Прощаю себе. В 2 тт. Том 1 - Лууле Виилма (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
Пример из жизни.
Пришла на прием женщина – свихнувшаяся от страхов душевнобольная, которая не скрывала неустроенности своей жизни и психических диагнозов. Чем больше я рассказывала ей о ее проблемах, унаследованных от родителей и которые она по собственному желанию явилась разрешить, тем более прояснялось ее сознание, и к концу приема она уже мыслила разумнее, чем любой другой человек с так называемым нормальным мышлением. Ее внутренняя сердечность дышала теплом и желанием понять, но из-за своих страхов она напоминала загнанного лесного зверя. Она онемела от счастья, когда поняла душевные муки своей непутевой, безнравственной матери, которые заставляли ее бросать детей. Страдания ребенка, покинутого матерью, не ожесточили ее, поскольку она надеялась когда-нибудь выяснить, что мать вовсе не плоха. Унаследованный от матери страх меня не любят превратил ее в душевнобольную, однако не привел к ненависти.
Ей очень хотелось знать, почему мать была такой, ведь и этому должна была быть причина. Причина оказалась в бабушке, которая своим властолюбием изничтожила своего мужа. Отец был для ребенка дорог, но своим внешним видом и поведением вызывал у ребенка неприязнь. Ребенок боялся как матери, так и отца, и ушел из дому бродить по свету в поисках любви. Собственный страх и неумение любить притягивали подобных же мужчин. В любовной страсти они зачинали детей, которых затем бросали. Позже чувство вины перед детьми возросло у матери настолько, что она предпочитала общество незнакомых людей, которые ее не знали и не указывали на нее пальцем.
Женщина слушала мой рассказ с пониманием. Потихоньку глаза ее приобрели блеск, беспокойство прошло. Никаких оханий и причитаний не последовало – она размышляла. Затем она рассказала, что и она оставляла детей на воспитание другим и что дочь ей этого ни за что не простит. Эта женщина призналась в сходстве со своей матерью, но со вздохом добавила, что ее дочь своего сходства с матерью не признает и матери не простит. «Вы просите у нее прощения за свои ошибки как в мыслях, так и в делах. Вы же понимаете, как поколение за поколением вы увеличивали ошибки. Вы– центральная фигура трех поколений, которая должна исправить ошибку», – наставляла я. «Я уже поняла это. Сын, который к Вам приходил, дал мне послушать кассету, на которой Вы так же доходчиво объясняете судьбу его родителей и прародителей. Я точно такая же, только еще хуже. Вы не хотели сделать больно моему сыну и не рассказали всего. Сын мне простил, я это чувствую. Но дочь не простит». Она не винила дочь, была готова исправлять свои ошибки, хотя это и очень тяжкий труд.
До нее на приеме побывала ее дочь со своим ребенком. Она оказалась очень заносчивой молодой особой, готовой вскочить и выбежать вон, лишь бы не слышать то, что может ей не понравиться. Что, любить такую мать и простить ей? Никогда! Она еще подумает, что все в жизни делала правильно. Я ни за что не выбрала бы себе такую мать, это просто невозможно. Она не могла понять, что означают слова: мы должны уяснить все на этом свете либо по-глупому – набивая себе синяки и шишки, либо по-умному – учась на чужих ошибках. Все это ее личная проблема, понять которую должна только она сама.
Грустно видеть молодую женщину, которая ничего не хочет в себе менять, если ничего за это не получит. С бухты-барахты начать думать по-новому безумно трудно. Когда я сказала, что ее снедает стяжательский инстинкт, она резко запротестовала. Ведь она, напротив, осталась без мужа. Воспитатели этой особы взрастили в ней прямо противоположное мировоззрение, согласно которому не миловали ни одного виновного, и эту позицию было невозможно изменить. Она считала себя действительно исключительным человеком, поскольку заявила, что отца любит превыше всего, и тем самым уход мужа не был вызван ее неспособностью любить мужчину. Она была неспособна понять, что ее любовь к отцу была скорее вызовом матери, которая бросила ребенка. То была собственническая любовь – люблю тебя потому, что ты любишь меня. Так обманывают себя и других. Этим видимая сторона жизни выдается за единственно верную.Эта молодая женщина была словно мученица. Красивые, благородные цели, разумное понимание собственных ошибок, желание уберечь другого человека, однако поза мученицы – мне сделали больно, и этого я простить не могу – сулит ей новые страдания, поскольку представление ее закостенело. По молодости лет она еще не познала больших кризисов. А того, что в одной из предыдущих жизней она сама бросила своих детей, она не помнит.
