Философские афоризмы Махатм - Серов А. (читать онлайн полную книгу .txt) 📗

«Как вы говорите, это «ничего не значит» между нами лично. Нет, это значит много – если вы собираетесь учиться и предлагаете мне учить. Хоть убейте меня, не понимаю, как я могу передать вам то, что знаю, если вы неизменно, а priori противоречите азбуке того, что я знаю, отвергаете тот фундамент, на котором зиждутся тайны оккультной Вселенной по эту или по ту сторону завесы? Мой дражайший брат, или мы что-то знаем, или ничего не знаем. В первом случае какая вам польза от вашего обучения, раз вы думаете, что лучше знаете? А во втором – зачем вам терять время? Вы говорите, что не имеет значения, являются ли эти законы выражением воли разумного сознательного Бога, как вы думаете, или же составляют неизбежные атрибуты неразумного бессознательного «Бога», как я считаю. Я утверждаю: это имеет основополагающее значение, и если вы серьезно верите, что эти фундаментальные вопросы (о духе и материи, о Боге и Не-боге) «предположительно, выше понимания нас обоих» – другими словами, что ни я, ни наши величайшие Адепты не могут знать больше вас, – то чему же я вас в таком случае могу учить? Вы знаете, что для того, чтобы научиться читать, вам сначала следует выучить буквы, – между тем вы хотите узнать ход событий до и после пралай, о каждом событии здесь, на этой планете, после начала нового цикла, то есть тайну, сообщаемую только при одном из последних посвящений, как было сказано мистеру Синнетту, ибо письмо мое к нему о Планетных Духах было лишь случайностью, вызванной одним из его вопросов. А теперь вы скажете, что я ускользаю от прямого ответа. Я беседовал с вами по второстепенным вопросам, но не объяснил всего, что вы хотите знать и о чем просили рассказать. Я «увертываюсь», как всегда. Простите, что возражу вам, но ничего подобного нет. Существуют тысячи вопросов, на которые мне никогда не разрешат ответить, и уверткой было бы, если бы я вам ответил иначе, чем сейчас. Я говорю откровенно: вы не способны учиться, ибо ум ваш слишком наполнен и нет ни одного свободного угла, откуда первоначальный жилец его не вылез бы и не выгнал нового пришельца. Потому я не ускользаю, а даю вам время поразмыслить и сделать вывод, а главное – хорошенько усвоить данное вам ранее, прежде чем взяться за что-либо другое. Мир силы есть мир оккультизма и единственный, куда погружаются высочайшие Посвященные для исследования тайн бытия. Следовательно, никто, кроме таких Посвященных, не может знать ничего об этих тайнах. Руководимый своим Гуру, чела прежде всего открывает этот мир, затем его законы, затем их центробежные эволюции-превращения в мир материи. Чтобы сделаться совершенным Адептом, требуются долгие годы, но, наконец, он становится мастером. Скрытое оказывается явным, тайны и чудеса исчезают навсегда из его поля зрения. Он видит, как направить силу в том или другом направлении, чтобы произвести желаемые следствия. Скрытые химические, электрические или одические свойства растений, трав, кореньев, минералов, животной ткани так же знакомы ему, как вам – перья ваших птиц. Ни одно изменение эфирных вибраций не может ускользнуть от него. Он прикладывает свое знание и являет чудо! И он, начавший с отвержения самой мысли о возможности чуда, тотчас же причисляется к чудотворцам и либо почитается глупцами как полубог, либо отвергается еще большими глупцами как шарлатан! Чтобы показать вам, насколько точна такая наука, как оккультизм, скажу, что все способы, которыми мы пользуемся, изложены для нас до мельчайших подробностей в кодексе столь же древнем, как и само человечество, но каждому из нас придется начинать с начала, а не с конца. Наши законы так же неизменны, как и законы Природы, и были известны человеку целую вечность, прежде чем надменный бойцовый петух – современная наука – вылупился из яйца. Если я не дал вам modus operandi [24] или начал не с того конца, то, по крайней мере, показал вам, что мы строим нашу философию на эксперименте и выводе – если вы не предпочтете подвергнуть сомнению и оспорить этот факт, подобно всем остальным».

