Просветленные не боятся темноты (СИ) - Гор Олег (е книги .txt) 📗
- Чтооо?! - я ощутил, что покрываюсь инеем изнутри. - Давай еще раз.
Я слушал и ощущал дежа вю - подобное имело шансы произойти в России в девяностых, когда братва разного рода показывала власть над мелким бизнесом, громила киоски и магазины.
Но никак не в спокойном Таиланде!
Тайцы или заезжие камбоджийцы могут ограбить пьяного в стельку фаранга, тюкнув его по затылку в темном переулке, но чтобы кто-то из них отважился на такое... Нет, этого не могло быть!
- Проклятье, - выдавил я, опуская руку с телефоном, и только тут вспомнил про брата Пона. - Я должен ехать... разбираться... Почему они это сделали со мной? Почему?
Понимал, что готов начать жаловаться, что горло перехватывает от гнева и бессилия, но ничего в этот момент сделать с собой не мог - слишком неожиданно все произошло и чересчур сильными оказались эмоции.
- Никто ни с кем ничего не делает, - сказал брат Пон. - Просто не в состоянии. Другие существа не имеют возможности проникнуть в твой кокон восприятия и произвести там какие-либо изменения.
Я слышал его хорошо, разбирал каждое слово, но вот смысла обнаружить в них не мог, как ни старался.
- Только ты сам, твои прежние деяния и нынешнее состояние сознания определяют события, с тобой происходящие, - монах наверняка видел, что со мной творится, и тем не менее продолжал говорить. - Обвинять в случившемся других все равно, что сетовать на деревья за то, что они, качаясь, создают ветер.
- Да... да... - отстраненно пробормотал я, поднимаясь. - Мне нужно ехать... Немедленно... Вы со мной?
- Нет, - брат Пон тоже вскочил. - Ты найдешь меня на пляже.
Я посмотрел на него удивленно:
- На каком пляже?
- А за "Паттайя Парком", - сообщил монах.
В другой момент я бы поинтересовался, что он там забыл, но сейчас мне было не до этого. Я лишь тупо кивнул, подхватил рюкзак и, приглаживая растрепавшиеся волосы, заторопился к двери.
Запарковался я рядом с "Севен-елевеном", что у выезда на пляж, и некоторое время сидел, вцепившись в руль.
Меня душила самая настоящая ярость.
Заехав в магазин, я обнаружил там полный разгром - стеллажи поломаны, кадки с пальмами опрокинуты, окна превратились в груды осколков, счастье еще, что до подсобки, где хранилась большая часть товара, налетчики не добрались, но и так я влетел не на одну тысячу долларов.
Торговали мы пряностями, эксклюзивными, отличного качества, со всей Юго-Восточной Азии, от известной всем гвоздики из Индонезии до куда менее распиаренных галангала из Малайзии и свечного ореха с Филиппин.
Полиция явилась, допросила Виктора и всхлипывающую Нок, которую мы держали для красоты и экзотики и еще потому, что если хочешь, чтобы все было хорошо, лучше иметь в стаффе кого-то из местных.
Но по равнодушным физиономиям стражей порядка, по их тону я понимал, что суетиться и искать нападавших они не будут - ну погромили слегка фаранга, ничего, у фаранга денег много, он все восстановит и будет дальше работать, а переживать и дергаться не нужно.
Май пен рай, как говорится.
И что, я зря оформлял рабочую визу, отдаю кучу бабла в виде налогов, что идет в том числе и на содержание полиции?
Судя по описанию Виктора, на магазин напали двое крепких тайцев или камбоджийцев за тридцать - руки в перчатках, предплечья в татуировках, на головах банданы. Ничего не сказали, просто вошли, когда не было покупателей, и начали махать бейсбольными битами.
Пять минут, и нет никого... ищи ветра в поле.
Деньги у меня, к счастью, имеются, поэтому к вечеру нам вставят окна, чтобы помещение можно было хотя бы запереть на ночь, ну а через пару-тройку дней магазин заработает как обычно...
Но откуда взялся этот "привет из девяностых"? Кому я перешел дорогу?
Не переставая размышлять об этом, я вылез из машины и заковылял в сторону моря. Под сандалиями заскрипел песок, ушей коснулось мягкое шуршание набегающих на сушу волн.
