Трудные страницы Библии. Ветхий Завет - Гальбиати Энрико (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Чтобы дать представление об этом способе мышления и самовыражения, достаточно привести один пример, относящийся к постройке князем и жрецом Гудеа (ок. 2140 г. до Р. X.) храма Э-Нинну, который посвящен богу Нин-Гирсу в Лагаше.
«Мой храм Э-Нинну, построенный на небе,
Удел которого есть удел великий, превосходящий все уделы, этот царственный храм поднимет очи далеко.
Когда он, как Им-дугуд (буря) возвысит свой голос, небо затрепещет.
Его ужасное сияние выпрямится в небе, мой храм, его великий ужас сокрушит землю.
Его имя созовет страны с края неба, Маган и Мелукха спустятся со своих гор…». [221]
Боговдохновенный автор явно имеет в виду какую-то из храмовых башен Нижней Месопотамии [222]; все этому соответствует: географическое положение Вавилона, употребление кирпичей и асфальта (ввиду почти полного отсутствия камней в наносной почве), а также важность башни, как ориентира для отдаленных местностей. Может быть, не является простым совпадением факт, что храмовый комплекс Вавилона носит шумерское имя Э-саг-ила: «храм, поднимающий голову», а его храмовая башня называется Э-темен-ан-ки: «храм — основание неба и земли». Но может быть и так, что автор-израильтянин хотел только упомянуть о какой-то древней постройке, которая в далеком прошлом возвышалась в местах, где позднее возвели Э-темен-ан-ки, и смутное воспоминание о которой хранилось в памяти потомков месопотамца Авраама.
Эти наблюдения проясняют смысл библейского повествования. Мы можем выразить его на нашем современном языке следующим образом:
«Люди, заселившие нижнюю Месопотамию (т. е. те, от которых произойдет позже клан Авраама), ввели там употребление кирпичей в качестве строительного материала. Естественно, они составляли известное единство, этническое или, по крайней мере, культурное. Настало время, когда эти люди решили усилить свое единство, создав политический и одновременно религиозный центр: столицу с храмом. Это воспрепятствовало бы этническому или культурному расчленению, которое им угрожало. Ничто, казалось, не могло помешать их замыслу осуществиться, но Бог не пожелал этого. Он сделал так, что нарушилось единство мысли и культуры, и таким образом, не могло осуществиться политическое единство. Каждая этническая или культурная группа (существовавшая с самого начала или выделившаяся со временем) имела свою особую судьбу. Название города Бабел (Вавилон), которое, как бы его ни толковали, походит на «балал» (смешивать) [223], напоминает именно об этом событии, совершившемся в местности, носящей это имя».
В этом толковании, в сущности, ведущем начало от известного библеиста Шанда [224], не встает вопрос о разделении языков. Действительно, автор говорил об этом разделении раньше (Быт 10, 5-20), как об уже свершившемся факте. Однако, нельзя отрицать, что среди связующих элементов, исчезновение которых повлекло за собой крушение мечты о политическом единстве, единство языка занимало очень важное место. Но каким образом оно исчезло? Не говорится, что это произошло внезапно. Литературные особенности рассказа позволяют предположить, что расслоение объединяющих элементов было вызвано медленно действующими причинами, находившимися под промыслительным руководством Бога.
Как бы то ни было, главная мысль сказания следующая: Бог не пожелал, чтобы попытка объединения, предпринятая этой частью человечества, имела успех. Почему не пожелал? Конечно же, в замысле этих людей присутствовала гордыня; кроме того, башня явно свидетельствует о языческом культе; не есть ли это, в таком случае, наказание? Это не следует однозначно из контекста: скорее, речь идет о видах человека на собственную судьбу, которые не совпали с планами божественного Промысла и потому должны были потерпеть крах.