Это пример о неуравновешенности духа, души и тела, доведшей до болезни. 55-летней женщине прооперировали левый бедренный сустав и затем заменили его искусственным, но ходить она не может. Перенесла пять операций, а результат тот же: нога не держит. Искусственный сустав отламывается от кости, и больную охватывает отчаяние при мысли, что ее случай – пример врачебного брака. Сами же врачи своими неуместными шутками лишь усугубили этот страх. Испуганный человек шуток не понимает.
Дух женщины = отец, словно деятельный неугомонный старик, который очень нуждается в радости и понимании, но которого очень строгая и требовательная душа = мать никак не понимает. Работать нужно, а не веселиться! Поэтому дух сходит со своего пути.
Душа продолжает идти, стиснув зубы, запрещая себе радости жизни и в то же время говоря себе, что у нее есть все, что надо.
Тело идет с тяжестью на сердце, левая нога (отцовская половина тела) словно оторвана и отделена от туловища (нога символизирует поступательное
движение в жизни). Оно знает, насколько тяжело душе, поскольку дух ушел далеко. У тела появляется чувство вины от того, что душа не принимает от него помощи. (Мать и помыслить не может, что духовная опора ребенка была бы для нее всесторонней поддержкой. Что может смыслить ребенок в делах взрослых — такое бытует мнение.) Телу очень хочется идти вместе с духом. Ведь человеческий дух идет и должен идти впереди.
Дух и душа матери этой женщины = дедушка и бабушка по материнской линии, были следующие: дух, мягкий по натуре, был созерцателем, пытающимся осмыслить мир: он ушел бы очень далеко, однако стал все больше уставать от понуканий души. Душа хотела многого и чтобы все получалось быстро, как ею было задумано. Она немилосердно всех подгоняла во имя доброй цели, чтобы преуспеть материально. Чем дальше, тем злее она становилась, а дух все более уставал. Тело видело, что из идущих энергичнее всех душа, она нравилась ему больше, чем медлительный и задумчивый дух. Возникло представление, что все, кто не работает до самозабвения, живут неправильной жизнью. Сплетение противоречивых стрессов внесло в тело напряженность.
Дух отца женщины = дедушка по отцовской линии, был жизнерадостным, неугомонным странником. Устав, он обращался к душе = к своей жене и всякий раз приятно удивлял жену – ведь любящая душа всегда хочет поддержать дух любовью. Это была очень позитивная, радостная, всегда поддерживающая друг друга пара, чье тело, радостно шагая по своей дороге, знало, что все же время от времени нуждается в большом импульсе радости. Оно боялось печали.
Рассудите теперь логически!
Мать женщины была человеком, видевшим смысл жизни исключительно в работе, все остальное считалось плохим. Отец женщины был жизнерадостным, но боялся сердитых людей. Встретились две крайности. По характеру своих стрессов они притягивали друг друга к себе, но своего жизненного урока не усвоили – научиться уравновешивать друг друга, понимать друг друга. Следствием явилась болезнь их ребенка. Будь эта женщина злая, разочарованная в жизни, всех обвиняющая, то подобная болезнь развилась бы у нее уже в молодости, а теперь началась в пожилом возрасте.
Женщина с больной ногой как раз и явилась на свет, чтобы научиться, как уравновешивать крайности, но, к сожалению, до сих пор делала это через страдания. Выяснилось, что ее отец действительно был жизнерадостный славный человек, который полюбил другую женщину и создал новую семью. С дочерью же продолжал поддерживать тесные отношения до конца своей жизни. Дочь очень уважала отца, поэтому поначалу отрицала нанесенную ей отцом душевную боль. Разумом пыталась быть выше всего этого и к плохому слову в адрес отца отнеслась бы как к осквернению святыни. В глубине души, однако, таила ожесточение за поведение отца.
