Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий истор - Гусляров Евгений Николаевич
Р. Сантала. С. 170.
Здесь-то Иисус проводил свои дни во время пребывания в Иерусалиме. На праздники, как мы говорили, стекалось в город чрезвычайно много народа. Соединяясь в группы из 10 или 20 человек, богомольцы наводняли все места и жили тем беспорядочным скопищем, которые так нравятся на Востоке. Иисус чувствовал себя затерянным в толпе, и его бедные галилеяне, группируясь вокруг него, не производили никакого впечатления. Он, по-видимому, сознавал, что здесь его окружает враждебное общество, которое принимает его не иначе, как с презрением…
Э. Ренан. С. 178.
Иерусалимское население вполне понимало значение для себя больших годовых праздников, так как оно, можно сказать, жило за счет паломников. Каждый из последних, помимо приношений в сокровищницу храма, тратил некоторую сумму и на свои потребности во время пребывания в городе, равно как и на покупку голубей, агнцев и волов для жертв, дров для жертвенника, и это все продавалось иерусалимлянами вместе со множеством различных мелких вещиц, покупавшихся паломниками в воспоминание о своем пребывании в Иерусалиме. В виду этого понятно, что жители Иерусалима, даже в чисто мирских интересах, высоко ценили значение своего храма.
А. Лопухин. С. 62.
Можно сказать с уверенностью, что богатства иерусалимского духовенства приняли колоссальные размеры. Марк Красс, союзник Цезаря… воспользовался этим, когда предпринял свой разбойничий поход против парфян. …Он явился в Иудею и забрал все деньги из храма, которые не трогал Помпей, — две тысячи талантов и все (нечеканенное) золото на сумму в восемь тысяч талантов. Наконец, он похитил слиток золота весом в триста мин, а мина весит у нас два с половиной фунта. В общем, это составляет около 50 миллионов марок. Несмотря на это, храм скоро был опять наполнен золотом.
К. Каутский. С. 261.
Ввиду всего этого, нетрудно понять тот восторг, с каким всякий благочестивый иудей смотрел на это величественное здание. Но Христос не разделял этой восторженности… В Евангелии нигде не говорится, чтобы Он когда-либо высказал хотя бы одно слово одобрения по поводу драгоценного материала, из которого построен был храм, тех сокровищ и приношений, которые стекались в него. Он ежедневно учил во храме; в приделах его он произнес некоторые из самых торжественных и любящих слов, так что даже и враждебные ему агенты синедриона должны были сознаться, что «никогда еще человек не говорил подобно человеку сему». Здесь же Он, под влиянием окружающей обстановки, поведал некоторые из Своих наиболее поразительных притчей. На блестящем полу Он, наклонившись, писал, когда Его испытующие слова вызвали краску стыда даже на медных лбах тех, которые привлекли к нему на суд жалкую блудницу, в раскаянии плакавшую перед Ним. В маккавейский праздник «Ханукка», т. е. «Обновления храма», Он ходил среди великолепной колоннады, известной под названием притвора Соломонова; во время торжеств по случаю праздника Кущей, золотой светильник послужил для Него поводом произнести знаменитую речь, начинающуюся словами: «Я свет миру», а торжественный обряд черпания воды в золотой умывальник из пруда Силоамского подал Ему повод для сравнения себя с живою водой. Но Он никогда не увлекался внешним блеском этого здания и на восторженное удивление своих учеников ответил им: «Видите ли все это? Истинно говорю вам, не останется здесь камня на камне — все будет разрушено». Фарисеи гордились, что дождь никогда не гасил огня на храмовом жертвеннике, и ветер не рассеивал дыма от приносимых на нем жертв, но по слову Христа все это должно было подвергнуться разрушению и опустошению.
Ф. Фаррар 3 . С. 84–85.