Миновав небольшой участок дикого пляжа, я двинулся параллельно забору "Паттайя Парка".
Берег, как обычно в высокий сезон, заполняли тела разной степени подкопченности. Бродили торговцы в широкополых шляпах и намотанных на физиономии шарфах, предлагали всякий мусор вроде ожерелий из ракушек, картин с видами Таиланда, непонятно из чего сделанных мазей и кремов.
Тут же, в тени под деревьями около дорожки тайки делали клиентам туристический вариант массажа.
Солнце палило, вопили плескавшиеся в волнах дети.
Я медленно шел вдоль берега, пытаясь высмотреть в людском месиве брата Пона... как вообще его можно тут найти, неужели он не мог более точно определить место встречи или обзавестись сотовым, раз уж выбрался в цивилизацию?
И естественно, едва не прошел мимо.
Монах расположился за прилавком передвижной закусочной-макашницы, вид у него был крайне деловой: он как раз наваливал еды в пластиковую тарелку для высоченного и на удивление бледного фаранга.
- А вот, и ты, - сказал брат Пон, когда фаранг получил сдачу и отошел. - Как дела?
- Да чего вы спрашиваете, если все знаете?! - рявкнул я. - Плохо! Отвратительно!! Наверняка сами все и устроили! Не знаю как, но с вас станется! Чтобы мне все испортить! Проклятье!!
Я понимал, что ору, что на меня оглядываются, но глаза затягивала багровая пелена ярости, и мне было все равно.
- Вижу, что отвратительно, - брат Пон засмеялся, и мне стало стыдно.
Ярость и гнев не ушли совсем, но ослабили хватку.
- Надо тебя успокоить, - продолжил монах, извлекая из-за прилавка большой нож. - Иди, помогай... Будешь мне резать фрукты для шейков, а то времени на это нет, народу очень много...
- А почему вы вообще тут торгуете? - спросил я, берясь за скользкую деревянную рукоятку.
- Да вот встретил друга, и предложил, что сегодня я за него поработаю, - брат Пон лучезарно улыбнулся подошедшей к нам толстой русской даме. - Давай, берись за дело...
Я обогнул макашницу, и обнаружил на откидном столике большой таз с фруктами - маленькие тайские арбузы, дыни, ананасы и бананы, манго и напоминавшие оранжевые кабачки папайю.
Рюкзак сбросил и сунул себе под ноги.
Ладно, уж если брат Пон попросил, то можно ему и помочь, забыть про кипящее внутри раздражение, и про то, что фаранг, работающий при макашнице - вообще дело неслыханное и невиданное. Если кто из знакомых пройдет мимо, то увидев меня за таким делом, еще и в обморок от удивления свалится.
Начав чистить ананас, я чуть не отрубил себе палец.
- Черт! - выругался я на родном языке, глядя на длинный кровоточащий порез.
Русская дама открыла рот и уставилась на меня круглыми, точно блюдца глазами.
Но брат Пон отвлек ее, начав предлагать соусы, а я сунул пострадавший палец в рот и сделал вид, что все хорошо. Боль улеглась, я закончил с ананасом и принялся срезать кожицу с манго, действуя на этот раз намного аккуратнее.
- Никто не в силах ничего сделать с тобой, даже я, - сказал монах, когда дама отошла. - Твое сознание-сокровищница проращивает "семена" прежних деяний, создавая определенные рисунки на стенках того тоннеля восприятия, в котором ты находишься. Отыщи здесь место для вмешательства других людей?
- То, что я его не вижу, не значит, что его нет, - буркнул я. - Вы же можете! Вспомните, как вы успокаивали меня одним прикосновением!
- На самом деле ты сам себя успокаивал, я лишь помогал, - брат Пон покидал кусочки ананаса в блендер, добавил туда же кубиков льда и плеснул воды, после чего прибор зажужжал, лишив нас возможности разговаривать.
Я продолжал резать манго, и с каждым движением мне становилось легче.
Простая работа, легко решаемые, возникающие одна за другой задачи - разобраться с одним фруктом, взяться за следующий, покидать шкурки от банана в мусорный пакет, улыбнуться ждущему шейка ребенку, нацепить на пластиковый стакан крышку, достать новую упаковку трубочек.