«Точные науки, основанные на опыте, не имеют ничего общего с моралью, добродетелью и филантропией; следовательно, они не могут притязать на нашу помощь, пока не придут в гармонию с метафизикой. Они представляют собою лишь холодную классификацию фактов вне человека – фактов, которые существовали до него и будут существовать после него, и сфера полезности этих наук прекращается для нас на внешней границе этих фактов; точные науки мало волнует, какие заключения и результаты последуют для человечества из материалов, добытых их методами. Следовательно, коль скоро наша сфера лежит так же далеко за пределами сферы точных наук, как орбита Урана – за пределами орбиты Земли, мы определенно отказываемся быть колесованными парадигмой вашей науки. Для точных наук теплота – всего лишь вид движения, а движение порождает теплоту, но почему механическое движение вращающегося колеса должно иметь в метафизическом плане гораздо большую ценность, нежели теплота, в которую это движение постепенно преобразуется, – это точным наукам еще предстоит открыть. Для людей науки немыслимо философское и трансцендентное (а потому нелепое) представление средневековых теософов о том, что кульминацией окончательного прогресса человеческого труда, подкрепленного нескончаемыми человеческими открытиями, должен стать некий процесс, который, подобно энергии Солнца, способной выступать в качестве непосредственного двигателя, приведет к превращению неорганической материи в пищевые продукты. Если бы Солнцу, великому питающему отцу нашей планетной системы, пришлось завтра «в условиях эксперимента» высиживать гранитных цыплят из каменной глыбы, то они (люди науки) приняли бы это как научный факт, не размениваясь на сожаления по поводу того, что каменные цыплята – не живая птица и ими нельзя накормить умирающих от голода. Но если бы какой-нибудь шаберон в голодное время перешел через Гималаи и своим способом воспроизвел в большом количестве мешки с рисом, чтобы спасти множество людей, умирающих от голода, – ваши судьи и сборщики налогов наверняка засадили бы его в тюрьму, чтобы заставить признаться, чьи амбары он ограбил. Таковы точные науки и ваше здравомыслящее общество. И хотя, по вашим словам, вас впечатляет то, как сильно распространилось в мире невежество по любому вопросу, которое вы метко характеризуете как «несколько очевидных фактов, собранных и грубо обобщенных, и специальный жаргон, изобретенный для того, чтобы скрывать людское невежество во всем, что лежит за пределами этих фактов»; хотя вы говорите о своей вере в бесконечные возможности природы, вы тем не менее согласны потратить свою жизнь на работу, которая идет на пользу лишь все тем же точным наукам. Вы тоннами тратите космическую энергию, чтобы собрать, образно говоря, едва ли несколько унций в своих емкостях. Несмотря на ваше интуитивное восприятие безграничных пространств природы, вы придерживаетесь той позиции, что пока тот, кто опытен в тайном знании, не потратит на ваше зародышевое Общество энергии, которую он, не сходя с места, сможет с пользой распределить среди миллионов, вы – со своими большими природными силами – не захотите протянуть руку помощи человечеству, самостоятельно взявшись за работу и доверив времени и великому Закону [25] вознаградить вас за труд».

