Разоблаченная Изида. Том II - Блаватская Елена Петровна (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗

Это еще одно из многих высказываний, по которым в Павле можно узнать посвященного. По причинам, уже полностью объясненным, мы гораздо больше доверяем подлинности некоторых посланий апостолов, ныне изъятых, как апокрифических, чем многим подозрительным частям «Деяний Апостолов». И подтверждение такому воззрению мы находим в «Письме Павла Сенеке». В этом послании Павел титулует Сенеку «мой почитаемый Учитель», тогда как Сенека называет апостола просто «брат».

Так же, как мы не можем судить об истинной иудейской философии по нелепостям экзотерической Библии; также у нас нет никакого права строить наше мнение о брахманизме и буддизме по их бессмысленным и иногда отвратительным популярным формам. Если только мы поищем истинной сущности философии как «Ману», так и «Каббалы», то мы найдем что Вишну, так же как и Адам Кадмон, есть выражение самой вселенной, и что его инкарнации являются только конкретными и различными воплощениями проявлений этого «Огромного Целого».

«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец… Я есмь первый и последний», – говорит Иисус Иоанну [Откровение, I, 8, 17].

Брахма, Вишну и Шива суть троицы в единстве и, подобно христианской троице, взаимообратимы. В эзотерической доктрине они – одно и то же проявление того, «чье имя слишком свято, чтобы его произносить, и чья власть слишком величественна и беспредельна, чтобы ее вообразить». Таким образом, путем описывания аватароводного, аватары всех других уже тоже включены в эту аллегорию, с изменением формы, но не существа. Именно из этих проявлений эманировали те многие миры, которые были, и будет эманировать тот мир, который грядет.

Колман, и вслед за ним и другие востоковеды, преподносит седьмой аватар Вишну в самом карикатурном виде [73]. Кроме того факта, что «Рамаяна» является одним из величайших эпосов мира – источник вдохновения Гомера – в этом аватаре сокрыта одна из наиболее научных проблем наших дней. Ученые брахманы Индии никогда не рассматривали аллегорию о знаменитой войне между людьми, великанами и обезьянами иначе, как только в свете преображения видов. Мы твердо верим, что если бы европейские академики обратились за информацией к некоторым ученым туземным брахманам, вместо того, чтобы единодушно сразу же отрицать их авторитет, и подобно Жаколио – против которого они почти все ополчились – искали бы света в старейших документах, разбросанных по всей стране в пагодах, – они получили бы странные, но не бесполезные уроки. Пусть кто-нибудь осведомится у образованного брахмана о причине почета, оказываемого обезьянам – происхождение которое обрисовано в повествовании о героических подвигах Ханумана, генералиссимуса и верного союзника героя «Рамаяны», [345] – и он вскоре освободится от своего заблуждения, что индусы воздают божественные почести обезьяньему богу. Он, может быть, узнал бы – если бы брахманы нашли его достойным получить объяснение – что индус видит в обезьяне только то, что Ману желал бы, чтобы он видел: а именно, трансформация вида, особо тесно связанного с семейством человека – незаконорожденная ветвь, привитая на его собственном роде до окончательного усовершенствования последнего. [346] Далее он мог бы узнать, что в глазах образованных «язычников», духовный или внутренний человек есть одно, а его земной физический футляр другое. Что физическая природа, эта великая комбинация соотношений физических сил, постоянно устремленных к совершенствованию, вынуждена пользоваться материалом, находимым под рукой; она формирует и преобразовывает по мере своего продвижения, и, увенчав свой труд человеком, она предоставляет лишь ему одному быть достойным святилищем для осенения божественным духом. Но последнее обстоятельство не дает человеку права распоряжаться жизнью и смертью животных, которые ниже его самого по шкале природы, или права мучить их. Как раз наоборот. Кроме того, что человек имеет душу – каковою, в большей или меньшей степени, обладает каждое животное и даже растение – человек имеет свою бессмертную разумную душу или ноус, которая должна бы сделать его по великодушию равным, по меньшей мере, слону, который так осторожно ступает, чтобы не раздавить тварей, которые слабее его самого. Именно это чувство заставляет брахмана и буддиста строить больницы для заболевших животных и даже насекомых и готовить убежища, где они могли бы закончить свои дни. Это опять-таки то же самое чувство, которое заставляет сектанта джайна пожертвовать половину своего века на то, чтобы сметать со своего пути беспомощных ползучих насекомых, а не безрассудно лишать хоть самого малейшего жизни; и опять, из этого чувства высшего благожелательства и милосердия по отношению к более слабому, как бы жалка ни была эта тварь, – возникло почитание одной из естественных модификаций их собственной двойной натуры, отсюда поздней возникло также популярное верование в метемпсихоз. Никаких его следов не обнаружено в Ведах; и истинное толкование этой доктрины, обсужденной подробно в «Ману» и в буддийских священных книгах, с самого начала стало достоянием только ученых жреческих каст, поэтому неправильные и глупые идеи масс об этой доктрине не должны вызывать удивления.

Тех, кто в остатках древности усматривают доказательства, что у современности мало прав претендовать на оригинальность, – тех обычно обвиняют в склонности преувеличивать и искажать факты. Но откровенный читатель едва ли станет утверждать, что вышеизложенное служит этому примером. Эволюционисты существовали уже до того дня, когда, по словам Библии, мифический Ной плавал в своем ковчеге; и древние ученые были лучше осведомлены, и их теории были более логично построены, чем у эволюционистов современности.

Платон, Анаксагор, Пифагор, эллинские школы Греции, так же как и старинные халдейские училища жрецов – все преподавали доктрину двойной эволюции, доктрину о переселении душ, касающуюся только перехода человека из мира в мир после смерти здесь. Каждая философия, достойная этого имени, учила, что дух человека, если и не душа, предсуществовал.

«Ессеи», – говорит Иосиф, – «верили, что души бессмертны, и что они спускаются с эфирных сфер, чтобы быть прикованными к телам» [153, кн. II, с. 12].

В свою очередь Филон Иудей говорит, что

В «Зогаре» душа заставлена выпрашивать свою свободу перед Богом:

Доктрина роковой необходимости, вечного нерушимого Закона утверждена в ответе божества:

Свет был бы непонятен без тьмы, проявляющей его путем контраста; добро не было бы добром без зла, выявляющего бесценную природу блага; итак, личная добродетель не может претендовать на заслугу, если она не прошла горнило соблазна. Нет ничего вечного и неизменного, за исключением сокрытого божества. Ничто предельное – или потому, что оно имело начало или должно иметь конец – не может оставаться неподвижным. Оно должно идти или вперед или назад; и душа, жаждущая снова воссоединиться со своим духом, который единственный может даровать ей бессмертие, должна очиститься посредством циклических переселений, стремясь вперед к единственной Стране Блаженства и Вечного Покоя, называемой в «Зогаре» «Дворцом Любви»,; в индусской религии – «Мокша»; среди гностиков – «Плеромой вечного Света», а у буддистов – «нирваной». Христианин называет ее «Царством Небесным» и претендует на то, что он единственный нашел эту истину, тогда как он только изобрел новое имя для доктрины, которая является ровесницей человека.