Философия переннис - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Но этого не происходит. Это общество очень больно — и причина его болезни в том, что никому не разрешают желать и думать самостоятельно. Поэтому все ищут того, кто бы распоряжался ими.
Бейкер, ты говоришь: "Три месяца я все раздумываю о том, чтобы принять саньясу". Три месяца? Ты можешь обдумывать это три года и три жизни — но ты разучилась думать, и ты не знаешь, как шагнуть в неведомое. В детстве тебе не помогали хотеть, экспериментировать.
Даже если эксперимент приводит вас к заблуждениям и ошибкам, он стоит того — ведь только на ошибках учатся. Нет другого способа научиться, нет никакого безопасного пути научиться. Умение приходит только по этому опасному пути: вы должны пробовать и экспериментировать. Всегда помните: все, что вы делаете, может быть неправильным — нет никакой гарантии.
Как можно гарантировать новое? И здесь нет родителей, священников, ваших так называемых вождей здесь нет. Ты здесь одна, в совершенно новой обстановке, и ты не знаешь, что делать. По-видимому, ты никогда в жизни не бралась за какую-нибудь проблему.
Это то, что Томас Ханна назвал "состоянием гуманоида". Очень редко в мире попадаются люди. Существа, которых принимают за людей — это гуманоиды. Гуманоид — субъект, которому никогда не разрешали хотеть самому, и он стал калекой, парализованным, и он всегда ищет кого-нибудь, кто командовал бы им.
Гуманоид — это существо, которое всегда ищет тирана — ему нужен деспот, который будет говорить, что делать и чего не делать; он всегда ищет лидера, всегда ищет рабского состояния, в котором он может избавиться от ответственности думать. Мышление для гуманоида — тяжкий груз; это не радость, это не приносит ему оживления. Он обеспокоен. Он не может принять никакого решения, он боится ошибиться.
Гуманоид — это человек, который никогда не становится по-настоящему взрослым. И именно ими наполнен весь мир — гуманоидами. По-настоящему взрослых людей нет: все ищут отца.
Встань на ноги. Я не говорю: прими саньясу или не принимай саньясу. Кому мне говорить? Встань на ноги: медитируй над этим. И никто не будет тебе приказывать. Возьми ответственность на свои плечи. Вот что означает стать взрослым: "Я беру ответственность. Я иду на этот опыт, полностью сознавая, что, возможно, пойду в неверном направлении или в верном — кто знает?" Это всегда возможно.
А гуманоид очень боится "возможно". Ему нужны гарантии; он всегда хочет, чтобы кто-то сказал, что это будет так-то. И тогда он может пойп1 на глупые крайности — он может гадать на картах таро, чтобы решить, что делать и чего не делать. Он может пойти к Соне, к астрологу или хироманту. Но он хочет, чтобы кто-то решил за него. Он хочет переложить ответственность на кого-нибудь другого — если что-то пойдет не так, он может сказать: "Что я могу поделать? Предсказатель таро ошибся. Что я могу поделать? Этот хиромант был глуп".
Вы хотите, чтобы кто-то другой взял ответственность за вашу жизнь. Тогда как вы собираетесь повзрослеть? И как вы обретете свободу? Вы останетесь в клетке.
Отбросьте это состояние гуманоида. А единственный способ отбросить его это начать самостоятельно хотеть, самостоятельно решать. Когда вы совершаете какую-нибудь ошибку, будьте ответственны. В ошибках нет ничего плохого. Только совершив ошибку, понимаешь, что правильно. Истина познается через познание лжи. Падая вновь и вновь, человек учится не падать. Вновь и вновь сбиваясь с пути, человек учится больше не терять дорогу. Другого способа нет.
Но тебя воспитывали на ложных условностях — и всех воспитывали так же. Ваши родители, ваши учителя, ваши лидеры, ваши священники — гуманоиды, поскольку их родители, их учителя и их священники были гуманоидами, и так далее и так далее… вы можете это прекратить. И каждый гуманоид превращает других людей в гуманоидов.
Когда у вас рождается ребенок, вы делаете ту же ошибку, что сделали ваши родители. Вы не разрешаете ему действовать самостоятельно. В противном случае вы удивитесь — дети необычайно разумны. Да, они нуждаются в руководстве, им нужна ваша помощь — они беспомощны, но они также чрезвычайно разумны. Поэтому родители должны быть очень и очень внимательны к тому, насколько помогать и когда нужно перс-стать помогать. Когда ваш ребенок учится ходить, полезно держать его за руку, но не держите его за руку всю жизнь.
