Магический переход. Путь женщины-воина - Абеляр Тайша (книги хорошего качества txt) 📗

Я почувствовала, будто оказалась внутри огромной полости. Ее бархатистые стенки окружали меня со всех сторон. Было темно. Мое внимание приковала к себе светящаяся точка. Она то разгоралась, то угасала, появляясь и исчезая, когда я сосредоточивала на ней внимание. Затем пространство передо мной озарилось ярким светом. Потом все вокруг снова погрузилось во тьму. Дыхание, казалось, совсем прекратилось, и никакие мысли и образы больше не появлялись вокруг. Я больше не чувствовала своего тела. Последней моей мыслью было то, что я растворилась.

Я услышала громкий отрывистый звук, напоминающий хлопанье пробки. Внезапно ко мне вернулись все мои мысли, посыпавшись откуда-то, как куча обломков, а вместе с ними пришло осознание твердости земли, занемелости тела и того, что какое-то насекомое кусает меня в подошву. Я открыла глаза и осмотрелась. Смотритель, сняв мои туфли и носки, приводил меня в чувство тем, что тыкал в подошвы ног палочкой. Я хотела рассказать ему о том, что со мной произошло, но он остановил меня покачиванием головы.

— Не разговаривай и не двигайся до тех пор, пока снова не затвердеешь, — предостерег он меня. Он приказал мне закрыть глаза и дышать животом.

Я лежала на земле до тех пор, пока не почувствовала, что ко мне снова вернулись силы, затем села, опираясь спиной о ствол дерева.

— Ты открыла выход во тьму, и твой двойник вначале соскользнул влево, а потом прошел через него, — сказал смотритель, прежде чем я успела ему что-либо сказать.

— Я ясно чувствовала, как меня туда тянет сила, заметила я. — А потом я увидела яркий свет.

— Та сила была выходящим из тела двойником, — сказал он так, словно безошибочно знал, о чем я говорю. — А свет был глазом двойника. Поскольку ты занимаешься вспоминанием больше года, тебе уже удалось немного укрепить свои энергетические линии, и теперь они начинают двигаться сами. Но поскольку ты по-прежнему отягощена разговорами и размышлениями, эти линии еще не двигаются так легко и широко, как они смогут когда-нибудь делить ЭТО.

Я не понимала, что он имел в виду, когда говорил, что я укрепляла энергетические линии в ходе занятий вспоминанием. Я попросила его объяснить это.

— Что здесь объяснять? — спросил он. — Все сводится к энергии. Чем больше ее ты возвращаешь себе с помощью вспоминания, тем больше ее уходит на усиление двойника. Переход энергии к двойнику мы называем укреплением энергетических линий. Тот, кто может видеть энергию, заметит, что из тела человека выходит множество энергетических линий.

— А что все это значит для того, кто, подобно мне, не видит энергии?

— Чем больше у тебя энергии, — объяснил он, — тем больше у тебя возможностей замечать необычное.

— Мне кажется, что со мной все происходит не так: чем больше у меня появляется энергии, тем больше не в своем уме я становлюсь, — сказала я, и не пытаясь шутить.

— Не сбивай себя с толку подобными выводами, посоветовал он. — Восприятие — это великая тайна, потому что его совсем никак нельзя объяснить. Маги, как и все люди, что-то воспринимают, но то, что они воспринимают, не является ни хорошим, ни плохим. Это просто воспринимаемое. Если кто-то из людей посредством целенаправленных усилий получает возможность видеть больше, чем доступно обычному восприятию, они приобретают необычные способности. Тебе понятно, что я имею в виду?

Он отказался говорить на эту тему дальше. Вместо этого он снова провел меня сквозь дом и через парадную дверь к моему дереву. Он указал на верхушку дерева и сказал, что, поскольку на этом дереве расположены жилые помещения, оно оснащено громоотводом.

— В этих местах молнии бьют часто и очень сильно, отметил он. — Бывают грозы без единой капли дождя. Но когда видишь, что начинает идти дождь, или что в небе появилось много кумулонимбических облаков, залезай поскорее в домик на дереве.

— Когда появилось в небе много чего? — спросила я.

