Дао - путь без пути. Том 2. Беседы по книге Ли-цзы - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (бесплатные полные книги TXT) 📗
Изучая, вы узнаёте мир; разучиваясь, вы узнаёте себя. Изучая, вы накапливаете знания; разучиваясь, вы становитесь знающим. Изучая, вы запасаете; разучиваясь, вы становитесь обнаженным, пустым.
Учитель спросил: «Знаете ли вы, почему поразили цель?» Почему? Это имеет в виду Сократ, когда говорит своим ученикам: «Неисследованной жизнью не стоит жить. Вы можете преуспеть, но не стоит жить, если жизнь не исследована так глубоко, что вы узнали самый источник её, самое её основание».
Вы видите цветы на деревьях, но это не настоящее знание, если вы не идете глубоко и не знаете корней. Цветы основываются на корнях. Цветы — это не что иное, как выражение внутренней сердцевины корней. Корни несут поэзию, источник, сок, станут цветами, станут плодами, станут листьями. И если вы продолжаете подсчитывать листья, цветы и плоды и не проходите глубоко в темноту земли, вы не поймете дерева — ведь дерево в корнях.
Где корни лучника? Вы преуспели в поражении мишени — это цветение, но где ваши корни? Знаете ли вы, почему поразили цель? Знаете ли вы, почему эти цветы расцвели? Знаете ли вы, откуда, из какого источника? Цветок — это последнее дело, самое периферийное. Семя в корнях, корни — первичное дело, самое основное. Корни могут существовать без цветов, но цветы не могут существовать без корней. Вы можете сорвать цветок, и вырастет другой; на самом деле вырастет цветок еще лучше прежнего. Если вы сорвете цветок, то корни немедленно примут это испытание и пошлют еще больший цветок. Они скажут: «Посмотрим, кто победит».
Однажды у меня был садовник, очень редкий человек, большой мастер, который, бывало, выигрывал все состязания в городе. Никто не мог вырастить такие большие цветы, как он, все сорта цветов. И я спросил его: «В чем ваш секрет?» Он сказал: «Вот мой секрет: я подвергаю корни испытаниям». Я сказал: «Что вы имеете в виду?» Он сказал: «Я срываю цветы. Я не позволяю распускаться обыкновенным цветкам. Если дерево может дать сто цветов, я разрешаю только один — девяносто девять я срываю; я обрываю их немедленно, потому что это пустая трата сил. И корни становятся безумнее, безумнее и безумнее, злее и злее. И тогда вырастает величайший цветок — как бы сто цветков воплотились в одном. Наконец, корни победили. Вот мой секрет — я делаю их безумными».
Вы можете обрывать цветок, и он будет появляться снова, обрывать другой, и он будет возобновляться. Но обрежьте корень — и дерево умрет.
Учитель спросил: «Знаете ли вы, почему поразили цель?» Ученик сказал без какого-либо колебания, не ожидая ни единого мгновения: «Нет». Это честность. Ученик — настоящий ученик. Это сам Ли-цзы, человек, о котором мы говорили все эти дни. Он сказал: «Нет». Это честность.
Если я спрошу вас: «Знаете ли вы, кто вы?», только очень, очень честные ответят, нет. Нечестные начинают думать, раздумывать. Такой человек скажет: «Дайте подумать». О чем он собирается думать? Если знает, знает; если не знает, не знает. О чем он собирается думать? Думание означает попытку управиться с ответом, сфабриковать ответ. Если кто-то спросит вас: «Знаете ли вы Бога?», всегда ли вы скажете, нет? Нет, очень трудно найти человека, который скажет, нет. И именно этот человек может стать настоящим учеником, именно этот человек однажды сможет узнать.
Вы не скажете, нет. Кто-то скажет: «Да, Бог есть. Я знаю», а кто-то скажет: «Бога нет. Я знаю», но знают оба. Никто не может сказать «нет».
Этот ученик сказал нет — он настоящий ученик, истинный ученик, подлинный. Ученик должен открыть свое сердце перед Учителем, ученик должен быть обнажен. Он не должен ничего прятать — если вы прячете от Учителя, вы не растете.
Ли-цзы сказал: «Нет». Тогда Учитель сказал: «Еще не достаточно». Хорошо, вы добились прогресса. И ваше нет — хорошее на то указание, но этого еще не достаточно. Вам нужно пойти дальше, вам нужно идти еще дальше.
