Низвержение духов Тьмы. Духовные подосновы внешнего мира - Штайнер Рудольф (бесплатные версии книг txt) 📗
Опорой моральной жизни для земного человечества является Импульс Христа. Поэтому так важно — я об этом часто говорил с других точек зрения, — обрести Импульс Христа именно здесь, на физическом плане. И это необходимо постигнуть с разных точек зрения. Из этого следует, что если кто‑то инстинктивным путем обретает импульсы Мудрости (так как эти импульсы поступают нам во сне), так что мы можем изобретать наисложнейшие машины и принимать участие в научно–техническом прогрессе, то это совершенно не связано с моральным развитием, ибо оно, собственно, находится в совершенно другой сфере.
Такие вещи нынешним людям кажутся неудобными. И тем не менее, они должны стать известными, если мы хотим преодолеть нынешний хаос. С этими истинами дело обстоит необычайно серьезно. Человечество не продвинется в развитии, если эти истины не вступят в земную жизнь. Ибо боги не хотели сделать людей автоматами, чтобы затем на них автоматически воздействовать, но пожелали одарить их свободной волей, дабы они могли познавать, благодаря чему могут продвигаться вперед. Причем аргумент: почему боги не вмешиваются? — не является аргументом. Должны делаться попытки духовного познания; и если такая попытка однажды не увенчалась успехом, то из этого не надо делать ложного вывода, а следующие поколения должны тем более иметь повод действовать в направлении дальнейшего духовного развития.
В последнее время я вынужден был много заниматься одной такой многозначительной попыткой, которая однажды была предпринята и в то время не увенчалась полным успехом. Это связано с первой частью моей статьи, которая будет иметь продолжение, о «Химической Свадьбе Христиана Розенкрейца в 1459 году» для журнала «Рейх» [11]. «Химическая Свадьба Христиана Розенкрейца в 1459 году» была написана в начале XVII столетия. Уже в 1603 году ее могли читать, а вышла она в 1616 году. Ее автором был Иоганн Валентин Андреэ; но этот Валентин Андреэ написал и другие работы: так называемые «Fama fraternitatis» и «Сопfessio». Примечательные сочинения, о которых наплетено много всякой всячины. Я сегодня не стану вдаваться в эти сочинения, укажу только, что они несут в себе важные импульсы, хотя поначалу могут произвести впечатление сатиры: импульсы к углублению природопознания в направлении к духу — можно сказать «духопознания природы» — до той грани, когда благодаря углубленному постижению законов природы раскрываются также законы социальной жизни людей, человеческого общежития.
Это область, в которой особенно трудно отличать майю, заблуждение от действительности. Те мотивы, которые мы сами подчас приписываем своим поступкам или посторонние приписывают нам, не являются истинными. Такое положение вещей может огорчать, но, как я уже часто говорил, эти мотивы не являются истинными. И социальные роли, которые люди играют во внешней социальной жизни, тоже не являются подлинными. Ведь внутренний человек в большинстве случаев представляет собой нечто иное, нежели внешний человек в социальном бытии и нежели то, чем он кажется самому себе. Как глубока вера в то, что мы действуем, повинуясь тому или иному мотиву! Большинство считает, что повинуется совершенно безличным мотивам, тогда как на самом деле истинный мотив — не что иное, как грубейший эгоцентризм. Но это остается неизвестным, потому что в отношении себя и своих социальных взаимосвязей живут в области майи. И по этой причине проникнуть к реальности можно только, если глубоко прозревать в существо этих взаимосвязей.
