Иисус, которого я не знал - Янси Филип (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Однако один вопрос больше не терзает меня, как это было раньше. Вопрос, который, я уверен, мы считаем причиной большинства наших разногласий с Богом: «Не все ли Ему равно?» Я знаю только один способ, как ответить на этот вопрос, и я нашел этот способ благодаря изучению жизни Иисуса. В фигуре Иисуса Бог дал нам лицо, и я могу прочитать непосредственно по этому лицу, что Бог ощущает по отношению к людям вроде молодого пастора и слепого, который так и не назвал мне своего имени. Иисус утешил далеко не всех страждущих, он излечил только несколько человек на небольшом кусочке земного шара — но он дал ответ на вопрос, безразлична ли Богу наша судьба.
Нам известно три случая, когда страдание доводило Иисуса до слез. Он плакал, кода умер его друг Лазарь. Мне вспоминается один страшный год, когда один за другим умерли трое моих друзей. Горе, как я понял, это не то, к чему можно привыкнуть. Опыт первых двух смертей никак не подготовил меня к третьей. Горе ворвалось в мою жизнь, как грузовой поезд, и раздавило меня. Оно заставило меня задыхаться, и мне ничего не оставалось, кроме как плакать. Каким–то образом, я чувствовал себя лучше из–за того, что Иисус ощущал нечто похожее, когда умер его друг Лазарь. Это дает поразительный ответ на вопрос, что должен ощущать Бог по отношению к трем моим друзьям, которых он также любил.
В другой раз на глаза Иисуса навернулись слезы, когда он смотрел на Иерусалим и понял, какая судьба ожидает этот легендарный город. Он испустил крик, свидетельствующий о том, что Шусаку Эндо назвал материнской любовью: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз Я хотел собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» Я чувствую в этом спазме эмоциональной боли нечто схожее с тем чувством, которое испытывают родители, когда сын или дочь, сбившись с истинного пути, щеголяют своей свободой, отвергая все, во что их учили верить. Или боль мужчины или женщины, только что узнавших о том, что их любимые их бросили — боль обманутых любовников. Это есть беспомощная, сокрушительная боль тщетности усилий, и она приводит меня к пониманию того, почему сам Сын Божий испустил беспомощный крик перед лицом человеческой свободы. Даже Бог со всей его силой не может заставить человеческое существо любить.
В конце концов, как говорится в Послании к Евреям, Иисус «…с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти», но, конечно же, он не был спасен от смерти. Не будет ли это преувеличением сказать, что сам Иисус задал тот вопрос, который преследует меня, который преследует рано или поздно большинство из нас: «Не все ли Ему равно?» Что же еще может означать цитата из этого страшного псалма: «Боже мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»
Меня, опять–таки, странным образом утешает тот факт, что, когда Иисус оказался лицом к лицу с болью, он прореагировал во многом так же, как и я. В саду он не молился: «О Господи, я так благодарен Тебе за то, что Ты выбрал меня, чтобы пострадать во имя Твое. Я в восторге от этой привилегии!» Нет, он испытывал боль, страх, покинутость и нечто похожее на отчаяние. Все–таки он выстоял, поскольку он знал, что в центре вселенной жил его Отец, Бог любви, которому он мог безоглядно довериться, что бы ни произошло.
Ответ Иисуса страдающим и «никчемным» людям позволяет заглянуть в самое сердце Бога. Это не бесстрастный Абсолют, а, скорее, Любящий, который близок нам. Я уверен, что Бог смотрит на меня во всей моей слабости так же, как Иисус смотрел на вдову, стоящую у гроба своего сына, и на Симона Прокаженного, и на другого Симона, Петра, который отрекся от него, хотя и был избран, чтобы основать его Церковь и руководить ею, руководить общиной, которая всегда должна находить место для отверженных.
9
Чудеса: моментальный снимок сверхъестественного
Истинный реалист, если он неверующий, всегда найдет в себе силы и способность не поверить в чудесное, а если он оказывается поставленным перед чудом как перед неопровержимым фактом, он скорее не поверит собственному разуму, нежели признает этот факт. Вера не… является результатом чуда, но чудо происходит из веры.