Он отправился снова практиковаться и после трех лет опять явился с отчетом к Куан-иню.
Что делал он эти три года? Он достиг своей цели, так что же он делал эти три года? Притча ничего не говорит об этом, потому что эта притча для того, чтобы медитировать над ней. Эта притча — одна из тех, что говорит немногое, а многое оставляет несказанным. Поэтому вам нужно медитировать над ней и заполнить пробелы. Вы должны найти, где эти промежутки. В этих промежутках располагается настоящее.
Что делал он три года? Когда вы поразили мишень, что еще можно делать? Теперь он разучивался. Учение было закончено, он поразил цель, обучение было завершено — так что же еще можно делать? Он разучивался, или он обращал свои глаза внутрь.
Посмотрите. Когда лучник берет лук и стрелу в руки, его глаза смотрят, естественно, на цель. Но что делал Ли-цзы три года? Когда он брал лук и стрелу, он смотрел на цель, но глубоко внутри он смотрел в себя. Цель становилась вторичной. Стрела его сознания становилась двухконечной — это то, что Гурджиев называет самовоспоминанием.
Когда вы видите меня, вы видите меня; ваше сознание как стрела с одним наконечником — устремлено на меня. Если вы измените... Это вы можете сделать прямо сейчас, и чтобы понять, нужно так сделать. Вы смотрите на меня, ваши глаза устремлены на меня. Если вы действительно устремлены на меня, вы забудете о себе. Это забывание. Теперь сделайте свое сознание стрелой с двумя наконечниками. Смотрите на меня и в то же время, одновременно, смотрите на себя. Смотрите на то, на что смотрите, и смотрите на смотрящего.
Когда вы слушаете меня, слушайте, но все время осознавайте и слушающего. Должен быть услышан говорящий и, кроме того, должен быть услышан слушающий. Тогда ваше сознание как стрела с двумя наконечниками. Сейчас оно как одностороннее движение: вы смотрите на меня, вы не смотрите на себя. Это род самозабвения. Если вы смотрите на меня и одновременно обретаете способность смотреть на себя, в этот момент происходит самоосознание. Будда называет это самьяк смрити; Кабир называет это сурати; Гурджиев называет это самовспоминанием. Но это одно и то же.
То, что делал Ли-цзы три года в лесу, было тяжелой задачей. Обучение было просто. Он был в мужском начале. Теперь ему надо было приобретать женское начало. Раньше он старался проникнуть в цель извне, теперь он начал двигаться вовнутрь, в утробу своего собственного бытия. Он приобретал женское начало.
Знание — это агрессия; познание — это пассивность.
В Дао говорят о двух типах ума: один называют муи, а другой — уи. Муи означает естественный, расслабленный, уи означает неестественный, напряженный. Когда вы боретесь с жизнью, вы существуете, как уи; когда вы течете вместе с жизнью, вы существуете, как муи. Плавая, вы действуете, как уи; лежа на воде, вы действуете, как муи.
Когда вы находитесь в состоянии всеприятия, это естественный ум, настроенный на целое, настроенный на Дао. Тогда эти птицы, поющие здесь, не нарушают; наоборот, они обогащают. Тогда все позволено. Все двери открыты. Вы не сопротивляетесь, не боретесь, вы просто есть. Это состояние муи.
Сначала Ли-цзы учился и создавал состояние уи; он стал очень, очень агрессивным, экстравертным, направленным вовне. Это была амбиция. Он преуспел; он достиг цели. Тогда Учитель сказал, что это ничто, нужно идти дальше. Что же он делал три года? Он становился муи; он расслаблялся. Он сидел тихо и ощущал состояние всеприятия. И постепенно он брал лук и стрелу и выстреливал в состоянии всеприятия. Он не стрелял в цель — он позволял ей получить выстрел. Это было трудно. Он не стрелял — он ожидал, что это состояние выстрелит само.
Херригель предпринимал попытки с помощью Учителя, но не преуспел. Тогда однажды, доведенный до отчаяния, он сказал: «Я не думаю, что смогу когда-нибудь добиться успеха. Я не могу понять, что вы называете этим муи, это все чепуха. Как может стрела выстрелить сама, если я её не выстреливаю? Если я не натягиваю лук, как все может случиться само собой? Это невозможно».
