Господи, научи нас молиться. Личная молитва по преданию святых отцов - Бунге Гавриил (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗

Если теперь мы вновь усвоим это различение, несомненно являющееся сокровищем, то станут малозначащими многие проблемы, которые возникают сегодня по отношению к псалмопению, всегда составлявшему основу «молитвы часов». Псалмопение – это прежде всего чтение Священного Писания, даже если в данном случае «Писание» и «чтение» имеют совершенно особый характер. Псалом – это ветхозаветное слово Божие, которое именно как таковое и должно приниматься, то есть полностью и без искажений, включая и те части, что бросают вызов современной чувствительности.

Не следует заниматься «спиритуализацией» этого ветхозаветного слова Божия, то есть попытками раскрыть его в Духе Святом, относя это слово ко Христу и Его Церкви, ни посредством смягчающих переводов, ни прибегая, как это часто делается сегодня, к усечениям текста! Только вдохновенная «медитация» в состоянии осуществить эту «спиритуализацию», необходимую и для понимания всего Писания Ветхого Завета. Христианин находит ключ к такому раскрытию в отношении ко Христу и Его Церкви в том, как Новый Завет, а вслед за ним и святые отцы прочитывают слово Божие Ветхого Завета – «типологически».

В личной «молитве», которая первоначально следовала за каждым псалмом «молитвы часов», круг замыкается: человек в процессе «диалога», исполненного доверия, обращается к Тому, Кто во Христе через бесчисленные поколения и превратности истории привел к окончательному завершению Свое дело спасения, несмотря на человеческие трагедии и греховные немощи.

Глава II

Место и время

Молитва – это, несомненно, по самой сути своей духовное событие, которое совершается между Богом и человеком, и наш «ум», как уверяет Евагрий, благодаря своей духовной природе мог бы молиться даже и без тела [98]. Однако человек состоит из души и тела, и поскольку тело связано с пространством и со временем, то и человеческая молитва совершается всегда в пространстве и во времени. Выбор соответствующего места и наиболее подходящего времени дня или ночи есть существенная предпосылка для того, что отцы называли «истинной молитвой».

В число условий, необходимых для молитвы по сердечному расположению, Ориген включает «место», «страну света» и «время». И мы хотели бы рассмотреть их в том же порядке.

Когда молишься, войди в комнату твою (Мф. 6: 6)

Для многих современных христиан молиться означает участвовать в том или ином коллективном богослужении. Личная молитва в основном исчезла и уступила место многообразным формам «медитации». Однако для библейского человека, как и для отцов, было само собой разумеющимся не только участие в молитве общей со всеми верующими, но и столь же регулярное погружение в личную молитву.

Об этом говорит нам история земной жизни Господа нашего Иисуса Христа, жизни, служившей для христиан всех эпох примером, указующим путь, ибо Христос регулярно участвовал в праздновании субботы в палестинских синагогах. Уже начиная с детского возраста, Он ходил в паломничество на большие праздники в Иерусалим. Вероятно, всякий благочестивый еврей вел себя подобным образом. Но что, видимо, особенно поразило Его учеников, о чем они потом не раз рассказывали, была личная Его молитва.

Иисус имел обыкновение регулярно молиться в уединенном месте (Лк. 9:18). Для этой глубоко личной беседы с Отцом Он удалялся обычно в пустынное место (Мк. 1:35; Лк. 5:16) или поднимался на гору помолиться наедине (Мф. 14:23; Мк. 6:46; Лк. 6:12,9:28). Итак, когда Он хотел молиться, Он удалялся от всех тех людей, ради кого Он, собственно, и пришел [99], и даже от Своих учеников ^[100], которые всегда сопровождали Его. Даже в Гефсиманском саду, куда Он намеренно привел их с Собою, Он оставил в отдаленном месте самых близких учеников, Петра и двух сыновей Зеведеевых, и удалился от них «на вержение камня», и вот так, в стороне от посторонних ушей и глаз, совершенно один, Он в молитве предал Отчей воле Свое сердце, полное смертной тоски [101].

Тому, что Он Сам делал в течение Своей жизни, Он совершенно определенно учил и Своих учеников. В противоположность благочестивому и весьма распространенному обычаю останавливаться для молитвы в публичных местах или на углах улиц, когда сигнал трубы возвещал о времени утренней или вечерней жертвы в храме, Христос звал удалиться в самую потайную «комнату» дома, где тебя может увидеть только Отец, видящий тайное (Мф. 6: 5–6).

Апостолы, а вслед за ними и святые отцы поступали подобным же образом. Мы видим, как Петр и Иоанн шли вместе в храм в час молитвы девятый (Деян. 3: 1) и, как все члены первоначальной общины, единодушно пребывали в молитве и молении (Деян. 1: 14), как Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться (Деян. 10: 9). Как видим, молиться можно в любом месте, в котором мы находимся в данный момент. Однако, если мы хотим предаться личной молитве, следует избрать место, соответствующее этой цели. Петр был в дороге, и, чтобы остаться одному, он мог только подняться на верх дома, где он был гостем.

В эпоху, в которую для христианина была еще совершенно очевидной необходимость молиться регулярно каждый день, отцов волновала даже такая частная проблема, как выбор подходящего места для такой личной молитвы.

«Что касается места (для молитвы), то если хорошо молишься, всякое место подходит для молитвы. И вправду: на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему (Мал. 1:11) и желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы (1 Тим. 2: 8).

Но чтобы каждый мог вознести свою молитву в покое и без отвлечений, существует установление о том, что каждый в собственном доме должен избрать место по возможности, так сказать, наиприличнейшее и молиться там» [102].

Первые христиане – как и первые молитвенники, монахи египетской пустыни, – всегда, когда для этого была возможность, отводили в своем доме для приношения личных молитв комнату, наиболее удаленную от шума и расположенную надлежащим образом. Молельни первых египетских отцов-пустынников, которые за последние несколько десятилетий были раскопаны в песках, легко распознаваемы. Разумеется, это не мешало христианам молиться с радостью и «в месте собрания верных, что естественно», продолжает Ориген, «потому что в собрании верных присутствуют как небесные силы, так и присущая оным сила Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. 5: 4) и Спасителя; кроме того, тут же присутствуют и души святых, и притом, как я верую, души святых, уже отошедших, и тех, кто явным образом еще жив, хотя и нелегко объяснить, „как“ это возможно» [103].

Это замечательное свидетельство твердого и живого осознания того, что мы называем «общение святых», которое сегодня лишь с трудом можем ощутить в личном опыте, исходит из эпохи, в которую христиане, как гонимая община, не могли еще построить никакой церкви в собственном смысле слова и должны были собираться в помещениях больших частных домов.

Отцы со всей серьезностью приняли на свой счет предостережение Христа, приравнивающего публичное выражение благочестия лицемерию, этому тонкому пороку именно религиозного человека.

Мы знаем из многих повествований, что отцы-пустынники делали все, чтобы иметь возможность совершать свое аскетическое делание, и в особенности творить молитву, всегда в сокрытом месте. Пример Христа, как и некоторых отцов, наводит нас на мысль, что речь не идет лишь о борьбе с грехом тщеславия. Ибо молитва по глубочайшей сути своей есть «беседа ума с Богом», во время которой присутствие других может быть причиной отвлечений.