Разоблаченная Изида. Том I - Блаватская Елена Петровна (бесплатные версии книг txt) 📗
В том же самом труде автор говорит:
«Ни один лист не шелохнется, ни одно насекомое не проползет, ни одна рябь не появится без того, чтобы не быть запечатленными тысячами верных писцов на безошибочных и неизгладимых скрижалях. Точно так же все это относится ко всем прошлым временам. От зари первого рассвета над нашей только что родившейся планетой, когда вокруг нее висели занавеси пара, и до настоящего мгновения природа занималась фотографированием всего. Какова ее картинная галерея!»
Нам кажется верхом невозможного, что сцены, разыгравшиеся в древних Фивах или в каком-нибудь доисторическом храме, могли быть сфотографированы всего только на субстанции некоторых атомов. Изображения событий вчеканены в тот всенасыщающий универсальный навсегда сохраняющий посредник, которого философы называют «Мировой душой», а Дентон – «Душой вещей». Путем прикладывания фрагмента какой-либо субстанции к своему лбу психометр приобщает, ставит в соприкосновение свое внутреннее «Я» со внутренним «Я» предмета, который он держит. Теперь признано, что универсальный эфир насыщает все в природе, даже самое плотное. Также начинают признавать, что это сохраняет изображения всего, что он пронизывает. Когда психометр исследует свой образчик, он приходит в соприкосновение с током астрального света, соприкасающимся с этим образчиком, который удерживает картины всех событий, связанных с его историей. Эти картины, по словам Дентона, с быстротою света проносятся перед взором психометра сцена за сценой, и только величайшим напряжением воли психометру удается удержать одну из них так долго, чтобы успеть описать.
Психометр есть ясновидящий, т. е. он видит внутренним зрением. Если его сила воли недостаточно сильна, если он не тренировался тщательно по этому именно виду ясновидения, если у него нет глубокого знания своих способностей этого зрения, – то его восприятия о местностях, лицах и событиях неизбежно будут очень спутанные. Но в случаях месмеризации, при которых раскрывается способность ясновидения, месмеризатор, чья воля держит месмеризуемого под своей властью, – может заставить последнего сконцентрировать свое внимание достаточно долго на данной картине, чтобы рассмотреть ее в мельчайших деталях. Кроме того, под руководством опытного месмеризатора ясновидящий превзойдет натурального психометра в том, что он увидит события будущего более отчетливо и более ясно, чем последний. А тем, кто попытаются нам возразить на том основании, что как же можно увидеть то, «чего еще нет», – мы зададим вопрос: почему нужно считать более невозможным увидеть то, что будет, чем оглянуться назад и увидеть то, что прошло и чего больше нет? По учению каббалистов, будущее существует в астральном свете в виде зародыша так же, как настоящее существовало в зародыше в прошлом. В то время как человек свободен в выборе, образ его действия и неизбежность процесса известны заранее; они предопределены не основываясь на фатализме или судьбе, но, просто, по принципу вселенской неизменной гармонии; это то же самое, как заранее известно, что когда извлекается из инструмента музыкальная нота – ее вибрации не изменятся и не могут превратиться в другую ноту. Кроме того, у вечности не может быть ни прошлого, ни будущего, но только настоящее, так же, как беспредельное пространство, в его строго буквальном смысле, не может иметь ни далеких, ни близких мест. Наши концепции, ограниченные узкой ареной нашего опыта, пытаются приспособиться если и не к концу, то, по крайней мере, к какому-то началу времени и пространства, но ни того, ни другого в действительности не существует, ибо в таком случае время не было бы вечным, и пространство – беспредельным Прошлое существует не более, чем будущее, как мы уже сказали; выживают только наши воспоминания; а наши воспоминания суть только быстро мелькнувшие картины, которые мы схватываем в отражениях этого прошлого, отразившихся в токах астрального света; мы их схватываем так же, как психометр схватывает их в астральных эманациях предмета, который он держит.
