Мессия. Том 2 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги онлайн .txt) 📗
Если вы испытываете ночью жажду, у вас будет сон, что вы сидите у прекрасного озера с кристально чистой водой и пьете. Эта греза — не что иное, как защита; в противном случае ваш сон будет нарушен.
В прошлом люди считали такие сновидения помехами для сна. Это неверно. Позднейшие эксперименты со сновидениями и сном говорят совершенно другое — не только другое, но диаметрально противоположное. Они говорят, что сновидения не против сна. Это не помехи, это попытки предохранить сон. Вы чувствуете голод; если сновидение не предохранит вас, вы проснетесь, голод не позволит вам продолжать спать. Но приходит сновидение, будто вас пригласил пообедать к себе король. Теперь вы с легкостью можете спать, вы можете совсем забыть о голоде. Тело будет голодным, но ум утешится сновидением.
«Нет, красота грозна и могущественна», — говорят пылкие.
Для тех, кто полон страсти, красота — это вопрос могущества и боязни. Просто потому, что они сильны, они считают, что красоту можно свести до товара. Все, что вам нужно, — это власть; все, что вам нужно, — это деньги; все, что вам нужно, — это могущество. И могущество всегда право — по крайней мере, для тех, кто ослеплен властью. Для них красота есть то, что вы должны отнимать властью и силой. Она не для созерцания, она для употребления. А среди нас существуют различные представления о власти.
В Индии всего сто лет назад был обычай, особенно на юге: как только кто-то женился, первая ночь была не для мужа, первая ночь была для священника. А человек до того ловок, что ухитряется найти объяснение для всего: это предназначалось священнику, чтобы он мог сделать начало священным. На самом же деле, священник обладал властью.
Только королевская жена не... Странно, что жены бедняков освящались, а жена короля не освящалась. В силу того, что король был могущественней священника, он был исключением. Любой мыслящий мог бы увидеть хитрость. Если верным было, что священник освящал жизнь новой пары, вступая в любовные отношения с девственницей — если этот аргумент был не просто выдумкой, — тогда король не мог быть исключением.
Но это не было правдой, это не было вопросом освящения жизни новой пары; это попросту было вопросом могущества — священник обладал властью. А король — со своим собственным правом... Любую прекрасную женщину королевства вначале должны были предложить королю. Если он не заинтересуется, тогда другое дело; в противном случае она обязательно присоединялась к его обширному гарему.
У Кришны было шестнадцать тысяч жен. Любая прекрасная женщина, откуда бы то ни было, была ли она молодой, девственной, замужней или матерью малых детей, — значения не имело, его солдаты обязательно доставляли ее в его дворец, что было не чем иным как тюремным заключением. А владеть шестнадцатью тысячами женщин так уродливо и бесчеловечно — это низводить женщин до скота!
И тем не менее тот человек был столь могуществен, что священник продолжал восхвалять его прославляющими песнями, заявляя, что он — полная инкарнация Бога. Там были и другие боги — они были частичными инкарнациями: часть Бога спустилась на землю, в них. Но в Кришну Бог сошел во всей полноте. Священники восхваляли не Бога, они восхваляли могущество, власть. Что бы ни делал власть имущий, он прав. Все эти шестнадцать тысяч женщин не были за ним замужем; только одна женщина была его женой, она затерялась в толпе.
Мои медитационные семинары проводились обычно в замечательном месте в Саураштре. Это прекрасная долина, окруженная лесами и горячими водными источниками. Эта долина называлась Тулсишьям. Шьям — это еще одно имя Кришны, поскольку его цвет был ни белым, ни черным, а как раз промежуточным, чуть синеватым.
«Шьям» значит темный, но не черный и не белый — как раз посредине. Такой цвет имеет свою красоту. Ведь белый однообразен, белая окраска не бывает так прекрасна; она не обладает глубиной. И то же с черным — он слишком черен, снова однообразие. Как раз посредине — и кожа кажется просвечивающей, обладает глубиной. Потому-то у всех индуистских богов один и тот же цвет, шьям.