Ко всему этому надо прибавить жертвоприношения. Во время оно жертвующие сами съедали жертву, а священник мог только принять участие в этом веселом торжестве. Со времени плена часть жертвователей уменьшается, а часть духовенства, напротив, возрастает. Из приношения на празднество, которое жертвователь съедал в веселом обществе, чтобы доставить удовольствие не только богу, но и себе самому, возникает натуральная подать, которую бог требует только для себя, т. е. для своих священников.
К. Каутский. С. 259.
Это место было всегда антихристианским...
Э. Ренан. С. 179.
Сумма разного рода налогов постоянно возрастала. Не только жертвы из домашнего скота и съестных припасов шли все больше в пользу священников, к ним присоединялись также десятина от всех плодов и первенцы всех животных. Так, первенцы «чистых» животных, быков, овец, коз, т. е. таких, которых можно было есть, доставлялись в храм in natura. «Нечистые» животные, лошади, ослы, верблюды, выкупались за деньги. Точно так же и первенцы людей, выкуп за которых составлял пять сиклей…
К. Каутский. С. 260.
Все, что он видел, не могло ему нравиться. Храм, как вообще все часто посещаемые места поклонения, представлял мало назидательного. Богослужение сопровождалось массой довольно отталкивающих картин, например у священной ограде ютились настоящие торговые лавочки. В них продавали животных для жертвоприношений, в них же были столы для размена монет, так что по временам можно было думать, что находишься на базаре. Низшие прислужники храма, без сомнения, исполняли свои обязанности с тем же далеко не благоговейным старанием, как пономари всех времен…
Э. Ренан. С. 178.
Мы уже видели, какими огромными толпами прибывал народ в святой город к большим годовым праздникам. <…> Путешественник, который в настоящее время посещает Иерусалим в праздник Пасхи, совершает свой путь к воротам церкви Гроба Господня через толпу продавцов икон и разных мелочей, покупаемых на память о посещении Гроба Господня. Эти мелкие торгаши, сидя на земле с поджатыми под себя ногами на земле, не только наполняют все пустое пространство перед церковью, но даже захватывают прилегающие к ней улицы. Гораздо многочисленнее и гораздо крикливее были продавцы и покупатели, теснившиеся по пути, ведущему к храму, в Пасху, на которую пришел Иисус с прочими богомольцами, потому что тут продавались не драгоценности и безделушки, как нынче, а быки, овцы и голуби. Она в тот год (30 г. по Р. Х.) должна была быть в апреле. По обе стороны Восточных ворот, даже до портика Соломонова, устроены были лавки для купцов и столики для менял или мытарей. Необходимость последних обусловливалась тем, что, за двадцать дней до Пасхи, священники начинали собирать древний священный налог — полсикля с человека, уплачиваемых ежегодно каждым евреем, богатым и бедным, в искупление за душу, и предназначенных на расходы служения... Но выплачивать эту подать монетой, принесенной из разных стран, либо чеканенной из меди, либо носившей на себе языческие символы и надписи, считалось противозаконным. Можно было присылать такую монету из отдаленных мест, но каждый еврей, который являлся в храм, предпочитал вносить налог лично и в этом случае обязан был добыть мелкую серебряную монету взамен обычной, имевшей хождение.
Ф. Фаррар 2 . С. 81.
В то время в обращении были римские монеты, а закон требовал, чтобы подать на храм уплачивалась еврейскими священными сиклями.
Архиеп. Аверкий. С. 86.
Менялы обменивали монету с вычетом 5%…
Ф. Фаррар 2 . С. 81.
Сюда-то, в среду этой волнующейся толпы, в этот храм, наполненный шумом о купли и продажи жертвенных животных... в среду ученых, только и думавших, что о своем очищении да обрядовых спорах, на глаза синедриона и первосвященников, упоенных своим могуществом и неумолимых против всякого, кто осмеливался не признавать их, — сюда явился Иисус, чтобы вступить в окончательную борьбу за новое дело.
