Тайна Воланда - Бузиновский Сергей Борисович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
В последнем издании «Красных самолетов» есть эпизод с неким гипнотизером и телепатом. Он предложил проверить наличие таких способностей у зрителей. Здесь появились слова, которых не было в первых изданиях: «…оказывается, по части телепатии пятнадцатилетний Роберто может поспорить с самим маэстро».
«Типичный прогрессор!» — полушутя-полусерьезно уверял нас один таганрогский знакомый Бартини, большой почитатель Стругацких. В доказательство он привел немало случаев, когда барон отвечал на вопрос раньше, чем его успевали задать. Знали за ним и другую странность: Бартини почему-то не чувствовал жажду и голод, и коробка с вафельным тортом стояла на рабочем столе, — как напоминание. Однажды конструктор упал в обморок прямо у чертежной доски — забыл вовремя попить! То же самое произошло в минавиапромовской столовой , когда Роберта Людвиговича заставили пригубить водку. Об этом вспомнили два человека, — они утверждали, что Бартини был абсолютным трезвенником.
— Чепуха! — убежденно сказал С., старый приятель Бартини. — Ел и пил он как все. Женщин любил. А вот то, что без чувств его находили — факт. Талантливейший визионер был, по-нынешнему — контактер: без страховки «улетал» на несколько часов! Смотреть страшно было: бледный, под глазами темные круги, — как после глубокого запоя. В шараге его таким и запомнили — сидит часами, глаза закрыты, в лице ни кровинки. А потом выдавал сумасшедшие проекты… Был такой случай: в конце сорокового года, когда Ту-2 еще не летал, Бартини предсказал, что максимальная скорость будет почти на сто километров меньше ожидаемой. Сперва прогноз не подтвердился: опытный экземпляр достиг расчетной скорости. Туполев, конечно, посмеивался… И что вы думаете?! Серийные машины — с усиленным, по требованию ВВС, вооружением и с другими моторами — развивали скорость, предсказанную Робертом Людвиговичем! Ну откуда он мог знать, что «движок» АМ-37 снимут с производства? Таких случаев было немало — достаточно, чтобы понять: это не расчет, не интуиция. Как, извините, рассчитать — в каком гастрономе хороший коньяк дают? А ведь ни разу не ошибся! Удивительный был человек, — какой-то… неземной, что ли? Не помню, чтобы он на кого-нибудь голос повысил. Совершенно одинаково держался, разговаривая с министром и с чертежником. В кабинете Бартини царил полнейший беспорядок: бумаги лежали везде — на столе, на полу, на подоконнике — в несколько слоев… Но в этом хаосе была какая-то система: он никогда ничего не искал, брал нужный чертеж из кучи не глядя.
8. «В МОЕМ СОЗНАНИИ СОВЕРШАЕТСЯ ТАИНСТВО…»
«Не понятое вами остерегайтесь называть несуществующим», — говорил Бартини. В одной из работ он пишет: «Есть Мир, необозримо разнообразный во времени и пространстве, и есть Я, исчезающе малая частица этого Мира. Появившись на мгновение на вечной арене бытия, она старается понять, что есть Мир и что есть сознание, включающее в себя всю Вселенную и само навсегда в нее включенное. Начало вещей уходит в беспредельную даль исчезнувших времен, их будущее — вечное чередование в загадочном калейдоскопе судьбы. Их прошлое уже исчезло, оно ушло. Куда? Никто этого не знает. Их будущее еще не наступило, его сейчас также нет. А настоящее? Это вечно исчезающий рубеж между бесконечным уже не существующим прошлым и бесконечным еще не существующим будущим. Мертвая материя ожила и мыслит. В моем сознании совершается таинство: материя изумленно рассматривает самое себя в моем лице. В этом акте самопознания невозможно проследить границу между объектом и субъектом ни во времени, ни в пространстве. Мне думается, что поэтому невозможно дать раздельное понимание сущности вещей и сущности их познания».
Если нет будущего и прошлого, что же остается? Нечто, не имеющее длительности и соединяющее одно небытие с другим. Стало быть, мир вообще не существует? Единственный способ избежать этого абсурда — признать другой: все времена существуют одновременно. «Прошлое, настоящее и будущее — одно и то же, — говорил Бартини. — В этом смысле время похоже на дорогу: она не исчезает после того, как мы прошли по ней и не возникает сию секунду, открываясь за поворотом». Так считал и Мишель Нострадамус: возможность предсказаний он объяснял «самим фактом абсолютной вечности, включающей в себя все времена».
