Путь мастера ЦИГУН. Подвижничество Великого Дао. История жизни учителя Ван Липина, отшельника в миру - Шуньчао Чжэн (книги полностью .txt) 📗
Когда стемнело, все три старика вместе подошли к двери каморки, открыли ее и велели Липину выходить. Увидев, что на улице уже темно, Ван Липин, подумал, что «учителя», может быть, и не заметят его постыдного состояния, вышел вперед и поприветствовал их. Старики ни о чем не расспрашивали, сказали только: «На сегодня урок закончен, беги скорей домой». Липин, смертельно боявшийся, что «учителя» заметят «проблему», выскользнул и со всех ног помчался к подножью горы.
Прежде всего он бросился к ручейку, снял штаны и чисто их выстирал. Снова надел и тогда уже пошел домой. Родители спросили, почему вернулся в мокрых штанах, а он ответил, что играл с ребятами и неосторожно упал в воду. Обман прошел.
После этого через каждые 3-5 дней Ван Липин должен был заниматься «раскаянием в ошибках» в темной каморке. Каждый раз время «раскаяния» увеличивалось, от полдня до целого дня, от целого дня до целых суток. В результате многократных «раскаяний в ошибках» он постепенно накопил некоторый опыт, «скандалы» с ним приключались очень редко. Прежнее «своеволие» тоже постепенно исчезало, обучение и упражнения сделали сердце спокойным, как вода, и ясным, как месяц. Он начал работать головой, обдумывать вопросы, и «учителя» сообщили ему, что это называется «рисованием в воображении». Это чрезвычайно важный урок тренировки мозга.
В «Лао-цзы» сказано: «Движение побеждает холод, покой побеждает жару, чистота и покой делают Поднебесную правильной». И еще: «Достигается предел пустоты, сохраняется покой и искренность, Тьма вещей вместе поднимается и мы благодаря этому их созерцаем». Главная тайна здесь в иероглифе «покой», покой, доходя до предела, рождает движение, и тайна его благодаря этому созерцается.
Так называемое «рисование в воображении» – это «вещь», порождаемая мозгом после того как тело и ум достигнут предела покоя, это может быть картина, человек или событие, их надо передвигать взад-вперед, заставлять изменяться, чтобы получить некий результат. Процесс передвижения в воображении называется «рисованием в воображении».
Сидя в темной каморке, Ван Липин по указанию учителей занимался медитативным «рисованием в воображении». Сначала он думал: «Я сейчас в темной комнате, телом связан, дух же и воображение запереть невозможно, они могут выходить. Так вот, чем же сейчас занят мой отец? Он на службе, работает, склонившись над столом. На столе находятся рабочие принадлежности, там стаканчик для карандашей, логарифмическая линейка, рейсшина; с левой стороны стоит еще стакан, до половины наполненный кипятком. Над водой горячий пар; радом со стаканом фарфоровая пепельница, в ней несколько окурков. Отец в левой руке сжимает папиросу, он только что сделал затяжку, во рту как раз струйка голубого дыма, а теперь с карандашом в правой руке ставит какой-то знак на большом листе ватмана. Отец поглощен работой, работа же эта скучная, слишком безрадостная, до самого обеда ее не кончишь, а после обеда надо продолжать,. Надо ее делать несколько дней, это слишком неинтересно». Поменяв «программу», он думает: «Одноклассники сейчас в школе, идет второй урок, на кафедре учитель арифметики объясняет урок, рассказывает об основах бухгалтерского дела, как записывать счета, что такое двойная бухгалтерская запись, на какие рубрики надо разбивать, как в бухгалтерской книге сводить баланс дебита с кредитом, как сверять гроссбух с текущими счетами. Это тоже слишком скучно и неинтересно. Ученики сидят все по своим местам, только мое пустует. Слушают они не очень внимательно, особенно несколько моих дружков. Видя, что меня нет, они думают: „Везет этому парню, он не мучается, как мы. Скорей бы звонок, очень уж скучно“. После уроков они с грохотом выбегут из класса и будут гоняться друг за другом и драться на стадионе, всласть выказывая все свое своеволие. Но вот так беситься и носиться – а зачем? Тоже нет большого интереса». Подумав так, опять остановился.
Теперь Ван Липин принялся мысленно листать книгу. Это учебник языка, начал с первого урока. Вот Великая Стена, рисунок сильный, выразительный, написано тоже очень хорошо, если стоя на вершине горы, смотреть издали на Великую Стену, она похожа на огромного дракона, голова и хвост которого не видны, он извивается по гребням горных хребтов. Стена сложена из гигантских камней и огромных кирпичей. Сооруженная на гребнях, стена имеет высоту в несколько метров. Очень мощная. Сколько в ней пота, крови и ума трудового народа, это символ китайской нации, Хорошо, очень хорошо. «Когда-нибудь и я, может быть, взберусь на Великую Стену и оттуда огляжу прекрасные горы и реки нашей родины. Испытаю гордость за то, что я китаец!»
