Иисус, которого я не знал - Янси Филип (книга бесплатный формат .TXT) 📗
В двух запоминающихся фразах О’Коннор выразил тот выбор, перед которым стоял Бог, глядя на человеческую историю: проявить себя в «постоянном чудесном вмешательстве в человеческие дела», или позволить «распинать себя во времени», как его Сын был распят на земле. За небольшим количеством исключений Бог, чьей природой является любовь как таковая, выбрал второй вариант. Христос носит раны церкви, его тела, так же, как он носил раны распятия. Иногда я задумываюсь над тем, какие раны причиняли ему больше страданий.
13
Царство: пшеница среди плевел
Человеческая комедия недостаточно увлекает меня. Я не полностью принадлежу этому миру… Я из другого мира. И этот мир стоит поискать за стенами. Но где он?
Эжен Ионеско
Когда я был маленьким, церковь, которую я посещал, каждую осень финансировала проведение конференции по вопросам популяризации Священного Писания. Седовласые мужи, имевшие общенародное признание, предлагали свои проекты — вышитые простыни с изображениями бестий и воинств Судного дня — и рассуждали о «последних днях» мира, в котором мы живем.
Я со страхом и интересом смотрел, как они проводят прямую линию от точки южнее Москвы до Иерусалима и набрасывают передвижения многомиллионных армий, которые скоро двинутся на Израиль. Я услышал о том, что десять членов Общеевропейского рынка уже привели в исполнение пророчество Даниила о звере с десятью рогами. Скоро все мы будем носить номер, отпечатанный у нас на лбу, знак зверя, и будем зарегистрированы в компьютере где–нибудь в Бельгии. Разразится ядерная война, и планета будет балансировать на грани уничтожения, пока в последнюю секунду не вернется Иисус собственной персоной и не возглавит армию справедливости. Этот сценарий больше не кажется похожим на правду теперь, когда Россия распалась, а «Общий рынок» (теперь Европейский союз) включает в себя более десяти членов. Что меня, однако, удивляет, это не столько точность предсказаний, сколько тот эмоциональный эффект, который они на меня оказывают. Я вырос одновременно запуганным и отчаянно оптимистичным человеком. В высшей школе я посещал курсы китайского языка, а мой брат изучал русский язык, для того чтобы мы могли общаться с любой из армий захватчиков. Мой дядя пошел дальше, забрав свою семью и переехав в Австралию. Но посреди всего этого ужаса мы не теряли надежды: хоть я и чувствовал, что этому миру скоро придет конец, я никогда не отказывался от детской веры в то, что каким–то образом Иисус все равно победит.
Позднее, когда я читал историю церкви, я узнал, что и ранее — в течение первых десятилетий существования христианства, в конце десятого века, в последние годы тринадцатого века, во времена Наполеона, во время Первой мировой войны, во время режима Гитлера и Муссолини в державах по оси Берлин — Рим часто всплывали на поверхность видения конца света. Так же, как недавно, в 1991 году, во время войны в Персидском заливе, Саддам Хусейн был заклеймен как Антихрист, как новый провозвестник Апокалипсиса. Каждый раз христиане проходили страстный цикл страха, надежды и неизбежного развенчания иллюзий. Конец света все равно не настал.
Я также узнал, что еврейский народ неоднократно проходил тот же самый цикл, который никогда не был более мучительным, чем в первом веке от Р.Х. В это время множество евреев ожидали появления Мессии, который поднимет их и освободит от гнета Рима, это была та надежда, которую в свое время разбудил человек из Назарета, не дав ей осуществиться. Чтобы понять Иисуса и ту миссию, которая осталась нам после его вознесения, мне необходимо снова вернуться в его собственное время, поместить себя самого в его время, послушать, что он говорит на тему, которую предпочитал всем другим: Царство Божие. То, что он говорил о Царстве Божием в первом веке, имеет прямое отношение ко мне в веке Двадцатом.