А психологически происходит именно это. Даже если ваших родителей уже нет, они все еще водят вас за руку; вы все еще опираетесь, цепляетесь за них. А если вам не удается найти отца, вы немедленно идете к священнику. Не случайно вы называете священника "отец". Он совсем не отец, особенно христианский священник; называть его отцом — такая глупость и дурость. Какой он отец? Он монах-целибат! Как он может быть отцом? Но вы называете его отцом.
И Бога вы тоже называете "отец". А где же мать? В вашей Троице нет ни одной женщины: Бог — отец, Христос — сын, а Святой Дух… если Святой Дух не женщина. Или, может быть, вся Троица — просто гомосексуалисты.
Почему вы называете Бога "отцом"? Это поиск, глубокий психологический поиск отца, который защитит вас, сохранит вас, будет вести, отдавать распоряжения: делай это, не делай то. Вы можете рассчитывать на него — и чем больше вы на него рассчитываете, тем меньше вы становитесь собой.
И это стремление укоренилось так глубоко, вы настолько привыкли к нему, что даже не осознаете, что вы делаете. С этим рабством нужно покончить. И в этом — вся суть саньясы! Это не новая тюрьма. Я здесь не для того, чтобы быть вашим отцом.
Помните ли вы одно очень странное изречение Иисуса? Христиане не очень-то обращают на него внимание — на самом деле, оно их смущает. Иисус сказал своим ученикам: "Пока вы не возненавидите отца своего и мать свою, вы не можете идти за мной". Кажется, что Иисус не мог сказать такое — человек любви, необычайной любви, который говорит: "Бог есть любовь", который учит любви, произносит: "Возненавидьте отца своего и мать свою — только года вы последуете мне".
Если вы покажете это христианскому священнику, он смутится. Я много раз делал это, и они чувствовали большое смущение и стремились как-нибудь уйти от разговора. Но уйти невозможно: это есть. И это необычайно значительное утверждение.
Иисус имел в виду не ваших реальных отца и мать, но психологический поиск отца и матери. Психологическая потребность зависеть от кого-то или чего-то вот что нужно отбросить. Вы должны возненавидеть эту зависимость, вы должны возненавидеть это рабство.
Но если кто-то помогает вам освободиться от этого рабства, вы будете бороться с ним: ведь вы думаете, что рабство — нечто очень ценное.
Вы боролись с Иисусом, вы боролись с Сократом, вы боретесь со мной. И единственное, что вас тревожит — это то, что я пытаюсь снять с вас все цепи. Но вы не считаете их цепями — вы думаете, что это богатые украшения, золотые, очень ценные, что если их с вас снимут, вы останетесь голыми, вы обеднеете. Это — состояние гуманоида. И каждый гуманоид должен стать человеком.
Каждый ребенок рождается человеком, но общество калечит его и создает из него искусственное существо: гуманоида. И все общества делают это — христиане, индуисты, мусульмане, буддисты, джайны — все общества делают это. До сих пор вся история человечества была историей великого рабства.
Лишь изредка человек убегал от этого колеса рабства — Будда, Кришна, Бахауддин, Пифагор, Заратустра — но только изредка. Просто удивительно, как этим людям удалось убежать — . и стать реальными, подлинными людьми, ведь колесо огромно, его структура необъятна и очень сложна. И тиски, которыми общество сжимает вас, так велики, и они достают самые укромные уголки вашего существа, и это начинается в таком раннем возрасте, что рабство проникает, пронизывает все ваше подсознание.
Вы не осознаете, что сделало с вами общество. Ваше общество заставило вас чувствовать большую неловкость, оно сделало вас очень несчастными. Вот почему вам нравятся эти разговоры: когда кто-то говорит, что жизнь — это страдание, вы немедленно соглашаетесь. Не потому, что жизнь — это страдание, не потому, что утверждение, будто жизнь — это страдание имеет какое-то логическое обоснование; нет никакого логического обоснования. Но почему люди незамедлительно соглашаются? Потому, что их жизнь подтверждает это. Им известно только несчастье, им известно только страдание — они немедленно соглашаются. "Да, — говорят они, — жизнь — это страдание. Как от нее избавиться?"
