В Иродовой Бездне (книга 3) - Грачев Юрий Сергеевич (книги бесплатно txt) 📗
Лева знал много подобных примеров, доказывавших, что непременно, и в нужный момент, необходимо применить оружие. И вот теперь казалось, скажи Лева на суде, что он берет свои слова обратно, что он согласен на все, в том числе и поклясться в присяге. Как все будет хорошо! Но такие мысли даже ни разу не прилик ему в голову. Он все снова и снова вспоминал старинный стих нашего братства:
«Наш меч не из стали блестящей,
Не молотом кован людским;
Он, пламенем правды горящий,
Дарован нам Богом Самим.
Не плоть он людей поражает,
И братскую кровь он не льет;
Он душу и дух проникает,
И зло, и несчастье сечет.
Он цепи греха разрубает
И пленным свободу дает;
Сквозь дебри он путь пролагает,
И к истине путь тот ведет.
Как молнии грозные тучи
Пронзает он вражеский строй;
От Господа меч наш могучий,
И нужен ли меч нам иной?»
Сборник духовных песен ВСЕХБ, 1956.
Собратья по вере часто говорили Леве, что в духовном вопросе, в деле Божьем, конечно, меч иной не нужен. Но вот когда мы отдаем кесарю кесарево, то мы вооружаемся мечом и действуем как слуги кесаря.
Возможно, такая мысль и была для многих понятна и укладывалась в сознание, и тогда их совесть была свободна. Но Лева это никак уяснить себе не мог; и ему было вполне ясно — что он последователь Христа и должен поступать во всем так, как поступал бы Христос.
И теперь, в эти тюремные дни, ни малейшей тени сомнения не возникало в сердце Левы. Ал. Павел говорил, что всякий поступает «по удостоверению ума своего». И теперь Лева, находясь в тесных обстоятельствах, не получая передач, ощущая голод, имел защиту от бури в чудном образе Спасителя. Он вспоминал один из самых дорогих гимнов:
«О, образ совершенный
Любви и чистоты,
Спаситель, царь вселенной,
Пример мой вечный Ты.
На лик в венце терновом
Хочу душой взирать;
Хочу делами, словом
Тебе лишь подражать…»
И вот однажды днем Леву вызвали в канцелярию тюрьмы, где его ждал новый конвой. Тщательный обыск. Вооруженные милиционеры выводят его за ворота тюрьмы. Большая грузовая машина. Он садится в кузов, милиционеры стоят в кузове у кабины, машина тронулась.
— Везем вас на суд, — сказал начальник конвоя.
Улицы покрыты снегом. Мчится машина. И вот — здание мединститута, въезжают во двор: «В глаза Левы бросается висящее на стене объявление: «Показательный судебный процесс над бывшим студентом мединститута Смирнским Л. Заседание суда в главном зале. Начало…»
Леву окружили милиционеры и повели. Знакомые коридоры, учеба, институт. И вот теперь он должен быть судим и приговорен. Огромный зал переполнен. Профессорско-преподавательский состав, студенты. Конвой проводит Леву вперед и усаживает внизу перед сценой. На сцене большой стол, покрытый красным сукном. Лева, стриженый, похудевший, для многих неузнаваем. Он оглядывается, смотрит кругом, видит знакомые лица и незнакомые лица. К нему подошел человек, одетый в гражданское.
— Я ваш защитник, — говорит он, обращаясь к Леве. Я знакомился с вашим делом и, чем могу, помогу. Мне кажется, нужно требовать, чтобы вам переквалифицировали статью, тогда будет меньше срок наказания. Думать о полном вашем освобождении не приходится, но я сделаю все, что могу, чтобы облегчить вашу участь.
– Я очень благодарен вам, — отвечал Лева. — Но я в защитнике не нуждаюсь.
– Если вы не можете оплатить меня, как своего защитника, то я готов вас защищать безвозмездно.
– Очень благодарю вас, — повторил Лева. — Но я верующий человек, христианин, и человеческая защита мне не нужна. Меня будет защищать Бог. И будет то, что лучше.
— Странный вы человек! Я вам добра желаю, но если не хотите, насильно я вас защищать не могу…
Он отошел. На сцене появились люди — мужчины, женщины. В зале наступила тишина. Всем было ясно, что члены суда занимают свои места. В центре сел судья, знакомый уже Леве по короткой встрече. Он выглядел сурово, угрюмо и старался показывать всем своим видом значимость свою и величие. Прокурор также выделялся среди остальных. Видимо, он чувствовал себя выше всех.
Судья огласил состав суда, перечислил народных заседателей, назвал прокурора, защитника. Потом он обратился к подсудимому с обычным вопросом, задаваемым в начале судебного заседания:
– Подсудимый, вы имеете какой отвод к составу суда?
– Да, имею, — ответил Лева.
Зал замер. Это бывало редко, чтобы подсудимый отводил кого-либо из членов суда. Для этого нужно было предъявить уважительную причину.
– Что вы хотите? — спросил судья.
– Прошу освободить меня от защитника, — громко и ясно сказал Лева.
– Как, почему вам не нравится этот защитник?
— Я отказываюсь от всякого защитника. Я верующий, последователь Христа. Христа судили без всякой защиты, и я категорически отказываюсь иметь защитника.
Лева говорил стоя и, когда говорил, оглянулся в сторону.
И кого же он увидел? Там, среди людей, стоявших у стены, кто-то торопливо пробирался вперед. Это был его отец. Видимо, весть дошла в Куйбышев, что в этот день Леву будут судить, и отец, оставив работу, приехал. Он, вероятно, только что с поезда, в шубе, с большим узлом в руках. Он смотрел на сына и старался пробраться поближе. Родное лицо отца, большой лоб, опущенные усы и глаза, полные любви и сострадания, устремленные на Леву…
В суде произошло замешательство; члены суда перешептывались между собой. Наконец вскочил прокурор и закричал:
— Судебный процесс отменяется, будет перенесен на другое время. Об этом будет сообщено отдельно. Конвой, немедленно уведите подсудимого.
Леву снова кольцом окружили милиционеры и вывели. Вели его мимо отца, он хотел остановиться, сказать папе самое лучшее, что было на душе, но его торопили, толкали. Отец только с какой-то особой любовью кивнул ему головой, и его провели мимо. Лева слышал, как отец просил разрешения передать ему передачу. Но — не разрешили.
Быстро посадили в грузовик, машина помчалась. Лева невольно вспоминал Тараса Бульбу, который пробрался для того, чтобы взглянуть на своего страдающего сына Остапа…
Да, это была последняя встреча Левы с отцом. Начались бури за бурями, проходили годы за годами. Только у ног Христа он снова встретил своего отца, с которым в последний раз мог только взглядом обменяться в зале суда…
Глава 4. Ветер бурный
«Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон. Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и они носились, отдаваясь волнам».
Деян. 27, 14-15
Леву привезли в тюрьму. Опять открылись перед ним железные двери. Опять эта зловонная, душная камера, и люди, люди, гибнущие, прокуренные, озлобленные, жаждущие свободы и ожидающие суда.
