В поиске чудесного. Исцеление осознанностью - Дальян Элиза Мада (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Помню, как я лежу в кроватке, а вокруг — множество других кроваток с младенцами. Одни вели себя тихо, другие кричали. Единственное, чем нас можно было отличить, были имена, которые дали нам родители. Мне досталось имя Элиза.
В огромной палате, где нас держали, всегда было светло и шумно. Днем и ночью над нами светили яркие флуоресцентные лампы. Я долго кричала, пытаясь объяснить медсестрам, что свет мне мешает и я не могу заснуть. Но моих криков никто не понимал. Обессиленная, я сдалась и затихла. Я пришла к выводу, что люди неосознанны, черствы и равнодушны.
ххх
Первые двадцать четыре года жизни я провела в Ереване, столице бывшей советской республики Армения. Город расположился в долине у подножия величественной горы Арарат, где, согласно Библии, находятся остатки легендарного Ноева ковчега. Мои родители, армяне по национальности, перебрались в Армению в 1946 году после Второй мировой войны. Отец родился в 1915 году на нынешней территории Турции, а мама появилась на свет в 1930 году в Афинах, столице Греции. Их брак был устроен родителями, и хотя они были добрыми и скромными людьми, союз оказался неудачным. Отец по своему складу был консерватором, а мама придерживалась либеральных, свободных взглядов.
В девять месяцев я научилась ходить. Отвергнув помощь взрослых, я делала свои первые шаги, осторожно переступая вдоль дивана.
ххх
Когда мне было пять лет, я увидела, как умирает мой дедушка, мамин отец. Он болел раком, его мучили сильные боли. Я видела, как он схватил флакон морфия, который принимал для облегчения страданий, и стал жадно из него пить, а мама с тетей безуспешно пытались эту бутылочку отнять. Выпив все до дна, он лег на кровать и затих. Вскоре он перестал дышать.
Той ночью я не могла заснуть, мне казалось, что он где-то рядом, в моей комнате. Было очень страшно. Вспоминая его неподвижное мертвое тело, я осознала, что однажды тоже умру, а мир будет существовать и дальше, после моей смерти, как и теперь, когда умер дедушка. Солнце по-прежнему будет светить, деревья — расти, люди будут жить своей жизнью, ничего не изменится, даже когда меня не станет. Я подумала, что бояться смерти — бессмысленно, ибо однажды она случится и со мной, как только что случилась с дедушкой. Эта мысль заставила меня задуматься: «Кто я? Зачем я здесь? Откуда явилась в этот мир? Куда уйду после смерти?»
Я откуда-то знала, что уже умирала, и вот опять живу в этом мире. Я знала, что все временно, даже мое тело. Я думала, что смерть не может отделить меня от меня самой, даже когда она отделит меня от тела и внешнего мира. Я расслабилась, и страх смерти немного стих.
Это переживание сильно повлияло на мое восприятие жизни, но из-за него я отдалилась от людей, которые по-прежнему боялись смерти. Я плохо понимала тех, кто оплакивал усопших, ведь мне было совершенно ясно, что смерть — не конец всему. Жить нужно ярко и наполнено, а не бессмысленно тратить жизнь на тревожное ожидание смерти.
Я чувствовала себя одинокой. Меня никто не понимал. Я многое ощущала на очень глубоком уровне, но меня считали странной и говорили, что я бесчувственная. Постепенно я научилась быть отстраненной и просто наблюдать за своими чувствами.
ххх
Самые счастливые воспоминания детства связаны у меня с бабушкой со стороны отца. Она всегда разрешала мне исследовать то, что вызывало у меня интерес, и никогда меня не бранила. В ее обществе я чувствовала себя свободной, ощущала, что меня любят, принимают, обо мне заботятся.
Однажды вечером, когда мне было шесть лет, я лежала в комнате бабушки и увидела, как она, сидя на кровати, молится перед сном. И хоть мне не было слышно, что она шепчет, я подумала, что она молится какому-то невидимому человеку, которого она называет Бог. Я выросла в советской Армении, мои родители, дедушки и бабушки никогда не ходили в церковь. Религию называли «опиумом для народа», и армяне, переселившиеся на родину после войны, боялись ходить в церковь и показывать свою веру.