«Есть еще более значительное неудобство и почти непреодолимое препятствие, с которым я должен считаться, даже когда я лишь письменно сообщаюсь с вами, – это моя полная неспособность передать вам смысл моих объяснений хотя бы физических феноменов, оставляя в стороне духовноразумные. Не впервые упоминаю об этом. Это равносильно тому, если бы ребенок попросил меня преподать ему величайшие проблемы Евклида прежде, нежели он начал учить элементарные правила арифметики. И только прогресс, который делает человек в изучении Тайной науки от ее первоначальных основ, приводит его постепенно к пониманию нашей мысли. И только таким образом, а не иначе, укрепляя и утончая, усовершенствуя таинственные связи симпатии между разумными людьми и космической Душой, можно приблизиться к гармонии с духовной реальностью. Раз это установлено, только тогда эти пробужденные симпатии действительно послужат на соединение человека с тем, что за недостатком европейского научного слова, которое могло бы передать мысль, я опять вынужден описать как ту динамическую цепь, которая связывает материальный мир с нематериальным Космосом – прошедшее, настоящее и будущее – и настолько ускоряет его проникновение, чтобы ясно схватывать не только все материальное, но также и духовное. Я даже чувствую раздражение, употребляя эти три грубых слова: прошедшее, настоящее и будущее! Жалкие представления объективных фаз Субъективного Целого, они так же малоприменимы к смыслу, как топор к тонкой резьбе. Объединению вашего ума с нашими препятствует его врожденная неспособность оперировать духовными понятиями. Такова, по несчастью, наследственная и самоприобретенная тяжесть западного ума. И так мощно сами слова, выражающие современные мысли, развились по линии практического материализма, что вам почти невозможно понять нас или нам объяснить вам что-либо относительно этой тончайшей, идеальной механики оккультного Космоса. До некоторой степени такая способность может быть приобретена европейцами путем изучения и медитации, но – это все. Здесь заложено препятствие, которое до сих пор не позволило теософским истинам приобрести широкое распространение среди западных наций и послужило причиной тому, что западные философы отбросили изучение теософии как бесполезной и фантастической. Как я могу научить вас читать или писать, или даже понять язык, алфавит которого или слова, доступные вашему уху, не были еще изобретены! Как могли бы феномены нашей современной электрической науки быть объяснены, скажем, греческому философу времен Птолемея, если бы он внезапно был возвращен к жизни с тем же несоединимым hiatus [26] в исследовании, который существовал бы между его и нашим веком? Не были бы для него сами технические термины невнятным жаргоном, абракадаброй ничего не значащих звуков, а сами инструменты и используемые аппараты чудовищными уродствами «чудес»? Представьте на одну секунду, что я стал бы вам описывать оттенки тех цветных лучей, которые находятся за так называемым видимым спектром, – лучей невидимых для всех, за исключением очень немногих, даже среди нас. Если бы я вздумал объяснять, как мы можем зафиксировать в пространстве один из этих так называемых субъективных или случайных цветов (комплемент, говоря математически), более того, любой другой дихроматического [27] предмета (одно это звучит нелепостью), – думаете ли вы, что смогли бы понять их оптическое воздействие или даже просто осознать, что я подразумеваю под этим? Вы не видите подобных лучей и не можете знать их, и не имеете для них научного названия. И если бы я сказал вам: «Мой добрый друг Синнетт, пожалуйста, не удаляясь от вашего письменного стола, отыщите и воспроизведите перед вашими глазами весь солнечный спектр, разложенный на четырнадцать призматических цветов (семь из них комплементы), ибо лишь с помощью этого оккультного света вы можете видеть меня на расстоянии, как я вижу вас», – как вы думаете, каков был бы ваш ответ? Не вероятно ли, что вы возразили бы мне в вашей спокойной и вежливой манере, что так как никогда не было более семи (теперь три) основных цветов, которые никогда до сих пор никаким физическим процессом не были разложены более чем на семь призматических оттенков, то мое предложение так же «ненаучно», как и «нелепо». Прибавив, что мое предложение искать воображаемый солнечный «комплемент» не вызовет комплемента вашему знанию физической науки, мне, может быть, лучше отправиться искать мой мифический «diсhromatic» и солнечные «сочетания» в Тибете, ибо современная наука до сих пор была бессильна подвести под какую-либо теорию даже такой простой феномен, как цвета всех подобных дихроматических тел. Тем не менее, поистине, эти цвета достаточно объективны!

Итак, вы видите непреодолимые трудности на пути достижения не только абсолютного, но даже первоначального знания в оккультной науке для человека Запада. Каким образом могли бы вы быть поняты – управлять теми полуразумными силами [28], которые сообщаются с нами не посредством произносимых слов, но через звук и цвет в соотношениях между вибрациями последних? Ибо звук, свет и цвета – главные факторы, образующие степени сознания этих существ, о самом бытии которых вы не имеете представления и в которых вам не разрешается верить. Атеисты, христиане, материалисты и спиритуалисты – все выставляют свои непосредственные возражения против подобной веры. Наука возражает сильнее, нежели все другие, на подобное «унизительное суеверие»! Ибо они не могут одним прыжком через пограничные стены достичь вершин Вечности. Мы тоже не можем взять дикаря из джунглей Африки и заставить его сразу понять «Принципы» Ньютона или «Социологию» Герберта Спенсера; или же неграмотного ребенка заставить написать Новую Илиаду на архаическом греческом языке; или же обыкновенного живописца написать сцены из жизни на Сатурне или набросать обитателей Арктура… По причине всего этого само наше существование отрицается! Да, по этой причине верящие в нас объявлены обманщиками и сумасшедшими, и сама наука, которая ведет к высочайшему пределу великого Знания, к истинному вкушению Древа Жизни и Мудрости, осмеяна как дикий полет фантазии!

Самым серьезным образом я прошу вас не усмотреть в вышесказанном одно только выражение моих личных чувств. Мне время дорого, и я не могу его терять. Еще менее вы должны в этом усматривать попытку разочаровать или отговорить вас от того благородного труда, который вы только что начали. Я только предостерегаю вас и ничего больше не скажу, кроме общего напоминания, что задача, за которую вы так храбро беретесь, та Missio in partis infidelium [29] является, возможно, самой неблагодарной изо всех задач! Но если вы верите в мою дружбу и цените честное слово человека, который никогда в течение всей своей жизни не осквернил своих уст неправдой, тогда не забудьте то, что я однажды вам написал (смотрите мое последнее письмо) о тех, кто вовлекает себя в изучение оккультных наук: тот, кто это делает, «должен или достичь цели или погибнуть. Уже достаточно продвинувшись на пути к великому Знанию, вдруг усомниться – значит рисковать сумасшествием; дойти до мертвой точки – значит упасть; отступить – значит лететь вниз головой в пропасть». Не бойтесь, если вы искренни, как сейчас. Уверены ли вы в себе в будущем?»