(«Он заранее знал, что Берлиоз попадет под трамвай!» — сказал Иван Бездомный, оказавшись в сумасшедшем доме. И это ему тоже было предсказано).
В пятидесятые годы Бартини начал писать автобиографическую киноповесть «Цепь». В прологе — далекое будущее, но само действие начинается в позднем неолите, с таинственного рождения великана Ра-Мега, зачатого в момент взрыва Сверхновой. И.Чутко пересказывает этот сюжет в «Красных самолетах»: «Счастливыми для него оказались самые первоначальные обстоятельства: его родители в брачную ночь подверглись действию космического излучения, вызвавшего когда-то переход неживой материи в живую. Почему бы не не предположить, что те же силы внешней природы могут перевести живую материю на некую более высокую ступень? Если, конечно, не считать, что человек и без того уже сейчас — венец творения…».
Космическая сила, однажды сотворившая живое из неживого, перевела отдельно взятого счастливца на сутпеньку выше и сохранила новые свойства у его потомков. Что может быть прекраснее? Почему же в самых светлых эпизодах «Цепи» царит пронзительная печаль? Повествование обрывается в начале XX века. Но автобиографического героя — последнее звено цепи его воплощений — зовут не Роберто, а Ромео. Ро, — как называли мальчика домашние… «Его привела сюда рука, которая правит судьбами смертных», — пишет Бартини.
Мы предположили, что «красный барон» родился в России. Здесь никогда не было князей Скарна, — но в генеалогических книгах Европы их тоже не оказалось. Кому же принадлежал заброшенный парк, в котором заблудился маленький Роберто? Чтобы убедиться в том, что И.Чутко не ошибся, записывая за Бартини, достаточно прочитать фамилию «Скарпа» наоборот: Апракс. Не намекает ли барон на верхневолжское имение графов Апраксиных, оказавшееся на дне Иваньковского водохранилища? Возможно, земли Апраксиных соседствовали с поместьем его настоящих родителей. «Российский след» мы обнаружили и в «Цепи»: в последней главе Ромео отправляют учиться в Пажеский корпус. Единственное заведение с таким названием находилось в Санкт-Петербурге, на Садовой улице, в бывшем дворце графа Воронцова.
9."МЫ ВСЕ ОБЯЗАНЫ ЕМУ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ МНОГИМ"
Проследив до истока любое великое событие, мы непременно обнаружим какой-нибудь пустяк — случайную обмолвку, пометку на полях книги, забытую лабораторную чашку… Время — тот самый рычаг, которым можно перевернуть мир. Даже легкое дуновение ветерка способно породить лавину следствий и повлиять на историю. А если это делать целенаправленно? «Мы имеем множество фактов, собранных достойными доверия людьми, — писал К.Циолковский. — Факты эти доказывают присутствие каких-то разумных существ, вмешивающихся в нашу жизнь». Классическое руководство по выявлению прогрессорской деятельности дали братья Стругацкие. Они полагали, что такие действия «…не могут не сопровождаться событиями, доступными внимательному наблюдателю. Можно ожидать, например, возникновения массовых фобий, новых учений мессианского толка, появления людей с необычными способностями, необъяснимых исчезновений людей, внезапного, как бы по волшебству, появления у людей новых талантов».
В начале XX века нечто подобное происходило в действительности: в трущобах и дворцах вертелись столики, деревенские колдуны наставляли монархов, мистические шабаши сотрясали астрал. Ждали Мессию, который подарит человечеству самоновейшую религию. А за три года до первой мировой войны лидеры Теософского общества Чарльз Ледбиттер и Анни Безант объявили, что Иисус и Майтрейя — разные имена одного Учителя, и Он уже воплотился в индийском мальчике Кришнамурти. Затем последовал откат. Проникновение человека в запредельные области было решительно пресечено. Одновременно проводилась усиленная пропаганда новых технических идей: Менделеев увидел во сне свою таблицу, Сикорскому снились огромные аэропланы, глухой «основоположник космонавтики», очнувшись среди ночи, набрасывал схемы реактивных аппаратов. Это подкреплялось массовым показом «наглядных пособий».