Эмилито засмеялся и ласково похлопал меня по спине.

— Когда нагваль Хулиан отправлял меня в домик на дереве, он сказал мне точно так же, но тогда я не осмелился его спросить, что это значит. И он мне тоже не объяснил. Только много позже я узнал, что он имел в виду грозовые облака.

Он посмеялся, глядя на тревожное выражение моего лица.

— Может ли случиться так, что молния ударит в дерево? — спросила я.

— Может, на твое дерево находится под защитой, ответил он. — А теперь давай, взбирайся наверх, а то скоро стемнеет.

Прежде чем я начала подъем, он дал мне мешочек с грецкими орехами, которые были уже разбиты, но не очищены.

Он сказал, что если уж мне суждено быть живущей на дереве, я должна питаться как белочка, съедая каждый раз немножко пищи, но ничего не есть ночью.

Мне эта идея понравилась, потому что перспектива слезать каждый раз вниз для того, чтобы сходить на кухню, меня не очень прельщала. Я сказала об этом ему.

— А оправляться ты любишь? — спросил он, хихикая. — Думается, что нет, потому что самое неприятное в жизни на дереве начинается тогда, когда нужно опорожнить кишечник. С человеческими экскрементами трудно иметь дело. Моя философия говорит, что чем меньше их у тебя, тем лучше ты приспособлена к жизни.

Эти его слова показались ему такими забавными, что, смеясь, он чуть не покатился по земле. Продолжая посмеиваться, он развернулся и ушел, а я осталась размышлять о его философии.

ГЛАВА 19

На следующую ночь была гроза с громом и молнией. Но нет на всей Земле способа описать мои переживания, когда я сидела в домике на дереве, а небо рассекали молнии, ударяя время от времени в деревья неподалеку. Описать мой страх невозможно. Я кричала еще громче, чем в первую ночь, когда мне казалось, что я вот-вот упаду с платформы, служившей мне кроватью. Это был какой-то животный ужас, он просто парализовал меня. Единственная мысль, способная удерживаться в моем сознании, была о том, что я — трусиха от рождения, и когда напряжение стало невыносимым, я потеряла сознание.

Сознание вернулось ко мне только в середине следующего дня. Когда я спустилась вниз, оказалось, что Эмилито уже ждет меня, сидя на одной из нижних веток так, что его ноги едва касаются земли.

— Ты выглядишь, как летучая мышь, выбравшаяся из ада, — заметил он.

— Что случилось этой ночью?

— Я чуть не умерла от страха, — ответила я.

Я не собиралась прикидываться бодренькой или создавать впечатление, что ничего не произошло. Я чувствовала себя точно так же, как, наверное, и выглядела — живой тряпкой.

Я сказала ему, что впервые за всю свою жизнь посочувствовала солдатам на поле битвы, потому что пережила тот же страх, который, должно быть, посещает их, когда рядом разрываются бомбы.

— Я не согласен, — сказал он. — Твой страх этой ночью был еще сильнее. Твои крики не были человеческими. А значит, они доносились с уровня двойника, и это был действительно непревзойденный страх.

— Эмилито, пожалуйста, объясни мне, что ты хочешь этим сказать.

— Твой двойник уже близок к осознаванию, поэтому в стрессовых ситуациях, подобных той, которая возникла у тебя прошлой ночью, он уже частично осознает себя, но при этом абсолютно испуган. Он еще не привык воспринимать мир. Твои тело и ум привыкли к этому, а двойник — еще нет.

Я была уверена, что если бы я была готова к тому, что ночью будет буря, я бы расслабилась и мои страхи и тревожные мысли не проявились бы в полную силу. Возможно, случилось бы даже так, что нечто во мне вышло бы за пределы тела, вышло из домика и спустилось на землю. Но этого не произошло, потому что я испугалась в первую очередь того, что заключена, поймана в своем теле.

— Когда мы входим в абсолютную темноту, туда, где ничто не отвлекает наше внимание, — сказал смотритель, — двойник одерживает верх. Он вытягивает свои эфирные конечности, открывает свои сияющие глаза и оглядывается по сторонам. Иногда это переживание еще более страшно, чем то, что выпало на твою долю этой ночью.