*
Во времена Иисуса евреи размышляли над теми же самыми отрывками из Даниила и Иезекииля, которые позднее будут иметь такое большое значение на конференции по вопросам популяризации Священного Писания, проходившей во времена моего детства [24 - Книжники, которые усердно размышляли над ветхозаветными пророками, не распознали в Иисусе исполнение этих предсказаний. Не является ли тот факт, что они не распознали знаки первого пришествия, предупреждением тем, кто сегодня так уверенно провозглашает знамения второго пришествия?]. Мы расходимся в некоторых деталях — Северная Европа в те времена была лесом, полным варваров, а не «Общим рынком», а Россия была неизвестна — однако наши видения Мессии совпали: мы ожидали героя–покорителя. Каждый, кто провозглашал: «Достигло до вас Царствие Божие», без сомнения будил в сознаний своих слушателей образ политического лидера, который сможет поднять всех, востребовать с каждого и отразить нападение любой самой могущественной империи.
В таком окружении Иисус хорошо осознал взрывную силу слова Мессия. По оценке Уильяма Баркли, «если бы Иисус публично провозгласил себя Мессией, ничто не предотвратило бы поток бесполезно пролитой крови». Хотя Иисус сам и не использовал этот титул, он не возражал, если другие называли его Мессией. Евангелия показывают постепенное озарение, сошедшее на его учеников, понявших, что их учитель был не кто иной, как долгожданный Царь.
Иисус подкреплял эту веру, используя слово, которое заставляло чаще биться сердца людей. «Приблизилось Царство Небесное», — провозгласил он в самом первом своем обращении. Каждый раз, когда он произносил эти слова, они пробуждали к жизни воспоминания: яркие знамена, великолепные армии, золото и слоновая кость времени Соломона, когда народ Израиля возрождался.
То, что должно было произойти, говорил Иисус, не имело ничего общего с прошлым: «Ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали». В другой ситуации он демонстративно заявил: «И вот, здесь больше Соломона».
Зилоты находились в последних рядах аудитории Иисуса, вооруженные и хорошо организованные молодцы, рвущиеся в бой с Римом, но, к их вящему разочарованию, сигнал к началу мятежа так и не поступил. Через некоторое время манера поведения Иисуса разочаровала всех, кто видел в нем лидера в традиционном понимании этого слова. Он имел обыкновение скорее избегать больших скопищ народа, чем тяготеть к ним. Он пробудил память о величии Израиля, сравнив царя Соломона с обыкновенной лилией. Однажды толпа попыталась короновать его силой, но он загадочно удалился. А когда Петр, в конечном итоге, поднял меч в его защиту, Иисус исцелил раны жертвы.
К ужасу толпы, стало ясно, что Иисус говорил о совершенно другом царстве. Евреи хотели того, чего люди всегда хотят от царства осязаемого: курицу в каждый горшок, отсутствие безработицы, сильную армию для защиты от захватчиков. Иисус провозгласил царство, которое подразумевало самоотречение, крест, отказ от богатства и даже любовь к своим врагам. Когда он закончил свою речь, толпу постигло полное разочарование.
К тому времени, когда Иисус был пригвожден к двум деревянным балкам, все потеряли надежду и отступились. Ученые сообщают, что евреи первого века н. э. не знали образа страдающего Мессии. Также и для Двенадцати, независимо от того, как часто и как доступно Иисус предупреждал их о своей грядущей смерти, этот образ так и не стал понятным. Никто не мог представить себе, что Мессия умрет.
Слово Царство имело одно значение для Иисуса и совсем другое для толпы. Иисус был отвергнут по большей части потому, что он не соответствовал национальному пониманию того, как должен выглядеть Мессия.
Один вопрос долго не давал мне покоя. Почему Иисус, зная об их ожиданиях, продолжал поддерживать надежды своих последователей словом Царство? (Только в Евангелии от Матфея это слово встречается тридцать пять раз.) Он продолжал ассоциировать себя с понятием, которое, по–видимому, понималось всеми по–своему. Что Иисус имел в виду под Царством Божиим?
По иронии судьбы, тот, кто так обманул ожидания своего народа, стал известен в мировой истории как Царь — настолько известен, что форма этого слова стала его «фамилией». Слово Христос по–гречески означает перевод с еврейского слова Мессия, которое, в свою очередь, означает «помазанник» и восходит к древнему способу коронации царей. Теперь все мы, называющие себя христианами, несем отголосок того слова, которое так разочаровывало современников Иисуса. Интересно, понимаем ли мы Царство Божие хоть сколько–нибудь лучше?