Но я был в недоумении, ведь жену Кришны звали Рукмани, а храм в долине Кришны и одной из его подружек - Тулси. Это странный храм. Во всей Индии... я путешествовал по всей стране, но это странный храм.
В отдалении на холме, за большим деревом, есть маленький храм Рукмани, которая просто наблюдала оттуда, что происходит в долине, — обычный женский ум. Кришна плясал со своей флейтой и подружкой, а замужняя женщина, одинокая, пряталась вдалеке! Вы не увидите из долины храм Рукмани, но из храма Рукмани вам видна долина!
У власти есть собственное определение: это могущество и боязнь. Красота — это вещь, которую нужно отнимать, и вы должны вызывать страх своей властью.
Как раз сегодня я просматривал вырезки из прессы. В одном месте в Северной Индии две дюжины полицейских офицеров вошли в бедную деревню неприкасаемых — беднейших из бедных, шудр, — и изнасиловали женщин тех несчастных, особенно одну молодую девушку. Они волокли ее по дороге, насиловали, и нагнали большого страха на бедных людей своими винтовками. В соседних деревнях услыхали вопли, крик, странный шум, так что собрались люди из других деревень.
Увидя, что появляются другие люди, полицейские офицеры сбежали, и некоторые из них забыли забрать с собой винтовки. Вы не можете с винтовкой заниматься женщиной, вот им и пришлось отложить винтовки в сторону. Добравшись до своего полицейского участка, они решили, что те винтовки могут стать доказательством, и поэтому среди ночи они пришли снова и принялись избивать несчастных людей — чьих женщин, чьих дочерей насиловали, — чтобы вызывать страх, и те не сообщали, не рассказывали об этом. Тридцать семей были до того запуганы, что сбежали из деревни.
Теперь эти тридцать семей блуждают безо всякого крова улицами окрестных городов со своими малыми детьми, старыми матерями, старыми отцами, изнасилованными женщинами, изнасилованными девушками. И вся страна молчит. Никто не осудил этого. И я не думаю, что против тех полицейских офицеров будут предприняты какие-либо действия, потому что этот случай не исключительный!
Так было испокон веков — они насилуют женщин, они сжигают целые деревни, а против них не предпринимаются никакие действия. Напротив, их продвигают, потому что они люди могущественные. Кто позаботится о бедном и слабом? Кто позаботится об угнетенном и подавленном?
Поэтому каждое определение выявит вам кое-что об уме определяющего.
«Нет, красота грозна и могущественна, — говорят пылкие. — Как буря, сотрясает она землю под нами и небо над нами».
То, что вы говорите насчет красоты, — это не о красоте, это о вас. То, что вы говорите насчет Бога, это не о Боге, это о вас и вашей психологии. Так что берегитесь сети — не ловитесь в нее. Проследите, что вы говорите и почему вы говорите это, — и вы обнаружите причины внутри себя. Ваше видение не объективно, ваше видение субъективно.
Говорят усталые и утомленные: «Красота подобна нежному шептанию. Она говорит в нашем духе».
Усталые и утомленные... для них красота всего лишь шепот. Она говорит только в глубине их духа. Они не страстны, они не молоды, они не могучи; их определение изменилось.
Это произошло в великом калькуттском храме божественной матери Кали... уродливейшая вещь, которая до сих пор существует; прежде было много храмов такого типа. Каждый день животных убивали, и поклоняющимся раздавали их кровь и мясо как прасад, как дар Божий. Из-за того, что они жертвовались божественной матери, их кровь и их мясо освящалось и становилось святым.
Один человек все время интересовался каждым праздником, а в Индии праздников, пожалуй, больше, чем где бы то ни было в мире. Когда я был преподавателем в университете, я однажды подсчитал и обнаружил, что семь месяцев из двенадцати — праздники! Из оставшихся пяти месяцев с одним вы можете распрощаться, и остается всего лишь четыре месяца. Там столько богов, и каждому богу нужен праздник. Там столько религий, и каждой религии нужны свои праздники.