Среди прочего Иоганн Валентин Андреэ хотел также глубже заглянуть в эти взаимосвязи. Прозревать в действительность, преодолевая майю, — к этому пришел, в числе прочего, и Иоганн Валентин Андреэ. Но, естественно, он не был легковером, считающим, что можно что‑то изменить при помощи тех тирад, которыми современные горе–педагоги и иже с ними хотят реформировать мир; напротив, он отдавал себе отчет, что сначала надо глубоко заглянуть в природные взаимосвязи, чтобы открыть природу духа. Тогда и можно ухватить те нити, что действительно связывают человека с духовным. Но тогда можно впервые узнать, какие действительные социальные законы требуются человеку. Нет возможности размышлять о социальных взаимосвязях, если человек думает научно в современном смысле слова, ибо природа, а также социальная жизнь открываются ему совершенно поверхностно. Иоганн Валентин Андреэ искал глубины природы и социальной жизни. Только там, в глубине, они впервые соприкасаются. Реальность такова: если вы представите себе границу между майей и действительностью, то вы, с одной стороны, имеете как бы провал для природы, а с другой — провал для социальной жизни. И только когда прозревают в глубины, обнаруживается: там они соприкасаются.
Но так глубоко люди не заглядывают; они остаются при поверхностном наблюдении законов природы, а затем много говорят о социальной жизни, основываясь на самых разных чувствах и собственной поверхностности. Так не станешь знатоком взаимосвязей, как к этому стремился Иоганн Валентин Андреэ; в лучшем случае — прошу прощения, но подчас приходится называть вещи своими именами, — становятся каким‑нибудь Вудро Вильсоном, у которого все вообще лишено связей. А Иоганн Валентин Андреэ искал взаимосвязи. Это стремление пронизывает такие его труды, как «Fama fraternitatis» и «Confessio rosicruci». Они были адресованы правителям государств и государственным деятелям его времени, это была попытка основать социальный порядок, который должен был соответствовать истинному положению вещей, а не майе. «Fama fraternitatis» появилась в 1614 году, «Confessio» — в 1615 году, а в 1616 — «Химическая свадьба Христиана Розенкрейца», написанная уже в 1603 году. А в 1618 году началась Тридцатилетняя война, которая смела все то благородное, к чему были устремлены «Fama fraternitatis» и «Confessio».
Мы живем в такую эпоху, когда один год войны по своей разрушительности равен тогдашнему десятилетию. За нашими плечами мы уже имеем Тридцатилетнюю войну, если мерить меркой тогдашних времен.
Попытайтесь понять все это как некую идею, которую вы можете принять в свою волю и устремление и которая выступила таким образом в XVII столетии, но была пресечена событиями Тридцатилетней войны. И я уже говорил: если это только попытка, то позднее не надо отвращаться от ее повторения, а наоборот, приложить тем большее старание, чтобы повторную попытку не постигла неудача. Но для этого необходимо действительно познать жизнь.
Теперь мне хотелось бы связать эти рассмотрения с теми, что проводились мной в прошлом году и в начале этого года. Я обращал ваше внимание на примечательную особенность хода всей человеческой жизни, всей эволюции человечества. Я указывал на то, что, тогда как отдельный человек, отдельный индивид с возрастом стареет, человечество в целом проходит противоположный процесс. Человечество в целом некогда было старым и постоянно становится все моложе. Если мы обратимся к древним временам — для наших рассмотрений достаточно дойти только до границы между атлантической и постатлантической эпохами, то есть дойти до атлантической катастрофы, — то сначала мы возвращаемся в древнеиндийскую, праиндийскую эпоху. Там отношения внешней жизни были совершенно другими; человечество в целом оставалось способным к развитию до 50–летнего возраста и больше. В наше время мы способны к развитию только в детском возрасте вплоть до достижения определенного юношеского возраста, так как тогда телесное развитие связано с душевно–духовным. Ребенком вплоть до достижения юношеского возраста мы проходим физическое развитие параллельно с душевно–духовным. Затем это прекращается. А в древнеиндийскую эпоху душевно–духовное развитие человека оставалось зависимым от его телесного развития вплоть до пятидесятых годов его жизни. Человек продолжал развиваться, как развивается ребенок, и это прекращалось, когда он становился стариком. Вот откуда происходит тогдашнее безусловное и смиренное почитание старости.
