Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий истор - Гусляров Евгений Николаевич

Ф. Фаррар ². С. 416.

Лестница, ведшая из верхнего двора, где была расположена претория, во двор нижний, перенесена была в 326 году в Рим императрицей Еленой, и она находится подле церкви Св. Иоанна Латеранского, почитаемая под названием Scala Santa (священной лестницы). Она состоит из 28 каменных ступеней, покрытых деревом для предохранения ее от внешних неблагоприятных влияний. По ней входят не иначе, как на коленях. Посредине она имеет два небольших кружка, свободных от деревянного покрытия, так что через них благочестивые паломники могут целовать самый камень.

А. Лопухин. С. 892.

Среди этой роскоши и блеска, Пилат, — заинтересованный, по своей римской натуре, благородством стоявшего перед ним узника, — спросил Его с сожалением и удивлением: Ты царь Иудейский? Ты, жалкий, измученный, гонимый горькой нуждой, бледный, одинокий, покинутый друзьями, истомленный человек, в своем рубище, со связанными руками, с явным следом вражеских оскорблений на лице и на одежде, — Ты, ничем непохожий на гордого и роскошного Ирода, которого жаждущий твоей крови народ признает своим повелителем, Ты ли Царь Иудейский?

Ф.Фаррар ² . С. 417.

Руки, должно быть, велел у Него, развязать; долго смотрел, глаз оторвать не мог от вдавленных веревками, на бледно-смуглой коже, красных запястий. «Как затянули, мерзавцы!» — может быть, подумал.

Д. Мережковский. С. 559.

Разговор Пилата с Иисусом не мог остаться тайной. Он шел при свидетелях — слугах и карауле. Кто-то из них рассказал о подробностях, которые были бережно сохранены первым поколением христиан.

Прот. А. Мень ¹ . С. 276–277.

«И так Ты Царь?» — спросил он Узника, царствокоторого было не от мира сего. И как прежде на заклинание первосвященника Божиего, так и теперь на вопрос представителя земного величия был дан ответ, совершивший решительный переворот в мировой истории: «Ты говоришь, что Я Царь» .Тот, Кто говорил так с римским правителем, знал, что этими словами Он Сам возводил Себя на крест и что последующие немногие часы будут последними в Его полной судьбоносных событий жизни. И эта мысль представлялась Его уму, ибо Он намеренно прибавил: «Я на то родился, и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине».

Т. Айнс. С. 515.

Прежде всего прокуратор задал вопрос: «Ты Царь иудейский?» — «От себя ли ты это говоришь? — в свою очередь, спросил Иисус. — Или другие сказали тебе обо Мне?» — «Разве я иудей? — презрительно заметил Пилат. — Народ Твой и первосвященники предали Тебя мне. Что Ты сделал» — «Царство Мое не от мира сего, — сказал Иисус. — Если бы от мира сего было Царство Мое, служители Мои боролись бы за то, чтобы Я не был предан иудеям. Теперь же Царство Мое не отсюда».

Прокуратор из всего этого уловил лишь одно: Подсудимый действительно претендует на какую-то власть.

Прот. А. Мень ¹ . С. 276–277.

«Итак, Ты Царь?» — повторил Пилат с изумлением. — «Да! но Царь не в этой стране лжи и тени, а родившийся для свидетельства об истине, и всякий, кто от истины, слушает гласа Его». — «Истина! Что есть истина», — спросил Пилат с нетерпением.

Ф. Фаррар ² . С. 417.

Римский всадник способен был понять все это не в смысле христианском, конечно, а в философском. Римляне, особенно вельможи римские, были в то время знакомы с философией стоиков, по учению коих, истинный мудрец и человек добродетельный есть царь. Изречение Горация; ты правитель (rex), если право поступаешь, — сделалось в Риме почти народным присловием. Одно, может быть, не нравилось игемону, что царь, мудрец, подлежащий его суду, пристрастен не только к своим мыслям, но и выражениям, даже опасным: обыкновенный, думал он, недостаток мудрецов-энтузиастов, не знающих политики...

Архиеп. Иннокентий. С. 309.

Слова Иисуса показались римлянину лишенными смысла. Как и многие его соотечественники, Пилат был скептиком.

— Что есть истина? — усмехнулся он…

Прот. А. Мень ¹ . С. 276–277.

Такой образ мыслей весьма удобно может быть приписан Пилату, во времена которого в Риме любимою философиею было учение академиков, кои ничего не утверждая в области истины, все разрушали и приводили в сомнение…

Архиеп. Иннокентий. С. 310.

Как же ему, — римскому правителю, с его материалистическими взглядами, — поступить с этими туманными отвлечениями? Какое отношение имеют грезы к вопросу о жизни и смерти? Разве это не галлюцинация? Разве это не волшебная страна туманных фантазий? Отложив в сторону спор об истине, Пилат был глубоко тронут узником!

Ф. Фаррар ² . С. 417.

…Иисус, без сомнения, показался ему неопасным мечтателем.

Э. Ренан. С. 282.

У Иоанна, кроме того, Иисус сказал в свою защиту, что Он не возглавлял мятежа, ибо у Него не было вооруженных последователей. Но сам Иоанн пишет, что допрос проходил при закрытых дверях, и едва ли он мог точно знать, что там было.

Ч. Додд. С. 130.

Потребовать признания вины и, без рассмотрения дела, не осуждать обвиняемого было отличительным свойством римского правосудия.

Архиеп. Иннокентий. С. 303.

Языческо-греко-римский мир в то время дошел до такого умственного и нравственного растления, что утратил веру в возможность существования истины вообще и не верил, что есть истина. Выражением этого отчаянного неверия в истину служит исторический вопрос Пилата: «Что есть истина?» — ответа на который он, даже не желал и выслушать, а просто вышел к иудеям и заявил, что он никакой вины не находит в Иисусе…

Архиепп. Аверкий. С. 302.

Пилат сказал им: Если слова Его исполнены (по-вашему) богохульства, возьмите Его вы и поведите в вашу синагогу, и судите Его по Закону вашему.

Евангелие от Никодима.

Апокриф (4).

«Если же вы хотите, чтобы я осудил сего человека без исследования дела, то к чему и мое участие? — Возьмите Его вы сами и, по закону вашему, судите — и наказывайте Его, как вам угодно. Я не хочу вмешиваться в ваши дела».

Архиеп. Иннокентий. С. 304.

В этом ответе Пилата нельзя не видеть поразительного сходства с тем ответом, которые несколькими годами позже дал подобному же иудейскому сборищу брат знаменитого Сенеки, Галлион, когда ему, в бытность свою проконсулом в Ахаи, пришлось выслушивать от коринфских иудеев обвинение ап. Павла в том, что «он-де учит людей чтить Бога не по закону». На это обвинение Галлион отвечал: «Иудеи! если бы какая-нибудь была обида, или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас. Но когда идет спор об учении, и об именах, и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьей в этом». Известно, что Галлион подкрепил такое свое решение чисто по-римски, приказав своим ликторам разогнать все сборище ненавистных всякому порядочному римлянину жидов. Наверное и Пилат не прочь был бы сделать то же самое; но, к сожалению, он был не в Коринфе, где иудеи составляли лишь незначительную колонию, а в самом центре иудейства, где иудеи представляли собой опасную силу.

А. Лопухин. С. 496.

Но знание Пилатом, как римлянином, законов, его римский инстинкт правосудия, его римское презрение к фанатическим убийствам, заставили его отвергнуть неопределенное обвинение и не утверждать такого темного, скороспелого решения еврейского трибунала. Он не захотел быть палачом, когда не был в деле судьей.