Каббалистическая астрология. Часть 4: Диалектика, или Дома - Подводный Авессалом (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Вторая категория (эгоисты) обрекают себя на очень жесткое существование, поскольку чаще всего подменяют двенадцатый дом одиннадцатым и тем самым не дают себе возможности расслабиться и быть искренними; кроме того, в порядке психологической защиты они постоянно отворачиваются от ситуаций, где нужна их искренность, и потому мир кажется им очень жестким, скрытным и лживым.
Третья категория (альтруисты) стараются натянуть двенадцатый дом на многие другие, пытаясь подменить им даже первый и, особенно, пятый, чем существенно ограничивают свои возможности развития и обретения любви — а не имея ее, что смогут они дать миру?
Четвертая категория (фанатики) пытаются превратить в двенадцатый дом всю алхимическую диаграмму (то есть все дома без исключения), но преуспевают главным образом в том, что включают себе сильный первый, а окружающему миру — низкой октавы восьмой, то есть самовыражаются, круша все без разбора. Впрочем, мир и социум имеют эффективные средства защиты от любого поведения индивида.
Главная трудность проработки дома часто состоит в том, чтобы понять и честно признать необходимость требуемых от человека действий и усилий — сами они после этого часто кажутся человеку естественными и приносят удовлетворение. Что касается двенадцатого дома, то здесь человек выступает не как проводник Божественной любви — он расстается с частью личной энергии, своего рода тонкой материей, обволакивающей и защищающей определенные его структуры. Однако Тот, Кто дал ему эту защиту, знает, когда пришло время ее снимать, и дает человеку соответствующие знаки. Включение двенадцатого дома преисполняет человека сущностно-жертвенным настроением (оно может относиться к любому из его тонких тел) и отчетливым желанием лишиться этой любви, этой защиты, отдав ее тем, кто в ней нуждается — важно лишь осознать это желание и настроение, не подавить и не вытеснить его в подсознание, а найти точные адекватные выражения. Хороший подсказкой в таких случаях служит среда, буквально вопиющая к человеку (гораздо выразительнее, чем при включении у него одиннадцатого дома, когда просьба звучит суше, определеннее и требовательнее): "Мне нужна твоя любовь и пусть она будет выражена несовершенно, это для меня даже лучше, понятнее, доступнее. Пусть это любительство и дилетантство — я возьму абсолютно все, что у тебя есть — лишь бы оно было отдано искренно и чистосердечно". Здесь принципиально важно, что человек отдает то, что ему на самом деле больше не нужно — но с ним все равно бывает больно расставаться, и к тому же пока двенадцатый дом не окончился, эта ненужность порой бывает
Двенадцатый дом в жизни пары покажет ситуации, где от партнеров понадобится в конечном счете достижение максимальной искренности и открытости, но путь к ней может оказаться длинным. Типичная ситуация двенадцатого дома — необходимость доигрывать уже исчерпавшую себя роль, которая, однако, почему-то так или иначе возникает. Казалось бы, пластинка заиграна донельзя, мужу объяснено не сто и не двести раз, что мужчина должен зарабатывать деньги, и сначала это действовало, а потом перестало — но жить-то как-то надо, и жена снова и снова, употребляя все те опостылевшие обоим слова, ругается, получая в ответ хорошо ей известные реплики супруга. Чего не хватает в этой ситуации для адекватной ее проработки? Искренности супругов, желания до конца разобраться в своих отношениях и понять, например, следующее: осталась ли у них еще любовь друг к другу, ради которой имеет смысл вести общее хозяйство? Или, говоря на оккультном языке, нужна ли еще их парному эгрегору отчетливая структура ежедневных каузальных взаимодействий для реализации своей программы? Однако понять это партнеры могут, лишь отыграв, пусть неуклюже, но до самого конца, давно назначенные друг другу роли в общем каузальном потоке; и лишь полностью их исчерпав, они смогут что-то понять о внутренней структуре своих взаимоотношений и наладить жизнь по-другому.
В жизни семьи двенадцатый дом чрезвычайно важен, и непрофессионально, но искренне и с любовью играемые роли составляют в каком-то смысле основное содержание семейной жизни как таковой. В отличие от работы, чье основное содержание составляет одиннадцатый дом (исключением, хотя и важным, является прямое общение родителей с детьми, когда первые учат последних профессионально, то есть у родителя включен одиннадцатый дом, у ребенка — шестой). Родители делают вид, что сердятся на младших или угрожают старшим детям, старшие, беря на себя родительские функции, управляют младшими, которые, в свою очередь, радостно взвизгивают от шлепков, резвятся под пятым домом. В семье очень отчетливо видна пародийная ипостась двенадцатого дома, когда серьезные, ответственные и даже жутко-трагедийные роли и функции одиннадцатого дома, исчерпывая свой первоначальный вишудховский потенциал, доигрываются на энергии анахаты и в конце окончательно профанируются: бандит превращается в злого дядю, угрожая которым, ребенка заставляют идти домой; конфликт с непослушным подчиненным находит свое продолжение в стычке с женой, не подогревшей вовремя обед, и завершение в подзатыльнике непослушному пятилетнему сыну, отказывающемуся вовремя отправляться спать; наконец, извечная и мучительная борьба добра и зла интерпретируется на экране телевизора как сражение веселого мультипликационного волка с ловким и ехидным зайцем — но взрослые темы и сюжеты находят здесь свое завершение и структура личного участия в них данного человека проясняется.
Говоря о ситуациях двенадцатого дома в жизни государства, следует помнить об известной противопоставленности его одиннадцатому. Ключевые слова одиннадцатого дома — долг, обязательства, исполнение, двенадцатого — любовь, добровольная жертва. Двенадцатый дом как бы доделывает недоделанное одиннадцатым, питаясь крохами с его стола — но значит он нисколько не меньше. Если под одиннадцатым домом идут основные государственные программы, скажем, исполнение бюджета по производящим материальные блага и услуги отраслям, то по двенадцатому идут благотворительные программы, финансирование культуры и некоторые другие незначительные по величине, но важные для народа статьи государственных расходов.
Здесь автор хочет сделать одно замечание филологического порядка — о двух значениях слова "должно". Должно ли государство заботиться о своей обороноспособности? Конечно, должно. А должно ли оно обеспечивать прирост населения и беспокоиться о культуре своего народа? Тоже должно. Но читатель, вероятно, заметил, какая громадная разница заключена между двумя последними "должно", ибо первое из них, императивное, символизирует одиннадцатый дом, а второе, по мягче, — двенадцатый. На уровне министерского сознания эта разница выражается в том, что расходы на оборону выделяются в бюджете прямо (то есть столько-то миллиардов), а расходы на культуру — нередко косвенно, например, путем снижения налогов с тех частных предприятий, которые занимаются благотворительностью, финансируя культуру, детские дома и т. п. Интересно было бы взглянуть на реакцию парламента, когда президент страны предложит подобным образом субсидировать армию.
Двенадцатый дом для народа и пятый дом для государственного аппарата — это ситуация призыва в армию в военное время, повышения налогов, снижение уровня социальной защиты населения, когда не только доподлинно выясняется, что не хлебом единым жив человек, но и уточняется, каким именно словом Божьим он склонен этот недостающий хлеб заменять.
Двенадцатый дом в жизни фирмы представлен, например, ситуацией аврала, когда возникает острая необходимость в экстренных усилиях т сотрудники добровольно исполняют свои функции после окончания рабочего дня, в выходные и т. п. — словом. выкладываются, и в результате иногда приходит новое понимание своего места в фирме и ее внутренней природы, то есть обычно скрытых черт ее эгрегора. Но это, так сказать, двенадцатый дом в жизни сотрудников; в жизни фирмы как целого двенадцатый дом может означать сильный кризис и приближение к банкротству, арест счетов и прочие неприятности, почти лишающие ее возможностей нормального функционирования и оставляющие ее в пародийной роли по отношению к своим сотрудникам и внешнему миру: платить деньги первым и снабжать товарами второй она в состоянии лишь символически. В это время, если фирма честна сама с собой, для нее могут открыться важные и доселе скрытые фундаментальные структуры и законы, управляющие ее существованием и развитием: это своего рода момент истины, но ее тоже нужно увидеть.