Федор Достоевский
Атмосфера, в которой я вырос, была пропитана чудесами. Чуть ли не каждое воскресенье люди в нашей церкви торжественно сообщают о чудесных ответах на их молитвы, полученных на прошедшей неделе. Господь находил парковку для матерей, везших своих детей к врачу. Потерянные авторучки чудесным образом возвращались к хозяевам. Опухоли исчезали за день до намеченной операции.
В те дни Иисус казался мне Великим Волшебником и, соответственно, история о том, как он ходил по воде, произвела на меня особенное впечатление. Если бы я мог совершить такой трюк в моей школе, хотя бы раз! Как бы я был счастлив лететь по комнате подобно ангелу, с легкостью заставляя замолчать всех тех, кто насмехался надо мной и другими религиозными типами. Как счастлив был бы я пройти невредимым среди хулиганов на автобусной остановке, как Иисус проходил через разъяренную толпу в своем родном городе.
Однако мне никогда не удавалось пролететь по классу, и хулиганы продолжали издеваться надо мной, сколь бы усердно я ни молился. Даже «ответы на молитвы» смущали меня. Кроме того, иногда места для парковки были заняты, а потерянные авторучки не находились. Иногда люди, приходившие в церковь, лишались работы. Иногда они умирали. Большая тень набежала и на мою жизнь: мой отец умер от полиомиелита вскоре после того, как мне исполнился год, несмотря на то что сотни преданных своей вере христиан круглосуточно бодрствовали и молились за него. Где был тогда Бог?
Уже повзрослев, большую часть жизни я обращался к вопросам, которые впервые взволновали меня в юности. Молитва, которую я избрал для себя, не функционирует наподобие автомата для продажи ширпотреба: бросил вопрос, получил ответ. На то они и чудеса, чтобы «необычное» входило в повседневную жизнь. Мое представление об Иисусе тоже изменилось. Когда я теперь размышляю над его жизнью, чудеса играют гораздо менее значительную роль в моем представлении, чем в то время, когда я был ребенком. Суперменом он не был.
Да, Иисус демонстрировал чудеса — около трех десятков, в зависимости от того, как вы их считаете, — но, в действительности, Евангелия преуменьшают их количество. Часто Иисус обращается к тем, кто видел чудо, с просьбой никому об этом не рассказывать. Некоторые чудеса, такие как Преображение или воскрешение двенадцатилетней девочки, Иисус творил только на глазах своих учеников, строго приказав им держать это в тайне. Хотя он никогда не отказывал тому, кто просил его о физическом исцелении, он неизменно отвергал просьбы продемонстрировать какое–нибудь чудо для увеселения толпы или для того, чтобы произвести впечатление на влиятельных людей. Иисус быстро понял, что возбуждение, вызываемое чудесами, вовсе не означает легкого обращения в веру, способную изменить жизнь.
Некоторые скептики, разумеется, не оставляют за чудесами права на существование, и для них любое сообщение о сверхъестественном событии неприемлемо уже по определению. В Смитсоновском музее в Вашингтоне выставлена книга в кожаном переплете, в которую Томас Джефферсон вклеил все фрагменты из Евангелий, которые не содержали в себе ничего чудесного. Это была Библия, которую он читал каждый день до конца своей жизни, Писание, изображавшее Иисуса скорее в качестве учителя, чем в роли чудотворца.
Подход Томаса Джефферсона — это исторический отголосок того, что происходило при жизни Иисуса. Тогда рационалисты тоже размышляли над учением Иисуса и тщательно исследовали его чудеса. Иногда они отрицали очевидные факты, которые они наблюдали, а иногда искали им альтернативное объяснение (волшебство, дьявольская сила). Люди редко легко верили в чудесное; в первом веке оно казалось им таким же подозрительным, каким бы показалось сегодня. Тогда, как и сейчас, чудеса вызывали подозрение, презрение и, только от случая к случаю, веру.