Профессор Е. Хичкок, говоря о влиянии света на тела и об образовании картин на них светом, сказал:
«Кажется, что это фотографическое влияние присуще всей природе; также мы не в состоянии сказать, где оно прекращается. Мы не знаем, но оно может отпечатать на окружающем нас мире наши черты, меняющиеся под воздействием различных страстей, и таким образом может наполнить природу дагерротипами всех наших деяний; может быть, что существуют также реактивы, посредством которых природа, более искусная, чем какой-либо фотограф может проявить и зафиксировать эти портреты настолько, что более обостренные чувства, нежели наши, в состоянии увидеть их наподобие больших полотен, развернутых над материальной вселенной. Возможно, также, что они никогда не блекнут, не исчезают с этих полотен, а становятся экспонатами великой картинной галереи вечности» [184].
Это «возможно» профессора Хичкока, благодаря демонстрации результатов психометрии, превратилось в победную достоверность. Те, кто понимают эти психологические способности ясновидения, исключат идею профессора Хичкока, что более обостренные чувства, чем наши обычные, нужны, чтобы увидеть эти картины на его предполагаемых космических полотнах, и будут утверждать, что он должен был отнести свои ограничения только ко внешним телесным чувствам. Человеческий дух, будучи частью Божественного, бессмертного Духа, не различает ни прошлого, ни будущего, но все видит, как настоящее время. Эти дагерротипы, о которых говорилось в вышеприведенной цитате, запечатлены на астральном свете, где, как мы уже перед этим говорили и – по герметическому учению, первая часть которого уже усвоена и продемонстрирована наукой, – содержат в себе отпечатки-записи всего, что было, есть и когда-либо будет.
В последнее время некоторые из наших ученых обратили особое внимание на предмет, до сих пор клеймившийся клеймом «суеверие». Они начали размышлять о гипотетических и невидимых мирах. Авторы «Невидимой вселенной» первыми осмелились пойти по этому пути, и уже у них нашелся последователь профессор Фиске, чьи спекуляции изложены в «Незримом мире». По-видимому, эти ученые прощупывают непрочную и ненадежную почву материализма и, чувствуя, что она колеблется под их ногами, подготавливаются к более или менее непочетному сложению оружия в случае поражения. Джевонс подкрепляет Бэбиджа, и оба твердо верят, что каждая мысль, смещая частицы мозга и приводя их в движение, рассеивает их по вселенной, и думают, что «каждая частица существующей материи должна быть реестром всего, что произошло» [185, т. ii, с. 455]. С другой стороны, доктор Томас Янг в своих лекциях по натуральной философии весьма положительно приглашает нас «свободно размышлять о возможности существования самостоятельных миров; некоторые из них существуют в различных местах, иные проникают один в другого, невидимые и неизвестные, в том же самом пространстве, и еще другие, для которых пространство, может быть, не является необходимым условием существования».
Если ученые, придерживаясь строго научной точки зрения, например, возможности переноса энергии в незримую вселенную и принципа преемственности, – пускаются в такие рассуждения, почему же тогда оккультистов и спиритуалистов лишать той же привилегии? Отпечатки нервных центров на полированном металле зарегистрированы и, по научным данным, могут сохраняться неограниченное время. И профессор Дрейпер иллюстрирует этот факт весьма поэтически.
«Тень», – говорит он, – «никогда не падает на стену без того, чтобы не оставить на ней неизгладимого следа – следа, который может быть сделан видимым путем применения надлежащих процессов… Портреты наших друзей, пейзажи могут быть скрытыми от глаза на чувствительной поверхности, но они готовы проявиться, как только к ним будет применен соответствующий проявитель. Призрак сокрыт на поверхности серебра или стекла до тех пор, пока мы своей некроманией не заставим появиться в видимом мире. На стенах наших наиболее уединенных комнат, где, по-нашему мнению, исключена возможность вторжения наблюдающего взора, и где наше уединение никогда не может быть профанировано, – там существует следы всех наших деяний, тени всего, что нами совершено» [48, стр. 132, 133].