Занятия Ван Липина по «рисованию в воображении способствовали развитию его умственных способностей. Маленькая темная каморка уже не походила, как прежде, на тюрьму, в которой он был заключенным, в пространстве и времени она соединилась в одно гигантское целое с внешним миром, , мысль в этом беспредельном, безграничном пространстве и времени свободно парила. Люди, события, вещи, им „увиденные“, были настоящими, живыми, это был мир, полный жизни. И он не чувствовал себя в нем одиноким, не чувствовал больше, что время тянется медленно, ведь ему столько надо было „сделать“.
В темной каморке ему часто случалось голодать. Во время «раскаяния в ошибках» три даоса не приходили звать Ван Липина к столу. В не определенное заранее время они вдруг забрасывали, неизвестно откуда, какую-нибудь вещь. Ван Липин по звуку старался определить, что это такое. Мог и камень быть, наверное, даосы с ним развлекались. Иногда это была кукурузная пампушка, ощупав, он хватал ее и проглатывал в два-три приема.
И холод был в каморке обычным. Здесь, в Дунбэе, погода осенью довольно холодная, а ночью особенно, даже мороз прохватывает. По этим колебаниям температуры, по ощущениям тела Ван Липин постоянно «рисовал в воображении», что сейчас, наверное, день или ночь, а позже он научился различать утро, полдень, сумерки, полночь.
Раньше в этой темной каморке кузнец переплавлял железо, а сейчас она стала местом, где три даосских старца переплавляли Ван Липина. Пословица говорит, что хорошую сталь надо переплавлять сто раз. Так же и с человеком, если его не переплавлять снова и снова сто раз, он не станет Великим Сосудом. Как говорят даосы, если хочешь стать Истинным Человеком, важно, чтобы корень Прежнего Неба был посажен крепко, а шлифовка и выплавление в Последующем Небе еще важнее, без них не обойтись. За два месяца заключения в темной каморке Ван Липин приобрел первоначальное представление о Дао, а три старца, видя, что сердце у него честное и что он не может передумать, решили официально принять его в ученики и выбрали счастливый день, чтобы совершить торжественную церемонию.
Этот день был действительно благоприятным для совершения обряда. Небо синело, словно умытое. Круглая луна стояла высоко в северо-восточной части неба? gроливая на человеческий мир свой чистый и безразличный свет, веял легкий ветерок. По небу плыли небольшие облачка.. Люди, уставшие за день, уже постепенно отходили ко сну, лишь едва-едва проступали под сиянием луны темно-синие очертания далеких гор, словно большое стадо скота неподвижно лежало на земле. Спокойно стояли в полях гаолян, кукуруза и соя. И лишь изредка слышался под ветром шелест листвы, многоцветья которой уже нельзя было разглядеть. Земля погружалась в тишину. А в старой кузнице не спали еще три старика и подросток. Под чистыми лучами луны они совершали очень серьезную официальную церемонию, три старых даоса посвящали Ван Липина в сан Восемнадцатого Патриарха даосской школы Драконовых Ворот.
Церемонией руководил Патриарх Восемнадцатого поколения Чжан Хэдао. Все четверо совершили омовение. Три старика были в даосских одеяниях, в руках держали драгоценные мечи. Выстроились в ряд по старшинству. Зажгли даосские благовония, закурился синий дымок. Чжан Хэдао с двумя учениками и Ван Липином преклонили колени лицом к югу и прежде всего принесли жертву небу и земле, а потом жертву основателям даосизма. Закончив жертвоприношение, поднялись на ноги. А затем старики уселись рядом в позе лотоса и велели Ван Липину совершить великий обряд по отношению к ним самим, объяснив при этом их будущие отношения как учителей и ученика. Чжан Хэдао как Шестнадцатый Патриарх школы Драконовых Ворот будет приходиться ему Дедом-Учителем, а Ван Цзяомин и Цзя Цзяои как Патриархи Семнадцатого Поколения –Отцами-Учителями. Ван Липин считается Патриархом-Транслятором Восемнадцатого Поколения. По книге «Бай цзы пай» («Расположение ста иероглифов»)., в которой значился в школе Драконовых Ворот порядок имен поколений дальних потомков, на Ван Липина падал восемнадцатый знак «Юн» – «Вечность», и Чжан Хэдао присвоил ему даосское прозвище Юн Шэн («Вечная Жизнь») и ритуальное имя «Лин Лин-цзы» («Одухотворенный ребенок»). Далее Чжан Хэдао напомнил Ван Липину о даосских заповедях и правилах, и Ван Липин поклялся Небесному Союзу навечно запечатлеть их в своем сердце. Показывать личный пример в их осуществлении. Уважать учителей и почитать Дао. Служить ему до конца своих дней. Закончив обряд. , Чжан Хэдао велел Липину сесть и повел речь о саvой сути даосизма. Чжан Хэдао сказал:
