Второе кольцо силы - Кастанеда Карлос (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗

Она объяснила, что та особая позиция, в которой мы находимся, является толтекским расположением силы. Я был в данный момент центром и связующим звеном четырех сторон света. Лидия была востоком, оружием, которое воин-толтек держит в своей правой руке; Роза была севером, щитом, заслоняющим воина впереди, Жозефина была западом, ловцом духа, который воин держит в своей левой руке, а ла Горда была югом, корзиной, которую воин несет на спине и где он держит свои объекты силы. Она сказала, что естественной позицией каждого воина является обратиться лицом к северу, т.к. он должен держать оружие, восток, в своей правой руке. Однако направление, в котором мы должны обратиться лицом, было югом, слегка в сторону от востока, таким образом действие силы, которое Нагваль оставил нам для выполнения, заключалось в перемене направления.

Она напомнила мне, что одна из первых вещей, которую Нагваль сделал с нами, было повернуть наши глаза лицом к юго-востоку. Это был способ, которым он завлек наше второе внимание для выполнения дела, которое мы сейчас намереваемся сделать. Было две возможности выполнить это дело. Одна заключалась в том, что все мы развернулись лицом к востоку, используя меня в качестве оси, и таким способом переменили базисное значение и функцию каждого из нас. Лидия стала бы западом, Жозефина – востоком, Роза – югом, а она – севером. Другая возможность состояла в том, чтобы мы изменили свое направление и обратились лицом к югу, не поворачиваясь вокруг. Это была альтернатива силы и она была связана с приведением в действие нашего второго лица.

Я сказал ла Горде, что не понимаю, что такое наше второе лицо. Она сказала, что Нагваль поручил ей попытаться собрать воедино второе внимание каждого из нас, и что каждый воин-толтек имеет два лица и смотрит лицом в двух противоположных направлениях. Второе лицо было вторым вниманием.

Ла Горда внезапно отпустила свою хватку. Все другие сделали то же самое. Она снова села и показала мне жестом сесть около нее. Сестрички остались стоять. Ла Горда спросила, все ли мне ясно. Мне было ясно и в то же самое время не было ясно. Прежде, чем я успел сформулировать вопрос, она выпалила, что одна из последних вещей, которую Нагваль поручил сказать мне, заключается в том, что я должен изменить свое направление, суммируя свое второе внимание с их и включая лицо силы, чтобы увидеть, что находится позади меня.

Ла Горда встала и пригласила меня следовать за ней. Она повела меня к двери комнаты. Она мягко толкнула меня в их комнату. Когда я переступил порог, Лидия, Роза, Жозефина и она присоединились ко мне, а затем ла Горда закрыла дверь.

В комнате было очень темно. Казалось, что в ней не было никаких окон. Ла Горда взяла меня за руку и поместила меня, по-моему, в центре комнаты. Все они окружили меня. Я вообще не мог видеть их; я мог только ощущать, что они расположились с четырех сторон от меня.

Спустя некоторое время мои глаза стали привыкать к темноте. Я смог увидеть, что комната имеет два окна, которые были закрыты ставнями. Через них просачивалось немного света, и я смог различить всех. Затем все они обхватили меня таким же способом, как делали это несколькими минутами раньше, и совершенно в унисон, поместили свои головы около моей. Я мог ощущать их горячее дыхание со всех сторон вокруг меня. Я закрыл глаза, чтобы произвести образ своего созерцания. Я не мог сделать этого. Я ощущал себя очень утомленным и сонным. Мои глаза ужасно зудели, я хотел потереть их, но Лидия и Жозефина крепко держали мои руки.

Мы пробыли в этой позиции очень долго. Моя усталость была невыносимой и я, наконец, обмяк. Я подумал, что мои колени не выдержали. У меня было ощущение, что я рухну на пол и прямо там засну. Фактически подо мной не было ничего. Когда я осознал это, у меня возник такой интенсивный страх, что я мгновенно и полностью пробудился, однако сила, большая, чем мой страх, толкала меня обратно в то сонное состояние. Я сдался. Я плыл вместе с ними, как воздушный шар. Было так, словно я заснул, видел сон и в этом сне я видел серию несвязанных образов. Мы больше не были в темноте их комнаты. Было так много света, что он слепил меня. Временами я мог видеть лицо Розы напротив моего; уголком глаза я мог также видеть лица Лидии и Жозефины. Я мог ощущать их лбы, плотно прижатые к моим ушам. А затем образ менялся и вместо этого я видел лицо ла Горды напротив моего. Каждый раз, когда это случалось, она прикладывала свой рот к моему и дышала. Мне это очень не понравилось. Какая-то сила во мне пыталась высвободиться. Я ощутил ужас. Я попытался оттолкнуть всех их от себя. Чем сильнее я пытался, тем сильнее они держали меня. Это убедило меня, что ла Горда вовлекла меня в трюк и в конце концов заведет меня в глубокую западню, но в противоположность остальным ла Горда была безупречным артистом. Мысль, что она направляла меня безупречной рукой, доставила мне облегчение. В один из моментов я не стал больше бороться. Мне стало любопытно, когда наступит моя смерть, которую я считал неизбежной, и я опустился. Тут я испытал несравнимую радость, избыток чувств, которые, как я думал, были предвестником моего конца, если не самой смертью. Я притянул Лидию и Жозефину еще ближе к себе. В этот момент ла Горда была впереди меня. Меня не беспокоило, что она дышала в мой рот; фактически я был удивлен, что она прекратила это. В тот же момент все они прекратили так же прижимать свои головы к моей. Они начали оглядываться и тем самым освободили также и мою голову. Я мог двигать ею. Лидия, ла Горда и Жозефина были так близко от меня, что я мог видеть только через щель между их головами. Я не мог сообразить, где мы находимся. В одном я был уверен – мы не стоим на земле. Мы были в воздухе. Другое, что я знал наверняка, это что наш порядок изменился. Лидия была слева от меня, а Жозефина справа. Лица ла Горды а также Лидии и Жозефины были покрыты потом. Розу я мог только ощущать позади себя. Я мог видеть ее руки, выходящие из-под моих подмышек и держащие мои плечи.

Ла Горда что-то говорила, что я не мог расслышать. Она произносила свои слова очень медленно, словно желая мне дать возможность прочесть по ее губам, но мое внимание было захвачено деталями ее рта. В какой-то момент я ощутил, что они четверо движут меня, они неторопливо раскачивали меня. Это вынудило меня уделить внимание беззвучным словам ла Горды. На этот раз я отчетливо прочел по ее губам. Она велела мне повернуться вокруг. Я попытался, но моя голова, казалось, была закреплена. Я ощутил, что кто-то кусает мои губы. Я взглянул на ла Горду. Она не кусала меня, но она смотрела на меня, когда произносила ртом свою команду мне повернуть голову. Когда она говорила, я также ощущал, что она фактически лижет все мое лицо или кусает мои губы и щеки.

Лицо ла Горды было как-то искажено. Оно выглядело большим и желтоватым. Я подумал, что, по-видимому, потому, что все вокруг было желтоватым, на ее лице отражалось это сияние. Я мог почти слышать, как она приказывает мне повернуть голову вокруг. В конце концов беспокойство, которое мне причиняло покусывание, заставило меня встряхнуть голову. И внезапно звук голоса ла Горды стал ясно слышен. Она была позади меня и кричала на меня, чтобы я повернул свое внимание вокруг. Роза лизала мое лицо. Я оттолкнул ее от своего лица своим лбом. Роза плакала. Ее лицо было покрыто потом. Я мог слышать голос ла Горды позади себя. Она сказала, что я опустошил их, борясь с ними, и что она не знает, что делать, чтобы уловить наше первоначальное внимание. Сестрички скулили.

Мои мысли были кристально ясными. Однако мои рациональные процессы не были дедуктивными. Я знал все быстро и непосредственно, причем в моем уме не было никаких сомнений. Например, я непосредственно знал, что я снова должен впасть в сон и что это заставит нас опуститься вниз. Но я также знал, что я должен позволить им привести нас к их дому. Здесь я был беспомощен. Если я мог вообще сфокусировать свое второе внимание, то это должно происходить на одном и том же месте в Северной Мексике, которое дал мне дон Хуан. Я всегда был способен представить его себе в уме, как нечто другое в мире. Я не решился воспроизвести это видение. Я знал, что там нам будет конец.