На следующий день я решила ее подразнить. Бегая по нашей огромной гостиной, я кричала: «А Бога нет! Где он, этот Бог? Если он есть, покажи его мне!» Бабушка приняла мою игру: немного погонявшись за мной вокруг стола, она схватила меня, и крепко сжав своими морщинистыми руками, посмотрела прямо в глаза: «Бог живет внутри тебя. Он есть в каждом человеке. Бог есть в каждом животном, дереве и во всем, что ты видишь вокруг».
Я умолкла. Где-то в глубине душе я ощутила, что бабушка дала мне ответ, с которым было трудно поспорить. Я почувствовала уважение к ее мудрости — она сочла меня, маленькую девочку, достаточно зрелой для такого объяснения. С тех пор я больше никогда ее не дразнила и старалась как можно чаще бывать в ее обществе.
ххх
Когда мне было три года, родилась моя сестра. Мне она всегда нравилась, я любила с ней играть. Когда сестре исполнилось три, а мне шесть, родители наконец решили развестись — сколько я себя помню, они были несчастливы вместе. Отец спросил меня, с кем я хотела бы остаться. Мне хотелось жить с мамой, но на мое желание никто не обратил внимания — меня оставили с отцом, а сестру отдали маме. К нам переехала бабушка, чтобы за мной присматривать. Она воспитала девять собственных детей, трое умерли совсем маленькими. Три взрослых дочери уже были замужем, две жили в США, одна в Ливане. А с тремя сыновьями она переехала в Армению. Она жила со средним сыном этажом ниже в трехквартирном доме, который мой отец построил для себя и братьев.
Отец очень злился на мою мать за то, что она ушла от него к мужчине младше ее. Потому он не разрешал мне с ней видеться. А сам не желал видеть сестру, поскольку решил, что это не его ребенок.
Через год я достигла школьного возраста. Отец не мог решить, куда меня отдать, и спросил, где я хочу учиться — в армянской или русской школе. На этот раз он учел мое мнение, и я пошла в русскую. Отец считал, что слишком большая самостоятельность будет мне во вред и часто запрещал то, чего мне действительно хотелось. Он не пустил меня на балетный кружок и запретил играть в школьной баскетбольной команде, решив, что я должна заниматься фортепиано. Но уже тогда, в столь юном возрасте, я чувствовала, что папа действует из лучших побуждений и очень меня любит. Правда, он жалел, что я не родилась мальчиком. Он считал, что девочка — плохая опора в старости, и совершенно не занимался моим образованием. Я всегда училась сама.
ххх
Через несколько месяцев после того, как я пошла в школу, отец женился во второй раз, и у меня появилась мачеха. Как и в случае с моей матерью, этот брак устроили ее родители. Отец женился на женщине гораздо младше себя. Еще два года с нами жила бабушка, а потом родился мой младший брат. Бабушка не только присматривала за мной и защищала от нападок мачехи, женщины тяжелого нрава, но и делала почти всю домашнюю работу. Когда ей исполнилось 77 или 78 лет, она уже не могла заниматься домом и перебралась жить к моему женатому, но бездетному дяде.
Когда мне исполнилось девять, мачеха стала полностью контролировать мою жизнь. Она заставила меня выполнять всю домашнюю работу, которую прежде делала бабушка. Я превратилась в Золушку, которой приходилось заниматься всеми делами по дому: кроме приготовления еды я мыла посуду, убирала квартиру, стирала, присматривала за двумя младшими братьями.
С двенадцати лет мне приходилось ходить по магазинам и покупать продукты для всей семьи. Я очень уставала. Мне не разрешалось отдыхать, пока я не сделаю всю работу. Вдобавок ко всем этим обязанностям от меня требовали отличной успеваемости в школе, причем учиться мне никто не помогал.
Мачеха никогда не показывала, как следует делать ту или иную работу. До всего я должна была доходить сама. Это было полезно, но и очень тяжело. Мне приходилось учиться думать самостоятельно и полагаться только на себя, но радостное, беззаботное детство, которое я наблюдала у братьев и друзей, проходило мимо меня. В двенадцать я должна была рассуждать и вести себя как взрослая.
