Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, не сможет быть моим учеником, и тот, кто не возненавидел своих братьев и своих сестер и не понес свой крест, как я, не станет достойным меня...
Евангелие от Фомы (45)
В припадке суровости Он доходил до того, что упразднял и тело. Его требования не имели границ. Не считаясь с естественными требованиями человеческой природы, Он хотел, чтобы существовали только для Него, чтобы любили только Его одного. «Кто приходит ко Мне, — говорил Он, — и не возненавидит своего отца, своей матери, своей жены, своих детей, братьев, сестер и даже своей собственной жизни, не может быть Моим учеником». «Тот, кто не откажется от всего, что он имеет, не может быть Моим учеником». Что-то сверхчеловеческое и странное примешивалось к этим словам Его; это было как бы всепожирающее пламя, уничтожающее жизнь в самом ее корне и превращающее все в страшную пустыню. Суровое и печальное чувство отвращения к миру, преувеличенное самоотречение, характеризующее христианское совершенство, были вызваны к жизни не остроумным и веселым моралистом первых дней, но мрачным гигантом, которого все более и более отбрасывало за пределы человеческого какое-то грандиозное предчувствие. Можно сказать, что в эти минуты борьбы против самых законных потребностей сердца Он забывал, что есть радости в том, чтобы жить, любить, видеть и чувствовать. Превосходя всякую меру, Он осмеливался говорить: «Кто хочет быть Моим учеником, пусть отречется от самого себя и следует за Мной! Кто любит своего отца и свою мать более Меня, недостоин Меня; кто любит своего сына или дочь более Меня, недостоин меня. Сберегающий жизнь свою потеряет ее и потерявший жизнь свою ради Меня и ради благой вести — сбережет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» Два рассказа (которые приведены выше) из тех, которые не могут считаться историческими, но которые были предназначены для того, чтобы показать одну из черт характера Иисуса, преувеличивая ее, прекрасно обрисовывают этот вызов, брошенный Им природе… Верный своему убеждению, что заботы жизни увлекают человека и опошляют его, Иисус требовал от членов своего общества полнейшего отрешения от всего земного, абсолютной преданности делу. Они не должны брать с собою в дорогу ни денег, ни провизии, ни сумы, ни второй одежды для перемены. Они должны быть совершенно бедными, жить подаянием и гостеприимством. «Что вы получили даром, то и отдавайте даром», говорил Он на своем прекрасном языке…