Священнописатель, вероятно, имел в своем распоряжении сведения и о других эпизодах многотысячелетней истории Месопотамии до Авраама. Если он говорит только о случае с Вавилонской башней, то объясняется это, главным образом, тем, что этот эпизод служит хорошей иллюстрацией к религиозной идее, составляющей ось, вокруг которой вращается богословское толкование истории: даже самые мощные цивилизации распадаются, когда их пути расходятся с божественными планами, о чем пространно свидетельствуют пророки в своих обличениях языческих народов. Именно о Земле Вавилонской Иеремия скажет:
«От гнева Господня она станет необитаемой, вся обратится в пустыню» (Иер 50, 13).
Но если мы сосредоточим внимание на непосредственном контексте рассказа, то непременно увидим, что боговдохновенный автор, приводя замысел этих людей: «сделаем себе имя, чтобы нам не рассеяться по лицу всей земли» (11, 4), еще не имел никакого представления о замысле Божьем, который он записал всего несколькими стихами ниже: «Я произведу от тебя (от Аврама) великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое… и благословятся в тебе все племена земные» (12, 2–3). Между крушением гигантского вавилонского начинания и призванием Аврама находится только одно родословие (Быт 11, 10–32), но эти два события явно противопоставляются друг другу. Авраам есть первый камень духовного и видимого здания, которое Бог построил Сам с помощью людей. Оно займет место того здания, которое люди без помощи Бога не смогли и никогда не смогут закончить. Прежде чем сузить границы повествования до осуществления первого этапа божественного плана — создания теократического народа — Библия, обращая взор к будущему, открывает напоследок бесконечный универсалистский горизонт; и это именно то, благодаря чему в этих простых рассказах мы ощущаем мощное влияние божественного вдохновения.
Глава VII. Ветхий Завет и история
Исторические документы и библейский рассказ
67. Повествования о реальных событиях составляют значительную часть Библии, и это не просто некая данность, а также и (по преимуществу) следствие причин принципиального порядка. В самом деле, Библия — книга божественного Откровения, которое не является собранием абстрактных сведений и нравственных предписаний, вырванных из исторического контекста. Оно состоит из вмешательств Бога в ход истории и толкований, которые этим вмешательствам дает слово Божие. Этот вопрос следующим образом освещается в Конституции о божественном Откровении II Ватиканского Собора: «Таким образом, невидимый Бог по обилию любви Своей, говорит людям, как друзьям и с ними беседует, чтобы приглашать их к общению с Собой и принимать их в это общение. Это домостроительство откровения совершается действиями и словами, внутренне между собой связанными, так что дела, совершаемые Богом в истории спасения, являют и подтверждают учение и все, что знаменуется словами, а слова провозглашают дела и открывают тайну, содержащуюся в них» [225].
Поэтому уже в Ветхом Завете появилась в относительно древнюю эпоху самая настоящая историография. Под историографией понимается не простая хроника событий, а рассмотрение событий в свете руководящей идеи философского и религиозного порядка. В Вавилоне и Египте историографии не было, существовали только памятные надписи, анналы и царские летописи. Не было там такой идеи, которая могла бы объединить события и придать смысл чреде сведений. В Греции историография возникла благодаря Геродоту, после того, как неоднократные попытки персов завоевать Грецию привели к осознанию различными греческими родами собственного национального и культурного единства, противостоящего культуре «варваров».
Израиль рано осознал себя народом, непохожим на другие, постоянно живущим под водительством Божьим. Поэтому этот народ ощутил потребность записать события прошлого, основополагающие для его существования как народа Божьего, те события, которые прежде передавались устно в племенных преданиях и культовых церемониях. События благоприятные сменялись невзгодами, и размышления над ними рождали необходимость в установлении связи между этими фактами и требованиями, налагаемыми особыми отношениями с Богом — союзом, божественными обетованиями, будущим нации. Иными словами, возникала потребность в написании истории народа, чтобы растолковать смысл этих событий и объяснить, каким образом общенародные бедствия могут оставлять надежду на лучшее будущее.
